- В качестве частного лица, - сказал Сомов.
- Я не хочу касаться его личной жизни и взаимоотношений с приемной, дочерью, хотя с чисто психологической точки зрения эти отношения представляют немалый интерес. Кстати, та юная особа, что встретила нас, вероятно, и есть ваша приемная дочь? В суматохе я не уточнил, а потом было недосуг.
- Она в соседней комнате, если нужны уточнения, я ее позову, предложил Сомов.
- Не стоит, у нас тут взрослые дела, и если мы окажемся несостоятельными, то, вероятно, наши дети непременно во всем разберутся. Когда повзрослеют. Дадим им такую возможность... Интересно, каким образом замдиректора института высшей нервной деятельности доктор Калуца оказался в составе экипажа "Вавилова" в малопочтенной должности повара?
- С вашего позволения, кулинара, - пробурчал Калуца.
- И неплохого, - добавил Сомов.
- Этого я не понимаю и никогда не пойму! - категорически заявил Спиридонов. - Доктор наук - повар. Это даже не смешно.
- А я считаю, что это вносит в дело элемент здоровой эксцентрики, - сказал я.
Я посчитал возможным высказать свою точку зрения, ибо Спиридонов, на мой взгляд, как-то уж слишком возвысился в собрании, диктуя ему свою волю. Мне это переставало нравиться. Сюняев характеризовал подобные ситуации термином "клиент разлагается". Однако, по классификации Сюняева, это не самая худшая ситуация. Гораздо хуже, когда "клиент расползается". Это тот случай, когда в процессе беседы контрагент начинает плакаться в жилетку. А последняя стадия - "клиент рассредотачивается", то есть, перестает воспринимать всерьез и тебя, и вопросы, тебя интересующие. Очень опасная стадия!
- Будем считать, что кулинария - мое хобби, - сказал Калуца, недовольно поджимая губы, - и оставим эту тему.
- Хорошо, оставим. Надо же хоть что-нибудь оставить потомкам... А скажите, Ричард Яковлевич, Свеаборг - он что, сразу подался на Марс, или как?
- Нет, не сразу.
- И у вас были контакты?
- Да, у нас были контакты.
- И... все было нормально?
- Да, вполне.
- То есть, ни размолвок, ни, Боже упаси!, ссоры?
- Ни в коем случае, хотя.., если можно это назвать размолвкой, то да.
- А что послужило.., так сказать...
В лице Спиридонова я заметил напряжение. Он ждал ответа на вопрос, постукивая пальцами по столешнице, и, вероятно, придавал этому ответу какое-то особое значение. Какое - я не понимал.
- Да, в определенный период наши отношения несколько осложнились, - спокойно сказал Калуца и посмотрел на Шеффилда. - Дело в том, что Свеаборг хотел, чтобы я поставил над ним эксперимент здесь, на Земле. А я отказался.
- Почему?
- Потому что существует второй параграф, - вмешался Шеффилд. - Мы уже обсуждали это.
- Да, действительно. Но я отказался не поэтому.
- Вы отказались потому что Свеаборг - в тот момент Сомов - поставил вопрос о том, чтобы возвратить Свеаборгу его собственную личность? Я прав?
- Да, - Калуца вздохнул.
- А это было возможно?
- Теоретически - да. Но практически...
- Не означает ли это, что вы располагаете методикой разрушения комплексной личности?
- Нет, не располагаю! - воскликнул Калуца. - Это она мной располагает! Черт бы вас побрал, откуда вы это узнали?
- Я много думал, - сказал Спиридонов печально, - и понял это. Вернее предположил. Я прав? И кто?
- Асеев.
Мне показалось, что я утратил способность к мыслительное деятельности. В этот момент я просто вообще перестал понимать, о чем идет разговор.
- Вы - третий?
- Был.
- Может быть, я перехожу какую-то грань, но все же хотел бы кое-что уточнить. Поймите, это чрезвычайно важно! Собственно, это может стать главным аргументом...
- Понимаю, - сказал Калуца, глядя прямо в глаза Спиридонову. - Но я поднял этот крест и теперь должен нести его всю оставшуюся жизнь. И, вероятно, даже после смерти. Вашими молитвами.
- Если вы думаете, что я склонен вас осудить, - то ошибаетесь. Пока еще нет таких моральных установок, с позиций которых я мог бы это сделать...
- Готов отвечать совершенно искренне. Не тратьте слов.
- Спасибо. Скажите, тот, ваш Асеев.., ушел добровольно, или вы его устранили.
- Хороший термин: "ушел", - сказал Калуца задумчиво. - Он не "ушел", я попросил его, или, если хотите, потребовал "уйти". И помог это сделать. Беда в том, что у меня с Асеевым процесс развивался по сценарию Свеаборга. Хотя и не вполне. Мы с ним имели возможность, так сказать, внутреннего общения в течение определенных периодов. Они непрерывно сокращались и становились все реже. Теперь-то мне понятно, почему при подобном развитии процесса "подселенная" личность давит "основную". Это вполне закономерно, и я уже построил некую умозрительную модель, позволяющую объяснить, почему все происходят именно так, а не иначе. Но я не берусь вам изложить суть данной модели.
- Этого и не требуется. Однако, вы хотя бы изложили свои соображения на бумаге, так что их можно будет воспроизвести специалистам?
- Да. Все материалы имеются у коллеги Шеффилда. Что касается Асеева, то он... Я "проявлялся" все реже, но из всей компании только я один был профессионалом в области психофизиологии, но я мог не успеть... Я дал понять Асееву, что... Не знаю, как это обозначить! Те знания, которыми я обладал, были слишком ценны, чтобы пожертвовать ими ради желания остаться порядочным человеком. Я описал Асееву, что он должен сделать, и он это сделал... Возможно, теперь я поступил бы иначе. Во всяком случае, я дал себе слово, что как только наша проблема выйдет за рамки узкого круга лиц, здесь присутствующих, и станет достоянием научного сообщества, я покончу с собой. Что вы на меня уставились?! Или вы полагаете, что я даже тогда не буду иметь права оказаться порядочным человеком?
- Вы.., - прохрипел Спиридонов. - Что ты болтаешь, мальчишка! Дурак! Кому от этого станет лучше? Да я тебя скручу, посажу на веревку и... Идиот!
Шеффилд в этот момент, кажется, готов был вот-вот броситься на... Впрочем, я не мог понять, на кого именно. Случилось, однако, другое. Он неожиданно схватился за сердце и закатил глаза. Спиридонов и Сомов вскочили одновременно.
- Врача! - зарычал Спиридонов. - Где видеофон?! Воды ему!
- Мариша! - закричал Сомов страшным голосом. - Аптечку, живо!
Через секунду в комнату вбежала Мариша с сундучком, Сомов принес стакан вода, Шеффилда перенесли в спальню, уложили, и, хотя Спиридонов рвался сделать ему искусственное дыхание, Калуца таки его удержал, заявив, что если это инфаркт, то после упомянутой процедуры будет уже скоропостижная кончина. Он нашел необходимую ампулу, сделал укол и через некоторое время Шеффилд пришел в себя.
- А, - сказал он слабым голосом, - молодцы, только вас слишком много. Мариша, девочка, вытолкай всех взашей и посиди со стариком... А вы идите, вырабатывайте консенсус.
