Знать бы еще, что случилось, отчего она такая? Лихорадка, вчерашний сердечный приступ? А что ему причиной послужило?
— Ты вчера выходила из комнат? — заподозрил, что дело не обошлось без потрясения. И лишь один человек мог серьезно и так быстро сломать ее психику. Тот к кому глубоко привязаны, всегда бьет сильнее всех.
— Выходила?… Куда?
— Вспомни, пожалуйста, вчера, до того как тебе стало плохо, ты выходила их комнат?
— А мне было плохо?
Кирилл вздохнул, с минуту рассматривал потолок, набираясь терпения.
— Было, — сказал спокойно, хотя хотелось крикнуть и встряхнуть Анжину, чтобы пришла в себя, перестала пугать его и вести себя как ненормальная.
— Что «было»?
Шерби понял, что еще одно слово, и он сорвется. Подхватил женщину на руки и отнес в спальню:
— Будем играть в шахматы! — постановил. И закружил по комнате, впечатал кулаки в стену: какие к чертям, шахматы?!!
— Лучше погуляем.
— Погуляем? — покосился на нее: конечно, только в таком состоянии тебе и показываться за пределами этих покоев. Всласть посмеются служащие, Крис вдоволь поизголяется.
Но должен быть какой-то выход? Какие-то лекарства?
— Ты одна побудешь?
— Зачем?
— Мне нужно не надолго уйти. Я быстро вернусь. Посидишь одна?
— Конечно.
Шерби с сомнением посмотрел в ее глаза, и нехотя пошел на выход:
— Только не уходи, договорились?
— Хорошо.
Кирилл побежал к Косте, но особых надежд на него не возлагал. Однако пока Ян вне зоны доступа, выхода Шерби не видел и цеплялся фактически за «соломинку». Объяснив ситуацию врачу, он добился лишь равнодушного пожатия плечами:
— И что ты хочешь от меня? Обычное состояние сглюченного робота — медицина здесь бессильна. Сдай ее на слом органики и успокойся.
— Нет, постой! А если бы это была Анжина, ну, или допустим, обычный человек, что тогда надо делать?
— Вызывать псих бригаду, — поправил очки на носу Коста, поджав губы и осуждающе глядя на мужчину. — Что ты носишься с этим техногенным чучелом как с идолом? Психологическая травма?
— У нее?
— У тебя!
— Это неважно. Объясни, что делать с Анжиной.
— С клон! С роботом! Ты бы о себе лучше подумал. Это патология, Кирилл, наделять машину качествами человека и верить в придуманный образ. Ты не можешь примириться со смертью Анжины и…
— Это другая тема! Я тебя спрашиваю: какие таблетки давать при неадекватности поведения?
— Дай кислоту, — поджал губы.
— Ты врач или не врач!
— Не кричи. Мой тебе совет, Кирилл, брось куклу и съезди в город, познакомься с очаровательной женщиной, прогуляйся с ней, займись сексом. Обычным, здоровым сексом…
— Ты меня слышишь?!
— Тебя и глухой услышит. Жаль, что ты сам себя не слышишь и окружающих. Если клон сошел с ума — этот процесс не обратим. Не-об-ра-тим! И я не программист! Меня больше твое состояние беспокоит и состояние остальных. Ваше чудовище и нормальным было ненормальным, а сейчас вообще потенциально опасна для окружающих.
Кирилл считал наоборот. Но промолчал на этот счет и лишь заявил:
— Дай какое-нибудь лекарство.
— Да какое?! От чего?! Какое лекарство можно прописать автоплану, если он отказал в дороге?!
— Она человек.
— Все, — развел руками Коста. — Я сказал — ты не услышал, делай что хочешь. Ты сам неоднозначен, тебя лечить надо. Переселяйся ко мне на недельку и я приведу тебя в порядок…
Шерби глянул на него, как на врага и вышел, хлопнув дверью. Постоял, соображая, что же теперь делать, к кому обращаться и потер затылок: скверно, как не крути. Быстрее бы Ян вернулся на Сириус — одна надежда на него.
Покосился на охранника и, вытащив телефон, набрал номер Яна — тот же эффект, что неделю назад. Доктор так и не вернулся из отпуска.
Кирилл пошел обратно, сжимая трубку в руке и обдумывая ситуацию. И решился набрать номер Пита.
— У-уммм? — промычал тот.
— Завтракаешь? — сообразил Шерби.
— Угу… Жульен — пальчики оближешь!
— Поздравляю.
— Сам за себя рад. Что хотел?
— Узнать кое — что. Ты вчера Анжину видел?
— Анжину? — голос мужчины потерял беспечность и стал глухим. — Видел. Во сне.
— Я серьезно.
— А я и не собираюсь шутить на эту тему. И тебя за такие шутки покалечу.
— Я про клон.
— Так бы и говорил.
— И говорю.
— Нет, ты со своей паранойи разговор ведешь, а мне своей хватает. Вот мы с тобой друг друга и не поняли. Так чего там куколка?
— Ты ее видел вчера?
— Было, а что?
— Где, когда?
— Какая разница? К столовой прискакала, целый спектакль на тему вечной любви разыграла. Ричард, ясно, не проникся, послал грубо, но доходчиво. Приз симпатий пообещал при повторе сцены — утилизатор для органической техники.
— Что конкретно он ей сказал?
— Криса спроси, я к финалу подошел, фабулу не видел. А что за допрос?
— Ты можешь узнать подробности?
— Зачем?
— Надо. Пожалуйста.
— Ну-у, — протянул, обдумывая к чему вообще этот разговор затеян и отчего Кирилл всякой ерундой интересуется. — Не проблема.
— Она как себя вела? Расстроилась?
— Э-э-э… Не обратил внимания. Странные вопросы задаешь… Она тоже странная была — видно с файловой системой совсем ахово. Память в ноль ушла. Тебе, старик, памятник надо поставить за общение с этой куклой.
— Узнай, о чем она с королем разговаривала и позвони мне, пожалуйста.
— Узнаю, сказал же уже. Ладно, жульен стынет. Пока.
Жульен! — поморщился Кирилл, отключая связь. Знал бы Пит, что в каких-то сотне бегах от него живая Анжина находится, которая от него и дружков его выше головы «радости» хватила — подавился бы своим жульеном.
— Шерби? — уставился на Пита Ричард.
— Угу, — сунул тот ложку в рот. Король переглянулся с Крисом и оба насторожились.
— Что надо?
— Интересовался, о чем вчера с клон болтали. Просил подробности узнать.
— Зачем?
— Понятия не имею.
Ричард уставился на Криса и оба одно подумали: а не он ли на Паула работает?
— Проверь Шерби, — приказал Эштер. Войстер кивнул и, откинув салфетку, вышел.
— Не понял? — растерялся Пит. — Вы совсем, братцы, что ли? Ну, проштрафился парень, характер жалостливый подвел — к чему во враги его записывать, в гадостях подозревать? Совсем вы, смотрю, сдвинулись. Видела бы Анжина… Тьфу, — отодвинул тарелку и встал. — Меня проверить не забудьте!
Ричард тяжело посмотрел на него, но ни слова не сказал. Чтобы Пит не думал, а он проверит каждого!
И сжал кулаки от бессилия: а что ему еще остается. Ни одной дельной мысли в голове, кроме одной — застрелиться. Душа от тоски высохла — ничего ее не трогает. На друзей, на детей, на себя, даже на Паула — ровно.
