вашего продукта кэн-ди…
— Я не произвожу кэн-ди, — сказал Лео. — Я категорически отрицаю подобные слухи. Я не занимаюсь никакими нелегальными делами. Послушай, Барни, ты уже принял это… ну, ты знаешь, — хрипло прошептал он, наклонившись к Майерсону. — Да или нет?
— Я выйду на минутку, — понимающе сказала Энн.
— Не надо, — буркнул Лео и посмотрел на Феликса Блау, который кивнул. — Я знаю, что ты работаешь на Феликса, — сказал он ей и со злостью ткнул Барни в бок. — Не думаю, чтобы он это принял, — сказал он как бы про себя. — Я обыщу его.
Он начал шарить в карманах Майерсона, а потом залез ему под рубашку.
— Есть. — Он вытащил ампулу с токсином. — Нетронутая, — с отвращением сказал он Феликсу Блау, открыв пробку и заглянув внутрь. — Вот почему Фейн не получил от него никаких сообщений. Он струсил.
— Я не струсил, — сказал Барни. («Я был далеко отсюда, — думал он. — Не знаете?») — Это из-за чуинг-зет, — пробормотал он. — Я был очень далеко.
— Да, ты был без сознания около двух минут, — презрительно сказал Лео. — Мы пришли сюда сразу же после того, как ты заперся; какой-то тип — Норм или как его там — открыл нам универсальным ключом; кажется, это он главный в этом бараке.
— Вы должны помнить, — сказала Энн, — что субъективное течение времени после приема чуинг-зет не совпадает с реальным, для него могли пройти часы или дни.
Она сочувственно посмотрела на Барни.
— Правда?
— Я умер, — сказал Барни и сел. Его тошнило. — Ты убил меня.
Наступила многозначительная тишина.
— Ты обо мне говоришь? — наконец спросил Феликс Блау.
— Нет, — ответил Барни.
Это не имело значения. По крайней мере, пока он снова не примет наркотик. Когда он сделает это, наступит конец, Палмер Элдрич выживет, одержит победу. И именно это было невыносимо, не его собственная смерть — которая когда-нибудь все равно должна была наступить, — но тот факт, что Палмер Элдрич станет бессмертным.
«Смерть, — подумал он, — где твоя победа над…»
— Я чувствую себя оскорбленным, — заявил Феликс Блау. — Что это должно означать? Тебя кто-то убьет, Майерсон? Черт побери, мы вытащили тебя с того света. А путешествие сюда было трудным и, по моему мнению, рискованным для мистера Булеро, моего клиента; это район, где орудует Элдрич.
Он подозрительно огляделся вокруг.
— Пусть он примет этот токсин, — сказал он Лео, — и возвращаемся на Землю, прежде чем не случилось нечто ужасное. А я чувствую, что это может случиться.
Он направился к двери.
— Примешь, Барни? — спросил Лео.
— Нет, — ответил он.
— Почему?
— Жизнь слишком много для меня значит.
«Я решил, что с искуплением вины пора кончать», — подумал он.
— Что с тобой было во время перемещения?
Он встал, голова у него кружилась.
— Он ничего не скажет, — произнес от дверей Феликс Блау.
— Барни, — сказал Лео, — у нас не было другого выхода. Я вытащу тебя отсюда, я в этом уверен. А эпилепсия типа Кью — это еще не конец…
— Ты зря теряешь время, — прервал его Феликс Блау, выходя в коридор. Он бросил на Барни еще один презрительный взгляд. — Ты совершил ошибку, понадеявшись на этого парня.
— Он прав, Лео, — сказал Барни.
— Ты никогда не выберешься с Марса, — сказал Лео. — Я никогда не помогу тебе вернуться на Землю. Что бы ни случилось.
— Я знаю.
— Однако тебя это не волнует. Ты намерен провести остаток своих дней, принимая этот проклятый наркотик.
Лео со злостью смотрел на него, сбитый с толку.
— Наоборот, — сказал Барни, — я никогда больше этого не сделаю.
— Что же ты собираешься делать?
— Буду здесь жить, — ответил Барни. — Как колонист. Буду работать в огороде наверху и делать все то, что здесь делают. Копать оросительные каналы и так далее.
Он смертельно устал, тошнота не проходила.
— Мне очень жаль, — сказал он.
— Мне тоже, — сказал Лео. — И я не могу тебя понять.
Лео взглянул на Энн Хоуторн, но и от нее не получил ответа. Он пожал плечами и подошел к двери. Стоя на пороге, он хотел еще что-то сказать, но передумал и пошел за Феликсом Блау. Барни слышал звук их шагов, когда они поднимались по трапу наверх. Наконец шаги смолкли и наступила тишина. Барни дотащился до раковины и налил себе стакан воды.
— Я тебя понимаю, — сказала Энн.
— В самом деле?
У воды был чудесный вкус, она смыла последние следы чуинг-зет.
— Ты частично стал Палмером Элдричем, — сказала она. — А он частично стал тобой. Вы уже не можете разделиться, ты всегда будешь…
— Ты с ума сошла, — сказал он, тяжело опираясь о раковину, чтобы сохранить равновесие: у него все еще подгибались ноги.
— Элдрич получил от тебя то, что хотел, — сказала Энн.
— Нет, — сказал он. — Поскольку я вернулся слишком быстро. Я должен был оставаться там еще пять или десять минут. Когда Лео выстрелит во второй раз, на том корабле будет Палмер Элдрич, не я.
«И именно поэтому мне незачем рисковать своим здоровьем, реализуя этот безумный, надуманный план, который мог родиться только от отчаяния, — подумал он. — Этот человек, или что бы это ни было, вскоре погибнет…»
— Понимаю, — сказала Энн. — И ты уверен, что те события будущего, которые ты видел…
— Подлинные.
Поскольку во время эксперимента с наркотиком он не был полностью зависим от того, что ему предлагалось.
А кроме того, он был ясновидцем.
— Палмер Элдрич об этом тоже знает, — сказал он. — Он сделает… делает все возможное, чтобы уцелеть. Однако он не уцелеет. Не сможет.
«По крайней мере, — подумал он, — вероятно, не сможет».
Однако в этом и заключалась сущность будущего как переплетения различных возможностей. Он давно уже принимал это как должное и научился этим пользоваться, интуитивно зная, какую линию поведения выбрать. Поэтому он и работал у Лео.
— Но Лео тем не менее ничего для тебя не сделает, — сказала Энн. — Он не заберет тебя обратно на Землю. Ты знаешь, что он говорил серьезно? Я поняла по выражению его лица: пока он жив, он не…
— Землей, — ответил Барни, — я уже сыт по горло.
Он тоже говорил серьезно, прекрасно отдавая себе отчет в том, какая жизнь ожидает его здесь, на Марсе.
Если она была достаточно хороша для Палмера Элдрича, она была хороша и для него. Поскольку Палмер Элдрич жил не одной жизнью, и кем бы
