Кто-то громко присвистнул в салоне.
– Только не трогайте меня. Я оставил машину на грунтовой дороге в семи милях отсюда и мне просто необходимо добраться до города. Если бы не сел аккумулятор в телефоне, я бы уже вызвал друзей.
– А так никто не знает, где ты? – широко улыбнулся бритоголовый.
– Нет, – упавшим голосом ответил Стивен.
– Ладно, давай сюда часы и бумажник.
– Бумажник не могу, – Стивен испуганно поднял взгляд. – Там не мои деньги.
– Ты же хотел отдать все.
– Все, что принадлежит мне, – упрямо ответил Стивен. – Чужое я отдать не смогу.
– Похоже он издевается над нами, – раздался голос из машины. – Сейчас я ему объясню по-другому.
Открылась левая дверца и на пыльный растрескавшийся асфальт выбрался здоровенный детина с помповым ружьем в руках. Его голову покрывала вызывающе-красная бандана, а одежда целиком состояла из потертой кожи и металлических «молний».
– Поплясать тарантеллу хочешь? – он передернул затвор и направил ствол под ноги Стивену.
– Не надо, ребята, – умолящим тоном попросил тот. – Вам не следует этого делать.
Здоровенный детина фыркнул и потянул спуск.
Нина еще раз замахнулась палкой, но Олег бросился вперед и удержал ее руку, прижав указательный палец к губам.
«Спокойно», – беззвучно прошептал он.
Вадим без сознания лежал у ее ног. Олег осторожно отнял у девушки резиновую палку и знаком попросил принести что-нибудь, чем можно связать пленника. В холле ничего подходящего не оказалось, а в другие комнаты соваться пока было нельзя, поэтому Олег использовал свой ремень, довольно неловко связав крепкие руки Вадима. Штаны при этом показались угрожающе свободными, но сейчас были проблемы и посерьезнее.
«Надо выбираться,» – написал Олег на листе. – «Но в коридоре наверняка камеры».
«Можно использовать пленника. Диктовать условия».
«Вызовут милицию, будет худо».
«Я кое-что придумала», – написала Жанна.
Она принялась быстро писать на листе, Олег еле успевал читать ее размашистый малоразборчивый почерк.
Жанна нервничала, глядя в затянутый белой поволокой экран. Времени прошло уже достаточно, но ничего не менялось. Наконец она не выдержала и набрала номер Вадима. Но едва начался первый длинный гудок в трубке, как тишину фургончика разорвал звук динамиков, подключенных к установленным в квартире микрофонам. В них прозвучала трель мобильного вызова.
– Алло, это Нина, – послышался вслед за ней голос девушки. – Наверное вы уже поняли, что в моих руках двое выших псов. Один без сознания, его я огрела палкой по голове, другой связанный. Отвечать можете по рации, я ее буду слышать.
– Я слышу, – ответила в микрофон Жанна. – Чего ты хочешь?
– Поубивать вас всех к чертям собачьим, – честно призналась девушка. – За прошедшие два года я для этого морально созрела. Но еще больше я хочу выйти отсюда, пройти независимую психиатрическую экспертизу и послать тетку с ее опекой так далеко, как она еще никогда не ходила. Кстати, у меня в руках заряженный пистолет.
– Обращайся с ним остороженее, – ответила Жанна, судорожно соображая, что можно предпринять в такой ситуации.
Лучшим выходом казалось немедленное задействование группы захвата. Но в этом случае весь план операции мог полететь с катушек, жизнь единственного рецепиента и самого Вадима, оказывалась в серьезной опасности, да и жизнь девушки тоже. Как потом объяснить это тетке? Ведь в случае смерти Нины опекунша лишится шести миллионов. Такая умопомрачительная сумма вызывала у Жанны опасение не столько за чужую, сколько за собственную шкуру. Тетка уж точно сумеет выяснить, кто дал команду на штурм, и тогда вряд ли поможет звание офицера ФСБ, потому что бандитам, вооруженным клещами и паяльными лампами, уже нет дела ни до каких званий. Их интересуют лишь деньги, а этого добра в деле замешано предостаточно.
Жанна почувствовала, как похолодели кончики ее пальцев. Прими она сейчас любое решение, ей так или иначе придется отвечать не столько перед Стежневым с его идиотской операцией, сколько перед теткой. Это вызывало в душе нарастающую панику.
– Что ты собираешься делать? – осторожно спросила она, радуясь, что для переговоров с квартирой используется отдельная радиоволна, которую не слышит оператор диспечерской службы охраны.
– Еще не знаю. Но если кто-то попробует взломать дверь, или если я увижу в камеру дверного глазка незнакомых людей, я тут же убью обоих заложников и застрелюсь сама. Поверьте, я вполне созрела для такого решения. Вы можете представить, что значит прожить в заключении два года, в моем возрасте? Я даже убить себя не могла, так вы меня опекали. Сволочи. Я должна была отдаваться вашим охранникам, потому что трахаться больше было не с кем. Я даже подрочить не могла спокойно, зная, что на меня направлены объективы камер. Вы объектменя довели до края, я честно вам говорю. Причем я заранее напишу записку, из-за чего и во сколько я пустила себе пулю в лоб, лишив тетку шести миллионов. Она узнает, кто виноват, если что, можешь быть уверна, сучка. Она тебе кишки через задницу выпустит, или запрет на даче и заставит сосать всем приезжающим к ней гостям.
Жанна отложила микрофон и закрыла лицо ладонями. Такая перспектива и без слов Нины не выходила у нее из головы.
– Черт! – прошептала она, не нажимая кнопку микрофона. – Что же мне делать, что?
– Молчишь? – вкрадчиво спросила Нина.
– Подожди! – попросила ее Жанна. – Я по-любому оказываюсь в безвыходной ситуации.
– Не по-любому.
– Да?! – Жанна не пыталась скрыть эмоции в голосе.
– Да. Если я выйду отсюда прямо сейчас, то ты получаешь несколько бонусов. Бонус первый. Заложники остаются живы. Правда одного я возьму с собой, чтоб ты не выкинула какой-нибудь фокус. Уж не держи обиды. Но все равно от начальства ты получишь фитиль гораздо меньшего диаметра, чем в случае гибели двух-трех человек.
– К черту начальство! Меня больше волнует тетка.
– Это бонус второй. Тетка получит пять миллионов из шести. Я ей их подарю, если выберусь, пусть подавится. Мне нужны лишь наличные, все акции пусть оставит себе.
– Гарантии? – осмелилась спросить Жанна.
– За гарантиями в страховую компанию. Но могу поднять твой энтузиазм тем, что у меня нет ни малейшего желания влезать в дела промышленных предприятий. Мне хватит того миллиона с копейками, который лежит на моем депозите. Уж поверь, с пятью миллионами долларов тетка будет не так зла, чтобы наезжать на тебя. К тому же акции перейдут в ее личное пользование и с нее снимется необходимость каждый день заботиться о моем драгоценном здоровье. Это стоит тех денег, поверь, так что тетка еще благодарна будет за такой поворот дела.
