— Это что? — спросил я. — Прихватил на тот случай если не сможешь одолеть меня с помощью кольта?
— Поединок — дело чести, — степенно ответил кабланды. — А это оружие я прихватил для того чтобы нашему поединку не помешали.
Он кивнул в сторону парочки аборигенов, в весьма живописных позах валявшихся поблизости от двери. Кстати, чуть подальше лежало еще несколько.
Вот это мне уже понравилось. Раз у нас появились пленники, стало быть я смогу задать из пару-другую интересующих меня вопросов. Тем самых, ответы на которые я пытаюсь найти вот уже чуть ли не сутки.
Но сначала надо освободиться от цепей и браслетов.
— Начинаю, — предупредил меня кабланды. — Что освободить в первую очередь?
Я молча протянул ему руки. Кабланды тотчас начал действовать.
Из ствола бластера теперь бил очень тонкий, не толще иголки лучик. И в длину он был не более двадцати сантиметров. Действуя аккуратно и сноровисто, кабланды срезал с меня браслеты. Когда последняя цепь упала на пол, я принялся массировать запястья.
Кабланды же привел регулировку бластера в норму, сунул его обратно в карман, и спросил:
— Зачем?
— Что именно? — спросил я, продолжая массировать запястья.
— Зачем аборигены посадили тебя в эту комнату? И зачем они навесили на тебя эти железяки.
— Не имею ни малейшего понятия, — сказал я. — Впрочем, думаю, сейчас мы это узнаем. Если ты мне поможешь.
— Помогу, — заверил меня кабланды. — Ты же знаешь, что я отношусь к тебе с уважением.
— Которое отнюдь не помешает тебе при первом же удобном случае вновь вызвать меня на бой, — несколько сварливо сказал я.
— Несомненно. Долг чести является долгом чести. Тут я не волен что-либо изменить.
— Ну и прекрасно. А пока подержи-ка вот этого типуса, — сказал я присаживаясь на корточки возле одного из аборигенов. — Да смотри чтобы он не надумал задать стрекача.
— Даже если надумает, ничего у него не выйдет, — заявил кабланды.
Вновь вытащив бластер, он встал так, чтобы в любом случае перехватить аборигена, если тот все же попытается сбежать.
Несильно похлопать аборигена рукой по щеке, я приказал:
— Ну-ка, давай, приходи в себя. Есть один небольшой разговор.
Как ни странно, это оказало необходимое действие. Абориген открыл глаза.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал я. — А теперь ответь, кто приказал меня схватить. И не пытайся сделать вид будто ты меня не понимаешь. Рядом со мной стоит мыслящий, которого зовут кабланды. Так вот, он может запросто переломать тебе кости. И если ты надумаешь со мной хитрить, так и будет.
Кинув мимолетный взгляд на кабланды, я увидел что тот, желая мне подыграть, скорчил самую зверскую физиономию на которую был способен.
Абориген не издал не звука.
Это означало что пришла пора перейти ко второй фазе запугивания.
— Ну-ка, отрегулируй свой бластер так, что им можно будет поджарить этому несговорчивому субъекту пятки, — попросил я кабланды. — У нас мало времени, и придется сразу перейти к жестким мерам.
— Сейчас, — сказал кабланды, принимаясь перенастраивать бластер.
Абориген бросил на него испуганный взгляд. Зрачки у него явственно расширились.
И это было неплохо, поскольку значило что он во первых: понимает всегалакт, а во вторых: что он испугался. Стало быть, сейчас заговорит.
Ну…
Произошло совсем не то, на что я рассчитывал.
Когда кабланды отрапортовал что бластер приготовлен и можно начинать с его помощью поджаривать пленнику пятки, абориген закрыл глаза, на секунду словно закаменел, а потом… исчез.
— Вот это да! — воскликнул кабланды, роняя на пол бластер. — Это что?
— Если бы я сам знал, — пробормотал я, вставая. — Если бы…
— А может он просто умеет становиться невидимым? — предположил кабланды, подняв с пола свое оружие. — Слышал я о планетах, на которых аборигены умеют проделывать такой фокус.
— Нет, — покачал я головой. — Он и в самом деле исчез. Пошли отсюда. Боюсь, здесь мы так ничего и не узнаем.
— А как же остальные? — спросил кабланды, кивая в сторону других, валявшихся без сознания аборигенов.
— Таким же образом. Они в нашей власти пока находятся без сознания. Стоит им прийти в себя как они тотчас исчезнут. Поэтому не имеет смысл терять здесь время. Пошли. Мы возвращаемся в инопланетный район.
— А как же кольт? Мы так и не узнаем куда они его запрятали, — заявил кабланды.
— Узнаем, — заверил его я. — Немного погодя. Если судьбе будет угодно.
— Может быть, стоит провести поединок с использованием другого оружия?
О-хо-хо… Похоже, это никогда не кончится.
— Послушай, — сказал я кабланды. — Наверное, ты давно уже находишься на Бриллиантовой?
— Давно.
— Отлично. Случалось ли тебе слышать о случае, когда аборигены взяли в плен центуриона?
— Нет.
— А видел ли ты хоть раз как они исчезают. Вот так как это только сделал один из них на наших глазах?
— Тоже нет.
— А тебе не кажется что это необычно?
Немного поразмыслив, кабланды признался:
— Кажется. Не то чтобы это было нечто из ряда вон, поскольку на других планетах мне приходилось наблюдать вещи и почище. Однако, на Бриллиантовой, я ни с чем подобным еще не сталкивался.
— Вот именно, — жестко сказал я. — Поэтому, пока, мне надлежит исполнять свои прямые обязанности. И пока я не разберусь что именно происходит на этой планете, никаких поединков не может быть.
— А когда ты это сделаешь?
Очень хороший вопрос. Мне бы и самому хотелось знать не него ответ.
— В самое ближайшее время, — заверил я кабланды. — В самое ближайшее.
— В таком случае, я подожду. Немного.
— Ну вот и отлично, — сказал я. — А теперь, не пора ли нам отсюда уйти, пока исчезнувший абориген не вернулся с подмогой?
— Пора, — согласился кабланды.
— А раз так, то — веди. Тем же путем, которым ты сюда пришел.
Какими-то длинными, низкими коридорами, соединявшие комнаты, заставленными скудной, причудливого вида мебелью, кабланды вывел меня на улицу. Проходя через эти комнаты, я заметил, что в них практически отсутствовали те предметы, те мелочи, которые говорили бы хоть что-то об личности живших в них. Словно бы это были не жилые комнаты, а кельи монахов или казармы, в которых живут солдаты.
Пучок резко пахнущей травы, висящий на стене, крохотная пирамидка из желтоватого камня, на которой был выгравировано насекомое, очевидно являющееся бриллиантовым муравьем, пустотелый шар, размером с кулак, усеянный множеством крохотных дырочек. Вот все что я увидел пройдя более чем через десяток комнат.
Может быть, этот дом и в самом деле является всего лишь казармой? Или это гостиница, в которой останавливаются аборигены, явившиеся из леса в город, для того чтобы продать добытые личинки? А может аборигены переняли что-то у муравьев за которыми ухаживают? Отказ от индивидуальности во имя выживания всего сообщества?
