Конечно, мой выстрел не будет очень уж громким — там, на юге, сегодня выстрелов гораздо больше; там мои братья вступают в неравный и жестокий бой с многократно превосходящим их по силам врагом. Но я знаю, что обязан сделать свой выстрел — просто для того, чтобы остаться Человеком. Как остался человеком мой друг Юрка Блажевич, которого они убили — просто так, ни за что, походя, зная, что это убийство безоружного никто и никогда не ответит. И я смогу завтра отомстить и за его погубленную жизнь — если, конечно, не промахнусь. А я не промахнусь!
Наверное, мы не победим; даже скорее всего не победим. Завтра нас сломают, и над могилами наших павших товарищей уцелевшие подпишут капитуляцию — враг пока неизмеримо сильнее нас, и завтра он будет праздновать свою победу. Что ж, мы готовы к этому. Но завтра жизнь не кончается — потому что будет еще 'послезавтра'. И вот послезавтра наши мальчишки, повзрослев и прочтя книги о нашей безнадежной борьбе — однажды молча возьмут в руки винтовки. Потому что не может человек жить без чести и достоинства, без Родины, без веры — иначе он перестает быть человеком. И наши мальчишки, взяв в руки оружие, уйдут в свой бой — чтобы остаться людьми. И тогда, может быть, они победят.
Вот именно для этого я и сделаю завтра свой выстрел.
***
— Гляньте, товарищ следователь!
— Что такое, Козырев?
— А вы подойдите сюда! — И молодой сержант протянул навстречу следователю какую-то пластмассовую коробочку.
Возле разбитой, обгоревшей 'Ауди', лежащей на самом дне оврага, толпилось несколько сотрудников дорожно-патрульной службы. Фотограф, сделав все необходимые снимки, упаковывал свою аппаратуру, 'Скорая помощь' только что отъехала, увозя в своем чреве изувеченный и обгоревший труп 'неизвестного мужчины приблизительно пятидесяти лет', как набросал в своем блокноте следователь, вызванный на место катастрофы; лежащая в глубоком овраге шикарная некогда иномарка на рассвете привлекла внимание случайного патруля ДПС, и вот уже шесть часов служила предметом разбирательств полутора десятков человек, представляющих разные ветви правоохранительной системы.
— Ну, что ты мне в глаза эту хрень тычешь? — раздраженно спросил следователь у патрульного сержанта.
— А вы гляньте, товарищ следователь, внимательней! Это топливный фильтр, причем не штатный. — Начал объяснять сержант.
— Почему ты думаешь, что нештатный? Ты что, 'ауди' в своем гараже собираешь-разбираешь? — все еще раздраженно проговорил следователь, но, взяв в руки пластмассовую коробочку, тут же убедился, что сержант был прав — на обгоревшем боку была выдавлена надпись 'Красногорск', которая на запчасти от иномарки не могла быть по определению.
— Гляньте, пропил! — возбужденно тыкал в найденную коробочку пальцем сержант.
Да, действительно, на корпусе топливного фильтра — если, конечно, предположить, что эта коробочка действительно была когда-то фильтром — можно было различить едва заметный, но все же явно сделанный руками человека пропил.
— Это не авария. Товарищ следователь, это … это убийство! — выдохнул сержант страшное слово.
— Давай я сам буду делать выводы? Тоже мне, Шерлок Холмс… — пробурчал следователь.
Да-а-а, дела… Теперь картинка становиться более-менее ясной. Иномарка выехала из Москвы вчера вечером, и по неведомой причине загорелась в сорока километрах от столицы, двигаясь по Владимирскому шоссе. Загоревшись, автомобиль утерял управление, выехал на обочину, а с нее — рухнул в глубокий овраг, тянущийся вдоль трассы. Высота падения составила почти тридцать метров, по ходу, автомобиль много раз переворачивался, продолжая гореть… Да, картинка жутковатая.
Ну ладно, предположим, что бензин начал поступать из поврежденного топливного фильтра, поставленного рачительным хозяином для обережения тонкого механизма впрыска шикарного немецкого лимузина от отечественного некачественного топлива; на котором чья-то недружественная рука сделала аккуратный пропил. Ладно, пусть будет так. Даже можем предположить, что вытекающий бензин попал на выхлопные коллекторы и загорелся сам по себе, исключительно из-за высокой температуры на этих самых коллекторах… Что, в общем-то, маловероятно. Но почему это произошло в столь удобном для этого дела месте? Трасса почти на всем протяжении идет по равнине, и, даже съехав в кювет, машина и водитель остались бы почти невредимыми; ну, машина, положим, пострадала бы, а вот водитель… Сработали все подушки безопасности, весь салон — в ошметках. То есть в любом другом месте до самого Кержача загорание моторного отсека никак не привело бы к столь фатальному результату. Хм…
Версия складывалась какая-то фантастическая — но не лишенная логики. За иномаркой ехал кто-то, в руках у кого был пульт управления термическим зарядом малой мощности, установленным на блоке цилиндров, рядом со злополучным фильтром. За метров шестьсот до этого места Неизвестный — каковым, по личному мнению следователя, он останется до скончания веку — нажал на кнопку, приведшую термический заряд в действие. Тот воспламенил разлившийся по моторному отсеку к этому времени бензин — причем, зная размеры пропила, можно легко рассчитать, сколько топлива скопилось в разных полостях, а сколько вылилось на шоссе — и привел к возгоранию двигателя. Водитель инстинктивно дернул руль вправо, чтобы съехать с шоссе, имея целью остановится и потушить пламя — но в этом месте обочина была шириною всего сантиметров восемьдесят, а дальше — обрыв, край оврага. Машина не удержалась на обочине, метров семь прошла по самому краю — и затем рухнула вниз, погребая под своей двухтонной массой хозяина.
Да, замысловатый способ убийства. Интересно, кто ж хозяин этой павшей в бою 'ауди'? На кого это поставили столь изощренную западню? И стоит ли заносить в протокол осмотра эту так некстати найденную сержантом коробочку? Дилемма, однако…
Термический заряд сгорел дотла, это понятно. Должен был сгореть и фильтр, но, по какой-то немыслимой случайности, уцелел. Ладно, пока не определимся, кто был водителем этой 'ауди' — следствие стоит вести умеренно рьяно. Даже, можно сказать, неторопливо. Времена нынче шальные, еще накопаешь чего не нужно…
— Товарищ следователь! — прокричал сверху, с шоссе, прапорщик ДПС, стерегущий след злополучной 'ауди': — Вас тут спрашивают!
Да-а, теперь попробуй отсюда вылезь… Как же херово, наверное, было тому мужику, что сидел в этой 'ауди', в последние несколько секунд жизни! Не позавидуешь…
На обочине, не доезжая метров пяти до места катастрофического съезда сгоревшей иномарки, стояла неприметная 'волга'-универсал. Около нее прогуливался какой-то мужик лет сорока, в темном костюме и при галстуке. У следователя внутри что-то ёкнуло. Ох, не зря этот, в костюме, приперся…
