Меня словно подбросило. Я полулежала на чем-то, точнее сказать, в чем-то, наполненном водой и бешено протирала глаза, которые никак не хотели смотреть, промывала их этой самой водой. Сережа, что с ним? Только бы он был в отключке, как я недавно, только бы он не погиб!
Наконец глаза открылись и смогли смотреть. Только никак не могли настроиться на нужную резкость. Все было ярким, но расплывчатым и размазанным. Я поняла, в чем дело. Я была заключена в какой-то сосуд с проточной водой, которая струилась практически ото всюду, делая изображение нечетким. Сквозь воду и стенки сосуда просвечивали многочисленные шары. Но до меня не доносилось ни одной их мысли. Неужели я начисто потеряла способность к восприятию? Совсем плохо. Но, с другой стороны, хорошо, потому что сей прискорбный факт оставляет надежду на то, что с Сережей не произошло ничего страшного. Интересно, долго я буду сидеть в этой луже, словно рыбка в аквариуме? Эй, кто-нибудь!
Никакой реакции. А, может быть, они уверились в моей гибели и похоронили меня таким необычным способом? Бред какой-то. Не придумав ничего более умного, я попыталась лупить кулаком в эту прозрачную стенку. Именно что попыталась, поскольку мои ручонки сделались почти бесплотными, и при ударе практически растекались по поверхности. Вот когда я ощутила всю меру сочувствия бедным консервированным сардинкам!
Помнится, во время первого моего прибытия я тоже была почти бесплотной до того, как напилась вводы. Что ж, если нет более умных идей, надо следовать этой. И я принялась старательно хлебать водицу, которая к счастью была в избытке. С каждым глотком возвращались силы, вливалась энергия, и моя сущность снова обрела плотность и упругость. Наконец я смогла более-менее прилично врезать кулаком по стенке этого странного сосуда. И тут же увидела, как заметались, замельтешили расплывчато-разноцветные шары снаружи. Жужжание, которое все время доносилось оттуда, прекратилось, как и подача воды, а стенки стали таять, словно сахар в стакане, пока совсем не исчезли. И тут же я услышала осторожный заботливый шепот Салатовенького:
— Человек Елена, как функционирует твой организм?
Ну чем не добрый доктор, совершающий обход в больнице! Вот-вот скажет: «Покажите горлышко, скажите «А-а!», дышите-не дышите!»
— Спасибо, ничего. Что с Сережей, где он?
— Все в порядке, Алена, не волнуйся, — выглянул он из-за Салатовенького. Никогда я не была так счастлива видеть его ярко-малиновые усы!
— Солнышко мое, ты жив-здоров! Я так за тебя перепугалась!
— И после всего того, что здесь случилось, она еще заявляет, что перепугалась за меня! — в его притворном возмущении звучала искренняя забота.
— В таком случае, может быть кто-нибудь возьмет на себя труд объяснить, что же все-таки произошло? — допытывалась я.
Как всегда, Салатовенький все понял слишком буквально:
— Ты прав, человек, действительно трудно все объяснить. Сейчас кажется очевидным, что тот поток мыслей и вопросов, который обратили на тебя мои сограждане, был слишком велик для твоего восприятия, что привело к значительным расстройствам функций твоего организма. Более того, это обстоятельство едва не привело к аварийному схлопыванию канала между нашей и вашей проекциями. Слава Великой Доброй Силе! Наши техники проявили больше дальновидности, чем специалисты по социальным проблемам. Они заранее подключили резервный контур усиления и смогли вовремя его активизировать и поддержать канал в стабильном состоянии. К тому же следует отметить большую заслугу в этом человека Сергея, который своей эмоциональной связью помог настроить резервный контур, когда твое мышление и мировосприятие было во власти Хаоса.
В этом он определенно прав, ибо большего хаоса в собственной голове я как-то не припомню. Я с благодарностью посмотрела на Сережу. Солнышко мое, что бы я без тебя делала!
Только сейчас я увидела, что вокруг меня сгрудилось около десятка шаров. Среди них был, кажется, и тот пурпурный, который председательствовал на «пресс-конференции». Они все молчали и только слушали наш разговор. А меж тем Салатовенький продолжал:
— В настоящее время состояние туннеля снова стабилизировалось, хотя время его существования сильно сократилось. Но значительно важнее тот факт, что нормализовалось твое состояние, человек Елена. В этой ситуации даже аварийное схлопывание не приведет к катастрофе!
— А какая могла произойти катастрофа? — недоумевала я.
— У тебя нарушилась целостность восприятия окружающего мира, что в свою очередь привело к серьезным нарушениям самой энергетической структуры. Если бы мы допустили в этот момент твое возвращение в родной мир, то при слиянии с белковой оболочкой такое состояние зафиксировалось бы на весь срок функционирования белкового организма. Возможно, нарушения сохранились бы и в следующий период органического существования, — сокрушался Салатовенький, все больше покрываясь темными пятнами.
Ага, значит, насчет психушки я была абсолютно права. Интересно, что он имеет в виду, когда говорит о каких-то периодах белкового существования? Но спросить я не успела, поскольку Салатовенький снова заговорил:
— Человек Елена! Все мои сограждане и в первую очередь я сам очень виноваты перед тобой и человеком Сергеем! Ты столько сделал для нашего мира еще в то твое посещение. И сейчас мало того, что поделился собственными знаниями (Интересно, когда это я успела поделиться какими-нибудь знаниями при наличии полного их отсутствия?), ты еще пригласил в наш мир другого человека, Сергея, который тебе очень дорог. Пока релаксационный анализатор восстанавливал функции твоего организма (А, это он про «аквариум», догадалась я), человек Сергей передал огромное количество ценных сведений о вашем мире. И все же я должен просить тебя поделиться сведениями еще раз. Никто из наших специалистов по контактам с представителями других миров, в том числе и я, не может понять, каким образом случилось так, что человек, испытывающий постоянно очень сильные эмоции и безболезненно воспринимающий их от других людей, едва не погиб при общении с моим народом. Скажи, ты разве ощутил враждебность?
— Нет, что ты. Совсем другое. Мой мозг, мое сознание вдруг заполнили чужие мысли. Их было так ужасно много! Совсем непонятные… И в таком количестве… — слов не хватало, и я перешла на образы.
Тут в разговор вмешался Пурпурный:
— Человек Елена, поясни. Неужели у вас не принято совместно размышлять над какой-либо проблемой, попутно обмениваясь мыслями со всеми?
— Мы обмениваемся мыслями с помощью слов, — объясняла я тривиальные вещи. — А мысли у каждого при этом свои, индивидуальные. А когда чужие мысли заводятся у человека в голове, это чаще всего свидетельствует о некоторых нарушениях в процессах его мышления.
