Он остановился у ворот. Мужчина поднялся и медленно подошел к нему.
— Милости просим, незнакомец,— сказал мужчина.— Мы услышали тебя, едва ты вошел в сад.
— Я был в деревне,— проговорил Человек,— а потом решил пройтись…
— Ты издалека?
— Да, издалека. Меня зовут Дэвид Грэм.
— Входи, Дэвид.— Мужчина распахнул калитку,— Входи и будь как дома. Мы накормим тебя, и у нас найдется свободная постель.
В сопровождении мужчины Дэвид приблизился к скамейке, на которой сидела пожилая женщина.
— Меня зовут Джед,— сказал мужчина,— Это моя матушка Мэри, а это — моя дочь Элис.
— Наконец-то ты добрался до нас, молодой человек,— проговорила женщина. Она поманила Дэвида к себе,— Садись рядом и давай поболтаем. У Джеда еще достаточно работы по дому, а Элис предстоит готовить ужин. Одна я бездельничаю, потому что слишком стара,— Ее глаза будто посветлели, но на лице сохранялось прежнее выражение,— Мы знали, что ты придешь, знали, что кто-то рано или поздно должен прийти, ибо те, кто далеко, не могли забыть о своих сородичах-мутантах.
— Мы нашли вас по чистой случайности.
— Мы? Так ты не один?
— Остальные улетели. Они не люди, и им было неинтересно.
— Они улетели, а ты остался,— протянула женщина,— Ты верил, что остаться стоит, что тебе откроются великие тайны.
— Я остался потому, что должен был остаться.
— А как же тайны? Как же слава и могущество?
— Я не думал об этом,— признался Дэвид.— Слава и могущество меня не привлекают. Я надеялся отыскать нечто другое, чувствовал его, когда бродил по деревне и заглядывал в дома. Да, я чувствовал истину.
— Истину,— повторила женщина,— Ты прав, мы открыли Истину,— Последнее слово она выделила голосом, словно утверждая: оно пишется с большой буквы.
Дэвид кинул на нее быстрый взгляд, и она ответила на не высказанный вслух вопрос:
— Нет, не религию, а просто Истину, самую обыкновенную Истину.
Он поверил ей, ибо в ее словах ощущалась уверенность, непоколебимая убежденность того, кто знает, что говорит.
— Истину о чем? — спросил он.
— Ни о чем,— отозвалась женщина,— Просто Истину.
Как ни крути, простой, обыкновенной истина не получалась. Разумеется, она не имеет никакого отношения ни к машинам, ни к могуществу или славе. Она — внутреннего свойства, духовная, возвышенная, психологическая истина, обладающая глубоким, вечным смыслом, та истина, которой люди алчут даже в мирах, созданных их собственным воображением.
Человек лежал на кровати в комнате под самой крышей и прислушивался к колыбельной, которую напевал ветер, обдувавший карнизы и черепичную кровлю. В доме, как и во всем мире, было тихо, если не считать ветра. Мир затих; Дэвид Грэм представил себе, как постепенно затихнет Галактика, очарованная тем, что удалось открыть его гостеприимным хозяевам. Их истина должна быть грандиозной, величественной, потрясающей воображение и отвечающей на все вопросы, иначе почему они отвернулись от прогресса, почему обратились к идиллической жизни на лоне природы, почему возделывают почву инопланетной долины, собирают хворост, топят камин и как будто вполне довольствуются тем малым, что имеют? Ведь чтобы довольствоваться малым, нужно обладать чем-то неизмеримо большим, неким мистическим знанием, которое наполнило бы жизнь, как нельзя более прозаическую, глубочайшим смыслом.
Дэвид закутался в одеяло и улегся поудобнее.
Человека оттеснили в закуток галактической империи, терпят лишь потому, что он умеет изготавливать машины и никто не знает, что он придумает в следующий раз. Поэтому его терпят и швыряют ему крохи с барского стола, чтобы он не чувствовал себя обделенным, но особого внимания не уделяют и уделять не собираются. А Человек тем временем обзавелся кое– чем, что позволит ему добиться уважения Галактики, ибо истину уважают повсеместно.
Грэмом овладел покой. Минуту или две он сопротивлялся, не желая терять нить размышлений. Сперва ему показалось, что вот она, истина, о которой говорили мутанты, но потом он отказался от этой мысли в пользу другой, куда более привлекательной. В конце концов заунывный ветер, чувство покоя и физическая усталость возобладали над рассудком, и Грэм заснул.
Последним, что он подумал, было: «Надо спросить у них. Надо узнать».
Однако прошло несколько дней, прежде чем он отважился задать свой вопрос. Он ощущал, что за ним наблюдают и решают, достоин ли он того, чтобы доверить ему истину. Он хотел остаться, но из вежливости сказал, что должен уйти, после чего хозяева попросили его задержаться, и он с радостью согласился. Все словно соблюдали некий ритуал, который нельзя было нарушить ни в коем случае, и все, похоже, испытали искреннее облегчение, когда обряд завершился.
Грэм стал на пару с Джедом работать в поле, познакомился с соседями, вечерами принимал участие в разговорах, которые затевались в доме. Он ожидал, что его будут расспрашивать, но обманулся в своих ожиданиях. Впечатление было такое, будто Джед, его семья и соседи настолько довольны жизнью в укромной долине, что их совершенно не интересуют события, происходящие в Галактике, той самой, которую избороздили в поисках этого мира и лучшей участи для себя предки нынешних поселенцев.
Он тоже ни о чем не спрашивал, поскольку чувствовал, что за ним наблюдают, и опасался, что вопросы оттолкнут новоприобретенных друзей.
Однако они относились к нему вовсе не так, как обычно относятся к чужаку. Минул лишь день или два, и Грэм понял, что может стать одним из них, и постарался сделаться таковым, и часами напролет добросовестно — и добродушно — сплетничал с соседями. Он узнал много полезного: что долин, где живут люди, несколько; что покинутая деревня никого не беспокоит, невзирая на то, что все, по-видимому, знают о том, что она такое; что местные жители вполне удовлетворены своей жизнью и отнюдь не стремятся за пределы собственного мирка. Постепенно он и сам научился довольствоваться серым предрассветным сумраком, радостью труда, гордостью задело своих рук. Однако он сознавал, что его довольство — временное, что он должен отыскать истину, которую открыли мутанты, и донести ее до заждавшейся Галактики. Ведь скоро прилетит корабль с археологами, которые примутся изучать деревню, а до тех пор ему обязательно нужно найти ответ, чтобы он мог встретить коллег на вершине холма не с пустыми руками.
— Ты останешься с нами? — спросил однажды Джед.
— Мне необходимо вернуться,— ответил Дэвид, покачав головой,—Я рад был бы остаться, но увы…
— Ты ищешь Истину? — спросил Джед,— Правильно?
