— Послегриппозный менингит?!
— Откуда ты взял?
— Нет, я просто так… Тогда как раз были случаи…
— Нет, желтуха. Инфекционная желтуха.
— Лисица, ты мне разрешишь позвонить?
— Звони, конечно. Я пока чай приготовлю. Выйдя в переднюю, где у них висел телефон, я набрал номер знакомого врача.
— Георгий? Да, это я. Мне нужна твоя консультация. Скажи пожалуйста, желтуха… Какая это болезнь? Какого она происхождения?
— Видишь ли, дорогой, желтуха — это, строго говоря, вообще не болезнь. Это только симптом.
— Симптом — чего?
— Речь идет о ребенке или о взрослом?
— О взрослом.
— Ну, тогда происхождение может быть самое различное. От отравления до инфекции.
— Я спрашиваю именно об инфекционной.
— Так бы и говорил, дорогой! Тогда это гепатит. Довольно неприятная штука. Поражение печени. У тебя кто-нибудь захворал?
— Да. То есть нет, не сейчас. Я спрашиваю в плане, так сказать, чисто теоретическом. Меня интересует возбудитель, если он точно известен. Это микроб или вирус?
— Это, видишь ли, зависит от того, какая форма. Есть две формы инфекционного гепатита: болезнь Боткина и болезнь Вейля-Васильева. Первая вызывается вирусом, а вторая — микробом.
— Погоди минутку.
Лисица проходила в это время через переднюю с чайником в руке. Леночка деловито семенила за ней.
— Ты не помнишь, Лисица, — спросил я, — как именно формулировался диагноз? Болезнь Боткина или…
— Нет, болезнь Вейля-Васильева.
Я повторил ее слова Георгию.
— Тогда ясно. Вейлевский гепатит может быть вызван только микробом. Этот микроб называется лептоспира.
— Это точно, Георгий? Вирусный возбудитель тут исключается?
— Не смеши меня, дорогой! При чем тут вирус? Приходи к нам в институт, я тебе покажу лептоспиру под микроскопом, она по предметному стеклышку, как слон, гуляет. К счастью, ее легче изничтожить, чем тараканов. Нужна только элементарная чистоплотность, не больше… А почему это тебя вдруг такие вещи заинтересовали?
— Я на днях забегу к тебе, Георгий, все объясню. А пока — спасибо. Будь счастлив.
Вернувшись в комнату, я почувствовал, что Лисица, слышавшая весь разговор, тоже ждет объяснений.
— Значит, это действительно не вирусная инфекция, — пробормотал я.
В рыжих глазах промелькнуло что-то похожее на страх. Или во всяком случае — на опасение за мой рассудок.
— Что значит «действительно»? — спросила Лисица. — Вирусная или нет — разве это не все равно? Разве это имеет теперь какое-нибудь значение?
— Нет, конечно, нет. Никакого значения. Но, знаешь, его в последнее время так занимали эти вопросы… Он был бы очень огорчен, если бы инфекция оказалась вирусной. А так получается, что…
— Господи, какие вы все идиоты! — воскликнула она. — Леночка, ты не знаешь, почему они все такие непроходимые идиоты?
Сказка о прекрасной дочери Эрмэчына
Когда Девушка пришла к Морю и села на один из прибрежных камней, Солнце было за облаками. Но вскоре ветер перегнал облака немного подальше, и Солнце, увидев Девушку, в изумлении зашептало:
— Кто это? Откуда она? Море, ты видишь ее?
— Тише, — ответило Море, — конечно, вижу. Я любуюсь этой удивительной девушкой уже давно — с той самой минуты, как она пришла сюда.
— Посмотри, она подняла глаза, — снова зашептало Солнце. — Посмотри, какие они лучистые! Нет, кажется, не только глаза, кажется, все ее лицо, вся она излучает свет!
В это время Девушка встала и медленно пошла вдоль берега, напевая что-то вполголоса.
— Тс, — легонько всплеснуло волнами Море. — Помолчи-ка, Солнце, послушай, какой у нее голос.
И они оба замолкли, вслушиваясь в девичью песню.
В тот же день, когда Девушка вернулась в стойбище, ее увидел один из соседей. Это был очень старый человек, которому казалось, что он давно уже ничему не удивляется и почти ни о чем не разговаривает. Вечером он спросил у своей жены:
— Ты не знаешь, что это за красавица появилась в яранге у Эрмэчына?
— Я знаю все, что происходит в соседних ярангах, — с гордостью ответила Старуха. — В них нет никаких красавиц. Наверно, ты крепко выпил сегодня.
— Нет, ни капельки. Днем, когда я проходил мимо, она вышла и стала вытряхивать шкуры. Я посмотрел — и уже не мог отвести глаза. Не мог ни уйти, ни подойти поближе. Она вытряхнула все шкуры, ушла обратно в ярангу, и только тогда я смог двинуться с места.
— Хотела бы я, чтобы Эрмэчын увидел, как ты пялишь глаза на его жену! Из уважения к твоей старости он выдрал бы у тебя только один клок волос и выбил бы только два зуба, не больше.
Так сказала она, намекая на то, что на голове ее мужа давно уже нет ничего, кроме маленького клочка седых волос, а во рту — только два наполовину истершихся зуба. Пора бы, кажется, перестать заглядываться на соседок!
Затем она стала собирать ужин, полагая, что муж наговорился уже по крайней мере на два дня. Дело в том, что был один человек, который верил в легенду о неразговорчивости Старика, и — как это ни странно — таким человеком была его Старуха. Но, помолчав немного, Старик сказал:
— Нет, это была не она, не жена Эрмэчына. Мои глаза еще не настолько слабы, чтобы я не узнал Чэйвунэут. Она родилась в тот же год, что и наша младшая. Значит, ей сейчас сорок лет. А красавице, которую я видел сегодня, наверно, еще и двадцати не исполнилось.
— Ну тогда это, значит, их дочка. Кто же, кроме хозяйки или ее дочери, может вытряхивать шкуры перед ярангой? Других женщин в семье Эрмэчына нет!
— Дочка, ты говоришь? Эта сопливая девчонка?! Что я — не знаю ее? Видно, ты думаешь, что я уж совсем из ума выжил! Неужели ты считаешь, что этот серенький заморыш мог показаться мне самой красивой девушкой на земле? Э, что там говорить! Вот увидишь завтра сама.
Но на следующий день Старик убедился, что жена была права. Рано утром Эрмэчын уходил на охоту. Молодая красавица вышла вслед за ним из яранги и подала ему ружье. Дойдя уже почти до яранги Старика, Эрмэчын обернулся и крикнул:
— До свидания, дочка. Не забудь покормить собак!
— Не забуду, отец, не забуду. До свидания!
Старик сказал, стараясь скрыть свое изумление:
— Подросла у тебя дочка, сосед. Расцвела. Совсем красавицей стала.
Эрмэчын еще раз обернулся, ласково взглянул на дочь и произнес:
— Да, время на месте не стоит…
