— Свет один, и Тьма одна. Мы строим башни над залежами Солнечного камня.
— Чтобы спрятать их от Крылатых? — Я был уверен, что это так.
— Не только. И Тьма может брать силу от Света. — Летящий скривил лицо в улыбке, запрокинул голову, вглядываясь в Лэна, и докончил: — Так же, как Свет — от Тьмы.
Лэн ударил. Коротко, без замаха, его меч был слишком близко к груди Летящего. Но сил у него хватило.
— Зачем? — спросил я, глядя, как черный песок осыпается вокруг лезвия клинка.
— Враг, — коротко пояснил Лэн.
Несколько секунд мы молча стояли рядом с черной песчаной горкой, еще сохраняющей форму тела. Потом Котенок сказал:
— Я иду вниз.
— Пошли, — согласился я.
— Нет, ты не понял. Вы идете наверх. А я должен проверить, есть ли внизу солнечный камень.
— Зачем?
— Это сила.
И я понял, что он не пойдет с нами вверх — на поиски Правителя Летящих. Не пойдет — и все тут.
— Без этой силы мы не сможем победить? — спросил я.
— Это сила понадобится для другого. — Котенок явно не был расположен к объяснениям. — Идите. И не бойся, Данька. Я уверен, ты узнаешь своего врага… и Настоящий меч поможет.
Между нами словно поставили стеклянную стеночку. Я не стал спорить, я кивнул и сказал:
— Идущие наверх приветствуют тебя, Котенок.
Он не понял или сделал вид, что не понял. Подошел к люку, откуда поднялся Летящий, и прыгнул в темный провал. В комнате сразу стало сумрачнее.
— Может, подождем, пока он вернется? — чужим голосом спросил Лэн.
Я посмотрел на него — пристально, внимательно. Потом поднял щиток ко всем чертям этот багровый полумрак! И сделал то, что собирался никогда не повторять — глянул на Лэна Настоящим взглядом.
На фоне Тьмы Лэн был едва виден. И ничего в нем не оставалось из того, что когда-то я увидел в своем Младшем. Мрак, Тьма, Ночь клубились в теле, которое еще было человеческим.
— Лэн, там, в горах, Крылатые сейчас бьются с Летящими, — очень осторожно начал я. — Они отвлекают Летящих от башни, ты же знаешь. Если мы задержимся, их перебьют начисто.
Мне показалось — или Тьма в Лэне чуть расступилась?
— Я забыл…
— Держись, Лэн. — Я боялся, что и эти слова окажутся мертвыми и ненужными, но все было нормально. — Лэн, мы почти у цели.
Мы стояли минуту друг напротив друга, и во мне не было страха перед Лэном, а в Лэне — стыда за то, что творится с ним.
— Может, останешься здесь? — не то спросил, не то предложил я.
— Еще хуже будет. — Лэн отвел глаза.
— Тогда идем.
И мы двинулись вверх по винтовой лестнице — туда, где ждал меня мой Настоящий враг. А я так и не знал, кем он будет: Предводителем Летящих или… кем-то другим.
Но Настоящий меч оттягивал ножны, не собираясь никуда исчезать. И лестница вела нас по каменной трубе башни, навстречу бою, навстречу выбору, который станет последним.
И это был очень долгий путь.
Поднявшись метров на пятьдесят, мы поневоле остановились — усталость брала свое. Можно было заставить Крыло поделиться силами, но тогда не осталось бы никакого резерва для боя.
Мы стояли рядом на одной ступеньке, Лэн привалился спиной к стене, я — к перилам, за которыми был уходящий вниз круглый колодец. Достаточно широкий, чтобы туда упасть, и слишком узкий, чтобы можно было расправить крылья. Коленками мы уперлись друг в друга, и я чувствовал, что у Лэна дрожат ноги.
У меня, конечно, тоже.
— Данька, я боюсь, — вдруг сказал Лэн.
— Летящих?
— Ну… их тоже…
Факелов на лестнице было очень мало, и Лэн, наверное, плохо видел меня даже в очках. Зато я видел, как побледнело у него лицо.
— Данька, если что-то случится, ты не забывай про ключ. Он ведь убивает не только Крыло, но и того, кто в нем.
— Замолчи! — крикнул я, мгновенно забыв, что нам надо быть осторожными. — Дурак!
— Пусть дурак, но ты помни о ключе, — повторил Лэн упрямо. — И еще… Знаешь, ты лучший друг, который может быть. Спасибо.
Вот тут я ничего не нашелся ответить. А Лэн продолжал:
— Знаешь, я не к месту скажу, только, может, если… забуду потом. Друзья — это всегда ненадолго. Друзья или умирают, или предают. А когда ты появился, я подумал, что бывает и по-другому. Только мне не повезло.
Я сглотнул шершавый комок, застрявший в горле, и хотел сказать, что еще ничего не потеряно, что мы победим и Лэн станет прежним… Но он вдруг выпрямился, отрываясь от стены, и резко закончил:
— Ты главное не умирай. Ладно?
Я просто взял его за руку, и мы постояли так несколько мгновений. Если слова становятся мертвыми, не надо ничего говорить. А потом мы стали подниматься дальше.
И лестница кончилась.
Этот зал был меньше нижнего, потому что башня сужалась. Но по круглым стенам вместо окон тянулись от пола до потолка зеркала. В них отражались черные факелы, и мы с Лэном, и другие зеркала… Зал казался бесконечным, уходящим во все стороны.
— Это здесь, — сказал Лэн.
В зале никого не было, но я чувствовал, что Лэн прав. Может, потому, что от зеркальных стен тянуло холодом, пробивающимся сквозь Крыло.
Винтовая лестница вилась дальше, уходя в потолок, на самый верх башни. Но я знал, что туда идти не надо. ЭТО — здесь.
Кое-где на стенах между зеркалами были высечены надписи непонятными замысловатыми буквами — рунами. Когда я смотрел на них Настоящим взглядом, буквы подергивались, извивались, словно боялись, что я их пойму. Пламя факелов дрожало, словно по залу гулял неощутимый для нас ветер.
— Мы здесь! — крикнул я. — Эй, мы пришли!
И почувствовал короткий укол страха — а если никто так и не появится, если боя не будет, если все останется по-прежнему?!
— Эй! — снова крикнул я.
— Я тоже здесь, — деревянным голосом отозвались из-за спины. Повернувшись, я еще успел заметить, как из одного из зеркал выступила черная фигура Летящего.
Летящего с очень знакомым голосом и лицом.
— Проваливай, Ивон, — не испытывая никакого страха, сказал я. — Мы пришли не за тобой. Сохрани себе еще пару минут жизни… если вы это называете жизнью. Нам нужен правитель.
— Я — правитель, — бесстрастно ответил Ивон, подходя ближе.
— Врешь, — зачем-то сказал я. Ивон совсем по-человечески поджал плечами. Сказал:
— Правитель — это название Крылатых. Мы называем правителя — Нынешним. Нынешний — тот, кто лучше справится с возникшей проблемой. Проблема — ты. Нынешний — я.
— А меня в расчет не берете? — хрипло спросил Лэн.
— Нет. Чего ты хочешь от нас, Данька?
