Мама бросила на Дженни лишь один неприязненно-насмешливый взгляд, разрешила мне поместить на время гостью в доме и больше не обращала на нее никакого внимания, как будто мы сидели за кофейком вдвоем, как в старые добрые времена. По-моему, ей просто некогда было увещевать меня словами, но взглядом она дала понять мне все, что думает о моей блажи. Ну конечно, с ее точки зрения, это была блажь, и ничем другим мое поведение быть не могло. Порядочный мальчик из хорошей семьи, прямой потомок первопоселенцев, увлекся девчонкой с Земли! Хорош, нечего сказать! Как будто своих девушек на Тверди мало! И как будто сейчас самое время заниматься личной жизнью! Как был оболтусом, так им и остался, а ведь подавал надежды…
Черт знает что. И жаль было ее огорчать, и бросать Дженни никак не годилось – убьют ведь за один акцент. К счастью, мама это понимала.
К еще большему моему счастью, ситуация начала понемногу доходить и до Дженни – во всяком случае, теперь она предпочитала молчать, сидеть по возможности неподвижно, не звякать ложечкой в чашке и вообще делать вид, что ее тут нет. Кажется, ей не слишком понравилась моя квартира, но я списал это на испуг и подавленность. Ладно, не маленькая, переживет, в конце концов! Пройдет время, а там мы поглядим, что можно сделать. Пока же можно лишь настоять, чтобы она открывала дверь только на условный стук, не включала свет, когда она дома одна, и не подходила к окнам. Перетерпит. Еда-вода есть, санузел в исправности, даже кондиционер имеется, чего еще надо?
А я займусь каким-нибудь делом. Не найдется нового дела – займусь старым. Катера на антиграве Тверди нужны.
– Игнатюк – компромиссная кандидатура, – пояснила мама. – Он наш, и давно наш, да только не он один. В Администрации наших было мало, зато в муниципалитетах – чуть ли не половина. Кто мог приказать полицейским сдаваться? Без этих людей мы получили бы бойню, а так переворот прошел, считай, бескровно…
– Хм… – поперхнулся я. – Крови-то я насмотрелся…
– В масштабах планеты – практически бескровно, – повторила мама. – А ты хотел, чтобы и палец никто не занозил? Иногда ты здорово удивляешь меня, Ларс… Ну так вот. Мы обязаны этим людям, это раз. Без них мы восстановим управление не скоро, это два, а нам любой ценой нужно сделать это в самые ближайшие дни. Это три. Естественно, каждый из этих людей рассчитывает на карьерное продвижение. Надо платить, Ларс! Не всем, конечно, но наиболее влиятельным – надо. Вот откуда берутся игнатюки. Крупных игроков он худо-бедно устраивает на данный момент, а мелким надо пообещать что-нибудь на будущее, а уж будущее что-нибудь да покажет… – Мама жестко усмехнулась. – Но пока мы имеем то, что имеем, и быть иначе просто не может. Согласен?
– Вот навалятся на нас земляне со всей силой, тогда я погляжу, как запрыгает этот самый Комитет, – мрачно предрек я.
– Тогда и кончится упомянутое «пока», – еще раз усмехнулась мама и вдруг потрепала меня по голове. Давненько я не видел от нее таких нежностей. – Ну, мне пора. Проводи меня, сын.
Я проводил ее до улицы, дальше она не позволила. Город еще продолжал гудеть, как растревоженный, но уже мало-помалу успокаивающийся улей. Где-то еще стреляли – не то ликвидировали последнее гнездо недобитков, не то просто палили в воздух от избытка чувств. Некоторые уличные фонари, как ни странно, уцелели и горели исправно, разгоняя ночной мрак. Группа молодых людей, наверное, студентов, шла по проезжей части, занимая ее всю и горланя песню. Проехал трактор с прицепом, до отказа заполненным вооруженными дедовскими ружьями фермерами. Лица у фермеров были веселые, но чересчур возбужденные. По-моему, эти парни не настрелялись за сегодня и были не вполне довольны тем, что убивать более некого, а равно не над кем вершить суд, скорый и беспощадный.
– Ты хоть вооружена? – с тревогой спросил я.
– Лозунгами, – улыбнулась она. – Только лозунгами. Поверь, этого достаточно. «Твердь победит», «слава героям», «хороший землянин – мертвый землянин», ну и так далее. Очень надежные лозунги.
– Когда тебя ждать?
– Боюсь, что не скоро. Лучше ты, как будет затишье, приезжай в Степнянск…
– Почему в Степнянск?
– Там кое-какие проблемы, а я все-таки местная, меня в наших краях многие знают. С часа на час жду приказа о переводе.
Это похоже на маму – полчаса сидеть за кофейком и не сказать, что она уезжает! Мелочи, мол.
– Будь осторожнее, – напутствовал я.
– И ты тоже Ларс. Ну иди, иди, дальше я сама.
– Ты мне так ничего и не скажешь? – спросил я.
– О чем?
– О Дженни.
– О такой малости? – удивилась мама. – Просто спрячь ее первое время, больше ничего. Потом видно будет.
Для нее это действительно была малость!
Полный неясной тревоги, я поднялся в квартиру. Дженни по-прежнему сидела за столом, меланхолически и без всякой надобности помешивая остывший кофе. Тихонько звякала ложечка.
– Ты был прав, – глуховато сказала она, не глядя на меня, – а я вела себя как дура. Прости.
– Не за что тут прощать, – великодушно отозвался я. – Ты же из метрополии.
– А что, в метрополии только дуры рождаются?
– Нет, но… Понимаешь, я же бывал у вас. Видел землян. Они какие-то… не такие. М-м… не знаю, как сказать… Легкомысленные, что ли. И очень самодовольные: считают, что живут в лучшем из миров. Это бы еще ничего, но каждый, буквально каждый из них искренне полагает, что всех должен устраивать тот порядок, который устраивает их… Согласись, что это глупо.
– Да, – почти безучастно отозвалась Дженни. – Наверное, ты прав, а вот я – ошиблась.
– С кем не бывает…
– Ты не понял. Я… я не думала, что такое возможно. Один щелчок – и рухнуло всё, что было создано. Еще утром был мир как мир, а теперь какие-то Древние века. Трудно поверить. И кровь, и трупы, и этот горелый запах… Мне не нужно было сюда приезжать.
– Чепуха, – чуточку разозлившись, сказал я. – Тебе всего-навсего придется переждать какое-то время. Квартира в нашем полном распоряжении, а если что, то у меня найдутся кое-какие связи. Проживем!
– Ты опять не понял. Я не хочу становиться твердианкой. Даже ради тебя.
– Чего ж тут не понять? – Я развел руками. – Это-то как раз понятно… Я и не думал… На что тебе наша Твердь, к тому же накануне войны?
– Какой войны? – Она подняла голову.
– Обыкновенной. Твердь – ценная колония. Земля не смирится. Будет война, короткая или долгая – не знаю. Кстати, тебе было бы полезно вести себя более… по-твердиански. Во избежание. Потом, когда все кончится, ты спокойно вернешься на Землю.
– Постараюсь говорить с акцентом, – сказала Дженни с довольно жалкой улыбкой. – Еще что-нибудь?
Я кивнул.
