Флёр села на широкую ступеньку и обратилась к небесам:
— Господи, что мне делать? Господи, я в руках Твоих, как и всегда пребывала…
Она вспомнила ладони своей матери — теплые, исколотые иголками, которые охватывали ее теплым объятием, таким нежным и таким надежным, и бережно качали, баюкая, поддерживали с самого раннего детства и всегда… Голос девочки задрожал и затих.
* * *
Возможно, Флёр осталась бы здесь до утра, коротая промозглую октябрьскую ночь на крыльце церкви, если бы не почувствовала чей-то пристальный взгляд. Она открыла глаза и увидела кошачью морду среди листьев куста бирючины, отражавшего лунный свет позади нее. Девочка могла бы пожаловаться, что слишком устала даже просто стоять, но не успела подумать об этом, так как оказалась на ногах и уже бежала, тяжело прыгая по ступенькам церкви. Она не слышала кошку за собственным топотом и стуком бешено бьющегося сердца.
Флёр ободрала лодыжку, оступилась, снова побежала. Перочинный ножик она потеряла, а болтающаяся сумка била ее по боку. Холодный воздух резал горло. Измученные ноги были тяжелыми и казались чужими.
Почувствовав сильный толчок в спину, Флёр упала в траву, успев свернуться калачиком. Над ней возвышалась кошка и дышала ей в лицо съеденным мясом. Зверюга снова толкнула лапой свою жертву и даже не вздрогнула от крика девочки. Кошка схватила добычу зубами, и Флёр поняла, что ей пришел конец.
— Белоснежка! — раздался мужской голос в нескольких метрах. — Белоснежка!
Флёр висела на клыках твари, зацепившись платьем. Она почувствовала, что звериная походка сменилась на тряскую рысцу, и поняла: должно быть, это кошмарное чудовище и есть Белоснежка, ведь животное действительно было белым. Она отчаянно извернулась, разорвав платье, и тяжело упала в жухлую траву. Кошка издала удивленный мяв, и Флёр попыталась отползти прочь. Она услышала, как мужской голос сказал:
— Вот ты где, вредная животина. Кто будет чесать тебе пузико, если ты всю ночь бродишь по улицам?
Шаги стихли, захлопнулась дверь, и Флёр взглянула вверх, на освещенные окна коттеджа.
За последние часы это был единственный огонек, кроме луны, который она видела, и уставшая девочка заковыляла к теплому, желтому свету, который привносил цвета в холодный, страшный и неприветливый сад: зеленый стебель тут, красный лист там… Она взобралась на цветочный ящик под окном и прижала лицо к стеклу. Здесь, в пустой комнате, были церковь и цветочный ларек, булочная и бакалейная лавка, и табачный магазинчик, и магазин игрушек, и ателье — целая деревня не более полуметра высотой…
* * *
Утром Жак проснулся, полежал, задумчиво глядя в потолок, и потопал вниз сделать себе кофе. Белоснежка непривычно напористо царапалась в дверь кладовки; Жак открыл было дверь, но вдруг замер.
Из трубы макета ателье курилась тонкая ниточка дыма. Более практичный человек, возможно, нарисовал бы в своем воображении пожар, готовый пожрать его миниатюрный мир, разрушить любимое местечко во второй раз, но Жак просто подобрался поближе и заглянул в крошечное строение. Теперь он изрядно пожалел о том, что домики старомодные, с маленькими окошками, но он был терпелив. Сначала он увидел огонь — не больше уголька из его собственной кухонной печки, а потом заметил и маленькую жительницу. Она расчесывала спутанные волосы, держа в другой руке разбитое зеркальце. Жак отпрянул от окошка и снова наклонился, чтобы убедиться в увиденном. Настоящая жительница! Она, возможно, была немного больше, чем он себе представлял — поднявшись в полный рост и встав около огня, чтобы перевязать волосы, она почти коснулась потолка, — но она была настоящей, живой и обитала в том мире, который создал он сам, своими руками!
В голове Жака тут же замелькали мысли о тысячах разных бытовых предметов, которые непременно понадобятся маленькой горожанке, о сотнях несоразмерностей и несовершенств, которые надо будет поправить. Во-первых, здесь не было воды. Жак не мог представить, как подвести водопровод, не беспокоя обитательницу, но он сделает все возможное, чтобы достаточно обустроить городок. Во-вторых, ей понадобятся кастрюльки для приготовления еды, магазины, где брать продукты, да Бог знает что еще… И все это, как он тонко почувствовал, должно быть сделано без слишком грубого вмешательства большого реального мира в ее волшебное существование. Постепенно, ненавязчиво, она станет считать городок своим настоящим домом, думал он. А затем, возможно, появятся и другие чудеса. В его городке и в его жизни будет много людей… Жак улыбнулся, незамеченным отошел и принялся за работу.
Первым делом он выгнал Белоснежку из кухни и стал вырезать подходящего размера круги и бруски сыра в кладовой. Он наполнил мукой коробочку из-под запонок и сшил малюсенькие, не больше ногтя, мешочки для соли и перца. Все это он положил на прилавок бакалейной лавки, надеясь, что здесь они будут заметнее, чем на полках с пластмассовыми товарами. Он выстроил рядком пять веточек брюссельской капусты в коробке около магазина и поместил сверху карточку с нацарапанным словом «Бесплатно». Он вычистил колодец и наполнил его холодной водой.
Все это Жак проделал скрытно, постоянно следя за дверью и окнами ателье и убеждаясь, что за ним не наблюдают. Повесить бы еще занавеску вокруг стола, подумал он, возможно, цвета неба…
Днем при помощи игрушечного телескопа он наблюдал: гостья вышла из двери ателье столь мягко и осторожно, как, наверное, ступает на ветку птица, готовая взлететь в небо. Он задержал дыхание. Девочка немного постояла около дома, потом вышла на улицу и огляделась. Свет на улочке был тускловат — еще одна мелочь, требующая исправления, — но девочка вполне сможет разглядеть вывески магазинов, которые он на протяжении месяцев рисовал по памяти через лупу. Брюссельская капуста привлекла ее внимание, и она направилась к прилавку, потом остановилась у колодца с полным ведром воды на краю. Сделав глубокий глоток, девочка снова огляделась.
— Эй! — позвала она. — Мадам! Месье!
Месье не ответил, но наблюдал, как она обследует городок, обнаружив почти все его подарки и несколько других полезных вещей.
Жак услышал отдаленный стук (девочка тоже его услышала, так как чуть дернула головой) и обнаружил стайку мальчишек, колотивших в переднюю дверь. Дети собирались приобрести игрушки, и закрытая дверь магазина никак не входила в их планы. Продавец неохотно отвлекся от своего городка.
В следующие несколько дней он заказал для кукольного домика большое зеркало на стену и набор эмалевой, а не свинцовой посуды. Когда вещи прибыли, он завернул их в тонкую китайскую папиросную бумагу, перевязал веревочкой и оставил около входной двери в домик девочки. Подглядывая сквозь синюю марлевую занавеску, Жак посмеивался над удивлением и радостью маленькой жительницы и чувствовал себя Дедом Морозом. Она по-прежнему обращалась к невидимому благодетелю, когда находила какой-нибудь новый подарок или усовершенствование, но, похоже, больше не ждала ответа, лишь говорила: «Спасибо».
