Время от времени она протягивала одну руку, брала кусочки пищи из запаса, лежавшего рядом с ней, и, сопя и отдуваясь, глотала их со страшной жадностью. Черты лица ее давно расплылись в трясущееся желе, из которого торчал только нос — тонкий, горбатый, жесткий, словно клюв птицы, сидевшей на запястье девушки и видевшей кровавые сны под своим колпачком. А глаза женщины…
Старк посмотрел в ее глаза, вздрогнул, бросил быстрый взгляд на незаконченную фигурку в руках калеки, и понял, какая мысль руководила ножом.
То ли женщина, то ли демоница, воплощение чистого Зла. Воплощение Силы. Сила светилась в ее глазах, и была эта сила скверной: мощь урагана, который все разрушает, но ничего не создает.
Женщина посмотрела в глаза гостю, и взгляд ее — тяжелый и пронзительный, проникающий, казалось, в самые глубины души, — почти невозможно было вынести. Хозяйка замка знала это, она привыкла, что все опускают глаза перед ней, но Старк только улыбнулся и сказал:
— Я не отводил глаз даже под взглядом каменной ящерицы. От этого зависела моя жизнь, и я сам превращался в камень, когда следил за ней.
Она поняла, что гость говорит правду.
Старк решил, что его слова вызовут гнев, но он ошибся. По жирному телу старухи прокатилась какая-то рябь — очевидно, женщина смеялась.
— Видали? — обратилась она к другим. — Вы — отродье Лхари, но никто из вас не смеет глядеть мне в лицо, а вот это темное создание, бог весть откуда явившееся, посмело, и да будет вам теперь стыдно!
Она снова взглянула на Старка.
— Кровь каких демонов течет в тебе? Почему ты не ведаешь ни осторожности, ни страха?
— Я знаю и то и другое, знал всегда, еще до того, как научился ходить. Но мне ведомо и иное чувство — оно зовется злобой.
— Так ты злой?
— Спроси об этом у Мальфора!
Двое мужчин подались вперед, а по губам девушки прошла улыбка.
— Мальфор? — пробурчала туша на кровати.
Она набила рот жареным мясом и капли жира упали с ее губ на постель.
— Это интересно. Но не злость на Мальфора привела тебя сюда. Я любопытна, чужеземец. Говори же.
— Хорошо.
Старк огляделся вокруг. Это место было могилой, западней. В воздухе разливался острый запах опасности Младшие Лхари молча следили за Старком. С тех пор как он вошел, никто из них не раскрыл рта, если не считать выругавшегося мальчишки, а такое молчание не предвещало ничего хорошего. Девушка наклонилась вперед и лениво погладила птицу. Та встрепенулась и с наслаждением выпустила из костяных ножен острые когти. Девушка взглянула на Старка самоуверенно, холодно и даже с неким вызовом. Из всех Лхари только она одна видела в пришельце человека, мужчину, для остальных он был всего лишь любопытной головоломкой, игрушкой, развлечением — не более того.
— В последний сезон дождей Шараан посетил один человек. Его имя Хильви, он сын маленького царька в Ярелло. Он пришел разыскивать брата, который нарушил табу и бежал, спасая жизнь. Хильви пришел сказать ему, что проклятие снято и он может вернуться. Но не вернулись ни тот, ни другой.
Старуха не без усилия приоткрыла тяжелые от жира веки.
— И что же?
— Я пришел за Хильви, потому что он мой друг.
Бесформенная туша вновь всколыхнулась от смеха, и отзвуки ее хохота тихим змеиным шипением прошелестели под сводами.
— Ты любишь своих друзей, иноземец. Что ж… Лхари — народ добрый. Ты найдешь своего друга.
И она замолчала, словно решив наконец передать право голоса молодым. И Лхари нарушили свое безмолвие: взрыв хохота прокатился по огромному залу, разбился о стены и потолок, рассыпался грохотом, оглушительным, точно смех демонов, доносящийся от пределов преисподней.
Не смеялся только калека. Он склонился над своей резьбой и вздохнул.
— Но бабушка!.. Зачем же так сразу?.. — воскликнула юная Лхари. — Пусть он чуть-чуть погостит у нас!..
Холодные жестокие глаза повернулись к ней.
— А что ты будешь делать с ним, Барра? Таскать на веревке, как Бор таскает этого жалкого зверя?
— Может быть. Хотя, я думаю, что для этого понадобится цепь покрепче.
Барра повернулась к Старку, прикидывая его рост и вес, вглядываясь в могучие упругие мышцы, в железную линию челюсти. Видимо, она осталась довольной этим зрелищем: на губах девушки сверкнула улыбка. Рот ее был очень привлекателен и напоминал красный плод болотного дерева, чья терпкая сладость полна отравы и несет смерть.
— Как-никак, а это — мужчина, — продолжала она, — первый мужчина, которого я вижу с тех пор, как умер мой отец.
Мужчины за игорным столиком встали, покраснев от гнева. Один из них шагнул вперед и грубо схватил девушку за руку.
— Значит, я, по-твоему, не мужчина, — сказал он удивительно мягко. — Печально, поскольку я буду твоим мужем. Нам лучше уладить это теперь же.
Барра кивнула. Старк увидел, как мужские пальцы яростно впились в крепкую мышцу ее руки, но девушка не дрогнула.
— Давно пора все это уладить, Эджил. Ты достаточно помучился со мной. Но времена дрессировки прошли. Теперь я должна уметь склонять шею и признавать своего господина.
Старк не сразу понял смысл сказанного: насмешливая нотка в ее голосе была едва заметна.
И тут женщина в белом, которая за все это время не двинула и бровью, вдруг залилась тонким звенящим смехом, уже знакомым Старку. По этому смеху и темной волне крови, прихлынувшей к лицу Эджила, Старк понял, что Барра просто повторила Эджилу его собственные слова.
Мальчик насмешливо фыркнул и замолк. Барра посмотрела на Старка.
— Ты будешь драться за меня?
Старк неожиданно засмеялся.
— Нет!
Барра пожала плечами.
— Ну что ж. Тогда я буду драться сама.
— Мужчина? — рявкнул Эджил — Я покажу тебе, кто мужчина, глупая маленькая ведьма!
Он сдернул с себя ремень и рывком пригнул девушку к земле, собираясь нанести ей хороший удар. Хищная птица, вцепившаяся в ее запястье, забила крыльями и закричала, дергая закрытой колпачком головой. Молниеносным движением девушка сдернула колпачок и швырнула птицу прямо в лицо Эджилу.
Эджил выпустил девушку и взмахнул руками, защищаясь от когтей и разящего клюва.
Широкие шумные крылья яростно били его по лицу.
Эджил взвыл. Мальчик Бор отскочил от стола и заплясал вокруг, визжа от радости.
Барра хранила спокойствие. На ее руке чернели синяки, но она не соблаговолила даже дотронуться до них Эджил ударился об игорный столик и скинул фигурки, резные костяшки покатились по полу. Затем он зацепился за подушку и упал ничком, а злобствующие когти рвали в клочья его тунику.
