— Не пытайся меня обмануть, Сусанин. Грек останется у меня под рукой, пока я лично не смогу убедиться, что план верен. Думай об этом, когда попытаешься меня обмануть…
Далекий женский крик не затихал со временем, а наоборот разрастался, ширился. Зазвенел в щелях сарая, вывернул из окон уцелевшие куски стекла и швырнул вниз. Осколки воткнулись в землю в двух шагах от мышеловки. Крик не смолкал, летел дальше и наконец вкатился в сарай, взметнув в воздух тучи пыли.
Красавчик стоял у радужной стены, напряженно всматриваясь в черный провал сорванной с петель двери. Чернота клубилась. Серый дым вливался в сарай через порог, змеился по полу, послушно замирая у края мыльного пузыря.
Сталкер отвлекся, изучая природу дымного облака, в центре которого наливался радужным сиянием мыльный пузырь. Когда Красавчик оторвался от странного зрелища, было уже поздно — он пропустил начало.
Из пустоты дверного проема неумолимый как сама Зона выступал хозяин — контролер. Огромный, необъятный, в темной хламиде, прикрывавшей нагое тело. Капюшон скрывал лицо и там, вместо него тоже клубилась тьма. Он медленно выплыл на середину сарая, завис в воздухе, нацелив бездонную пустоту на мышь, попавшую в мышеловку. Потом контролер качнулся и поплыл прямо на Красавчика. Не доходя пары шагов до стен мыльного пузыря хозяин остановился.
Полумертвый от страха, Красавчик отступил назад и пятился до тех пор, пока не уперся лопатками в радужную стену — дальше хода не было. Он не заметил, в какой именно момент с головы контролера слетел капюшон. В единый миг сквозь серую пустоту проявилось восковое лицо. Лобастое, с голым черепом, надвинутым на массивные надбровные дуги, почти закрывающие втянутые внутрь глаза. Вывороченные наизнанку ноздри с пульсирующими темно-синими жилами и огромная щель безгубого рта, в котором при желании могла поместиться голова Красавчика.
Контролер приблизился вплотную — полы хламиды едва не касались стенки мышеловки. Откуда-то из нутра выпросталась костистая, страшная рука с вздувшимися пузырями суставов на тонких длинных пальцах. Рука подобралась к стене и замерла в нескольких сантиметрах. Хозяин ждал. Он давал Красавчику время проститься с собой.
Красавчик так и сделал, выругавшись матом и нацелив дуло автомата в лицо контролеру.
Рука коснулась стенки мышеловки и мыльный пузырь лопнул.
Контролер оказался быстрее — Красавчик так и не успел нажать на спусковой крючок…
Красавчик проснулся в холодном поту. Во сне он подкатился вплотную к самой стенке, так что вдавился в нее щекой. Сердце колотилось о ребра. Сталкер встал, расправил плечи, разгоняя по жилам адреналин. Пить хотелось нестерпимо. Пошли вторые сутки как во фляге кончилась вода. Что же будет день на четвертый, к примеру? О пятом думать не хотелось.
Помощь запаздывала, но надежда еще жила. Если Глухарь вышел на следующий день после звонка, то не сегодня — завтра он дойдет. Что бы ни случилось. Списываем день на выброс — все может быть. Еще день на всякие непредвиденные обстоятельства. Послезавтра — крайний срок.
Мысль о том, что Глухарь мог сгинуть в Зоне, просто не приходила Красавчику в голову.
Занимался рассвет. Из окон сочился мутный, блеклый свет. Такое же пасмурное утро настигло его в пути, на следующий день после того, как он заснул в ночлежке.
Красавчик проснулся посреди ночи. Он узнал тот голос, что остановил его в баре, несмотря на то, что никогда не видел этого человека. Этот голос принадлежал тому самому садисту — Хромому, который пытал на ферме бедолагу мутанта.
Что понадобилось шестерке Сэмэна в баре, когда долговцам давно был туда ход воспрещен? Понадобиться могло что угодно. От встречи с агентом, в силу каких-либо причин безвылазно находящимся на территории бара — были и такие, которым путь непосредственно в Зону был заказан — Жучара трепетно относился к тем, кто слишком много знал о подземном лабиринте. До элементарного сбора сведений о новоявленных мутантах.
Не стоит забывать и о том, что Жучара мог начать самостоятельную игру с долговцами. Тем более, что Сэмэном дело не ограничивалось. Имелись в движении за чистоту расы и другие, значительные фигуры.
Кстати, о мутантах. Оставалось надеяться на то, что Хромой не принял близко к сердцу бредовое заявление Монаха о мутациях внутреннего характера. Однако, если исходить из того мнения, которое успел составить о Хромом Красавчик, дело обстояло с точностью до наоборот — тупой вояка как раз и отнесся к пьяному заявлению вполне серьезно. Если так, трудно будет передвигаться по Зоне, имея на хвосте отважную пятерку охотников в черных комбинезонах.
Вывод? Следовало смотаться в деревню Боровая, перерыть там все вдоль и поперек, добыть для торговца ценный артефакт, который тот, судя по воспылавшему взору отнес к разряду особо ценных. Вернуться в бар "Сталкер", срубить деньжат и лечь на дно. То есть, по сути сделать то же самое, что и было намечено. С одной лишь оговоркой — это все следовало прокрутить в максимально ускоренном режиме.
Когда Красавчик выбрался за ворота северного поста, серый рассвет только набирал силы. Сталкер шел с великой осторожностью, в буквальном смысле этого слова продираясь между разросшимися гравиконцентратами. Литовец прав, еще немного и бар за редким исключением окажется окружен плотным кольцом аномалий. И тогда единственный ход, соединяющий "Сталкер" с остальной Зоной будет проходить под землей. Вот почему торговец холил и лелеял все, что касалось бункера.
Жучара не дурак и должен понимать, что долговцы роют землю, отыскивая все ходя и выходы. Казалось бы, чего проще? Раз и навсегда взорвать подходы к бару. Таким образом все треволнения связанные с внезапным ударом из подземелья канут в небытие. О плохом думать не хотелось, но если завтра сомкнуться в одну все эти комариные плеши, владения торговца без подземных ходов ждет долгая и мучительная агония.
Аномалии подходили вплотную к бетонной стене, огораживающей территорию бара, но ни одна из них ее не касалась. Это тоже наводило на странные мысли. Откуда прямо вытекала одна. Есть доля истины в слухах, согласно которым Жучаре удалось заключить договор с самой Зоной. Отсюда и сведения относительно редких артефактов. Отсюда и аномалии, знающие свое место. Правда, до поры. Не приучена Зона играть по другим правилам, кроме своих собственных.
Подул холодный ветер, понес с сожженных аномалиями полей серый пепел. Хлопья покружились в воздухе и опустились на землю. У ног Красавчика змеилась пыльная поземка.
Проселочная дорога, по которой шел сталкер, извивалась между островами изуродованных сухих деревьев. Издалека лес напоминал поселковое кладбище, на котором вместо крестов на могилах застыли чудные скульптуры, вырезанные из кусков деревьев. Согбенные старики и старухи тянули к небу скрюченные пальцы сухих ветвей.
