С Седым Рэджинальду толком поговорить не дали, растащив в разные стороны.
Стрэйк, которого Пол все-таки пригласил, как одного из выдающихся пилотов, умудрившегося за все время работы в пространстве не поссориться ни с одним из своих руководителей, тоже был слабым утешением, поскольку сопровождал жену, пришедшую в совершеннейший восторг от блестящего общества. Рэд подумал, что миссис Стрэйк в следующий раз легко отпустит мужа в поиск не менее, чем на пять лет, потому что не раньше этого срока закончатся сплетни и впечатления, собранные на сегодняшнем приеме.
После официальной части, к чести Дорварда, надо сказать, относительно короткой, где рассказывалось об истории создания, значении и перспективах АСП, выступал какой-то заслуженный седовласый старец. Пока Рэд, насмотревшись на несчастного, делал для себя выводы о продолжительности жизни и прикидывал, на какой даже ему хотелось бы остановиться, слово предоставили гостям.
Поздравления звучали настолько доброжелательно, что Гардон даже посочувствовал своему шефу, вынужденному улыбаться и благодарить присутствующих, не веря ни единому слову, сказанному со сцены. Все разговоры, которые велись сейчас о сотрудничестве ведомств, были фальшью чистой воды. В космосе царила жестокая конкуренция – рынок оживал после войн Второй Волны. АСП с ее профессиональными и своенравными экипажами, имеющими в распоряжении лучшие гражданские звездолеты галактического класса и соответственно – самые дорогие контракты, и вовсе была как бельмо в глазу у всех остальных заинтересованных сторон.
Наконец прозвучало долгожданное приглашение к праздничному столу. Даже журналистам было разрешено остаться на торжественный ужин, с условием, что они сдадут свою аппаратуру службе охраны до конца вечера. Дорвард слишком хорошо понимал, что значит для его организации остаться без внимания со стороны информационных агентств.
Двухуровневый банкетный зал, разделенный на отдельные секторы, имел несколько выходов на балкон и в прилегающий парк с многочисленными скамейками, статуями и разноцветными фонтанами, оживлявшими наступившие сумерки. Руководство сгруппировалось внизу, на почетных местах, и все остальные получили относительную свободу действий. Гардон вышел на балкон второго яруса, взяв у проходившего официанта бокал мартини. Уехать сейчас ему никто бы не позволил. Поэтому Рэд стоял и разглядывал причудливо стриженые деревья, размышляя, появится ли на подносах официантов, обслуживающих второй ярус, что-нибудь покрепче ближе к вечеру, или Дорвард дал на этот счет особые указания.
– А я думала, капитан Гардон предпочитает виски.
Рэд обернулся. Перед ним стояла стройная молодая женщина, одетая в темно-зеленое платье с глубоким вырезом, перехваченное на поясе золотистым шитьем. Тонкие золотые цепочки на шее и в волосах резко выделяли ее на фоне остальных дам, увешанных драгоценностями. Очень правильные черты лица и нос с небольшой горбинкой придавали ей сходство со статуей у фонтана, на которую Гардон только что смотрел, только волосы были темно-каштановыми. На груди, по которой, естественно, скользнул взгляд капитана, поблескивал голографической наклейкой гостевой бедж.
– Вы ошиблись, – сказал Рэд. Он бы с удовольствием отвернулся, но шеф лично попросил его о сотрудничестве со СМИ, а бедж незнакомки и почти деловой стиль одежды не оставлял на этот счет никаких сомнений.
– Что ж, бывает. – «Галатея» и не думала уходить. – Давайте познакомимся очно. Меня зовут Клэр Адаме.
– Очно? – переспросил Рэд.
– Да. Я сотрудник агентства информации «Галактика». Мы делали о вас программу с теледебатами по поводу Сориссы.
– Так это вам я обязан всей шумихой вокруг «Моники»? – пренебрежительно спросил Рэд.
– Вот уж нет, – улыбнулась журналистка. – Скорее себе самому.
– Хм.
– Надо было поучаствовать, а не отказываться от сотрудничества с нами в такой категоричной форме. Мне пришлось говорить за вас, капитан.
– И что же вы говорили? – Рэджинальд в конце концов заинтересовался беседой.
– Вы не смотрели?
– Нет.
– Я вас защищала. И мне здорово досталось от оппонентов в тот вечер.
– Как же вы выпутались? – уже с неподдельным интересом спросил Рэд, поставив нетронутый фужер на широкие перила.
– Я сказала, что если бы мне пришлось спасать своих людей плюс чужой экипаж, я сделала бы то же самое. И еще спросила экспертов, стоит ли атмосфера любой из известных планет жизни пятнадцати человек и какой выход они предложили бы, если нет. И еще, почему остался без внимания запрос командора Пайнтера, касавшийся предоставления спецмашин нового поколения «Тайфун». Ведь с самого начала не было уверенности, что на станции никого не осталось в живых.
– Судя по тому, что я только что услышал, вам нелегко пришлось.
– Меня чуть с эфира не сняли, когда я это заявила, – призналась Клэр. – Подскочившие рейтинги спасли. А на следующей неделе произошел раскол оппозиции, и скандал постепенно затих сам собой.
– Раскол оппозиции?
– Ну да, во главе с милитаристским блоком Аналога-1. Вы что, не только «Галактику» не смотрите, но и газет не читаете?
Из всего комсостава «Моники» всерьез большой политикой не интересовался никто. Более или менее в ней ориентировался Кейт, как лицо, постоянно находящееся у источника информации, частично – Серж. Последний – с единственной целью, не прогадать в своих биржевых играх. Блохину механизм закулисных интриг опротивел с детства, а пилотам вопрос был не интересен в принципе.
– Так, – сказал Гардон, – впервые в жизни у меня складывается впечатление, что общение с представителями СМИ может быть приятным и полезным. Пойдемте, выпьем за сломанные стереотипы, мисс Адаме, заодно и поговорим?
– Знаете Рэджинальд, наша съемочная группа здесь с трех часов. Я устала. Я хочу есть, по возможности сидя за столом, и совсем не хочу говорить о политике. Так что, если вы выберете более нейтральную тему для разговора, я приму ваше предложение. Только расположиться мне надо так, чтобы видеть происходившее в самой важной части зала, так как все, что мы до сих пор наснимали, на самом деле никому не интересно, а самое главное начнется сейчас.
– Хорошо. Отложим политику. – Рэд указал ей на столик, откуда открывался неплохой обзор. – Нейтральная тема перед вами – еда на столе. Вечер исполнения желаний…
Клэр рассмеялась, с удовольствием затолкала в рот сразу несколько ломтиков ветчины и, прожевав, проговорила, взявшись за бутерброд с икрой:
– Я еще танцевать люблю.
– Ну, это не ко мне.
– Почему?
Рэд не успел придумать, что ответить.
