Говорю это, и понимаю - зря. У Андрея такая физиономия, как будто чихнуть собрался. Вижу: сейчас язвить начнёт. Чихать ему на мои предостережения, всё давно продумал.
- Сразу видно, Ян Алексеевич, - сказал он, - что в детстве вы любили фильмы про разведчиков. К сожалению, по ним нельзя научиться продумывать игру на несколько ходов вперёд.
И не поворачивая головы, позвал: 'Инна!'
А, вот в чём дело!
- Если кто-нибудь дёрнется, стреляй сразу, без разговоров, - так он ей сказал. Точно таким тоном, каким давал указание построить модель или пересчитать коэффициенты. И по Инне видно - она колебаться не станет. На меня смотрит с ненавистью. Почему? Что я ей такого... Не помню. Что-то случилось вчера. Что-то стыдное. Слёзы, крики. Почему я не могу вспомнить? Ведь всё остальное... Или не всё?
- Крикнешь, когда будешь готов, - попросила Инна. Это она Андрею. Понятно. Он сейчас ляжет на кушетку, крикнет, что готов. Ей останется запустить процесс. Одно нажатие - и всё. 'Аристо' задвинет диафрагму, всё будет кончено.
- Инна, - говорю ей, - не делайте этого, он станет идиотом.
- Только из-за того, что получит ваши воспоминания? - усмехнулась она. - Вы невысокого мнения о себе самом. Но в чём-то вы правы, в некоторых вопросах, Ян Алексеевич, вы вели себя как идиот. И нечего на меня так смотреть, скажите спасибо, что не выразилась хуже.
Что я ей сделал? Господи, только бы...
- Готово! - крикнул Сухарев. Инна не глядя ткнула в клавиатуру. Пистолет был теперь нацелен на того парня, на Владимира.
Всё кончено, подумал я, вот и перегородка закрылась. 'Бип!' - пискнул терминал. Перенос пошёл.
- Я вас предупредил, - мрачно сказал я. Горько мне было: слишком много узнал за последние полчаса. Андрей - мелкий негодяй. Инна...
- Ваши предупреждения! - Инна фыркнула. - Корчите из себя бога-творца, а на деле - похотливый старик с детскими комплексами. И предатель к тому же. Если бы не мы, ещё вчера отдали бы вот этому (она кивнула Владимиру) нашу работу. Мы корячились четыре года, носились с вами: 'Ах, Ян Алексеевич, мы вас не оставим, пока не закончим!' И как вы нас отблагодарили? Результаты - себе, нас - на Марс? Жаль, Андрюша мне раньше не рассказал. Дура несчастная, всё видела и не догадывалась, к чему идёт дело! И надо же мне было, дуре, вчера, вместо того, чтоб сразу поехать в Триест... А всё почему? Никак не могла очухаться после ваши мерзких, слюнявых...
- А зачем в Триест? - внезапно спросил Владимир.
- Да потому что нужно же было спасать результаты! - огрызнулась мисс Гладких. - Андрюша хотел сохранить сканы, но где? Толстый Том у Берсеньевой, Света обязательно спросила бы, зачем нам массив, а наш с Андрюшей остался у нас на квартире. Вот он и послал меня, дуру, а я...
- У вас в Триесте квартира? Неплохо устроились, - Владимир улыбался. Я смотрел на него с удивлением - он выглядел как человек, самые смелые гипотезы которого неожиданно подтвердились.
- Это квартира Андрея, - ответила Инна, залившись краской.
Митя обречённо вздохнул и пробормотал: 'Какая гнусь!' Негромко, но Инна услышала.
- Вы бы вообще помолчали! - вскинулась она. - Жили здесь, как на курорте! Прогулки, морские купания! Андрей прикрывал вас всё это время, а вы теперь - гнусь! Ну, теперь всё.
Мне стало интересно.
- И как будет теперь? - спросил я.
- А вот так, - Инна не могла остановиться и даже не пыталась, наоборот, накручивала себя. - Так будет, как хотел Андрей. Он очнётся и свяжется с Советом. Приедет настоящий инспектор, начнёт настоящее расследование. Настоящее, а не тот фарс, который вы (Инна указала пистолетом на Владимира) тут устроили.
- Сомневаюсь, что Андрей сможет сообщить в Совет, когда очнётся, - проворчал Владимир и неожиданно обратился ко мне:
- Правильно я понимаю, Ян Алексеевич?
Что я мог ему сказать? Он был абсолютно прав. Андрей - упрямец. Никогда не слушает разумные доводы, если они не укладываются в рамки его представлений. Упрямый догматик не сможет стать хорошим учёным. Я ведь говорил ему, и не раз, - модель никуда не годится, а он не захотел слушать. И теперь очнётся беспамятным идиотом. Даже если бы обратный перенос сделали в мой собственный мозг... Неизвестно ведь, выйдет ли что-нибудь из той идейки - выбросить к чёрту сингулярности и заткнуть дыры шарами, построенными на тёмных массивах, - их-то перенос памяти не затрагивает. Но как это проверить? На интерференторных моделях не получится, слишком просты. На себе?
- Что вы молчите, Ян Алексеевич?
Я опомнился. Они все на меня смотрят, ждут, что скажу, особенно Инна. Она и спросила. Встревожилась. Придётся её огорчить.
- Инна, я боюсь, Андрей Николаевич будет несколько не в себе, когда очнётся.
- Но вы тоже были не в себе! А потом всё вспомнили!
Я был не в себе? О чём это она, шутит что ли? Я глянул на Митю - нет, это не шутка. Я был не в себе. Интересно. Выходит, я успел попробовать на себе ту идейку? Нет, не всё я припомнил. Всё-таки случилось что-то в лаборатории... Чёрт! Каждый раз, когда подумаю об этом, как в стену лбом! Но многое всё-таки вспомнил. Автораспаковка? Да. Вот, значит, почему Владимир показал мне гвоздь - это был корневой образ. Но откуда он узнал?! Кто он?! Что, чёрт возьми, здесь произошло вчера?!
Задумавшись, я не заметил, как отъехала дверь предбанника. Глянул туда, когда услышал:
- Стойте, Света! Ни шагу! - Инна нервно прикрикнула на темноволосую невысокую женщину. Мне показалось, женщина эта мне знакома. Так бывает - вертится на языке имя... А, вспомнил. Зовут её Светой. А фамилия?
- Что у вас... тут?.. - спросила она, задыхаясь, как после быстрого бега. - Зачем... изменили объект... сканирования?
У меня тоже перехватило дыхание, когда услышал её голос.
- Ян, что с вами? - Митя хотел подхватить, но я толкнул его, чтоб не лез.
- Ян! - та женщина, не обращая внимания на Инну с её пистолетом, кинулась ко мне. Я хотел сказать, что всё в порядке, просто закружилась голова, но ни слова не выдавил - в горле ком. А она подхватила меня, словно могла бы удержать, если бы падал. Её рука у меня на плече. Удивительно, совсем как тогда...
***
Надина рука лежала у меня на плече. Сдвинутые кровати - моя и её - образовали затянутый простынями квадрат, мы как на плоту плыли сквозь жаркий августовский полдень. Надя щекотно шептала мне на ухо, мне казалось - без её дыхания воздух в спальне был недвижим. Гардины на широких окнах висели мёртво, пылинки лениво плавали в солнечном луче; на крашеном полу лежали прямоугольные жаркие пятна. Даже пальцем шевельнуть не хотелось, как будто я боялся спугнуть присевшего на плечо мотылька. В словах нужды не было. Я не помню, о чём шептала Надя. Мне хватало тепла её ладони и близости, которая была между нами. Почему-то боялся - вот шевельнусь и всё испорчу. Тихий час начался давно, новая воспиталка, которую я впервые в жизни увидел утром, ушла, и значит никто не мог помешать нам быть вместе. Шёл третий день нашего знакомства, ещё четыре дня - и нас отправят в школу - её и меня.
