Существо-краб очень напоминало… э… позапозавчерашний обед Джеральда: тогда водное существо казалось еще чем-то вроде кошмара. Таковы были его смутные впечатления. Честно говоря, Джеральд не имел возможности отвлекаться. Несмотря на все предыдущие встречи с чужаками, он чувствовал, что прирос к месту, зачарованный не меньше, чем люди, глядевшие на это из своих домов по всей планете.
Джеральд вдруг понял, что существ стало больше, они появились в отдалении и торопливо шли вперед – по крайней мере десять – двенадцать, и все спешили догнать первых.
Первые пятеро остановились и сгрудились на выпуклой границе между миром овоида и миром Джеральда. Он чувствовал, что они смотрят наружу, но не на него, а на Акану и остальных. Он вдруг перестал слышать чужое дыхание, чувствовать его на шее: несколько мгновений никто не дышал.
Потом от каждой из пяти фигур отделилось по точке. Черные точки росли и расплющивались, приобретая форму. Символы или глифы. Причем все разные, непохожие друг на друга. Один с острыми углами. Другой весь из наклонов и пересечений. Третий похож на примитивную диаграмму… и так далее. Знаки прильнули к выпуклой поверхности, образовав ряд в том месте, где внутренний мир Артефакта встречался с миром землян.
Что это? Новый набор загадок? Ну, по крайней мере некоторые из них для разнообразия действуют вместе. Может, мы запускаем долгий процесс…
Символы снова начали меняться. Каждый преобразовывался, и Джеральд чутьем понял: они становятся буквами латиницы, точно как при первом контакте.
«Если они снова напишут «здравствуйте», я закричу», – подумал он.
К счастью, обошлось. Почти обошлось.
На этот раз образовалось одно слово, точнее – три:
ПРИСОЕДИНЯЙТЕСЬ К НАМ.
Часть четвертая
Более благородное сознание
Нам нечего изумляться факту вымирания; если и есть чему изумляться – это нашей самонадеянности, позволяющей нам воображать, что мы понимаем всю ту совокупность сложных условий, от которых зависит существование каждого вида.
Чарлз Дарвин
аути мерфи подтверждает + + + он нашел баскскую химеру
+/+ ребенок жив +!+ и сейчас в безопасности.
в безопасности от нормлюдей которые будут беречь +/– преследовать —/+ или изучать егоееего —/– может до смерти
родился в году который стал квадратом числа дней рождения сколько их было бы у иисуса – если бы иисус прожил еще двенадцать лет – + – и каждый год у него был лишний день + + + как будто приматы избегают простых чисел + / – какие еще доказательства нужны?/–
+ + + хорошая работа мерф + + +
только что нам теперь делать с этим знанием? с этим пониманием аути? потанцевать с ним немного + а потом убрать подальше
+/– все факты созданы равными. – /+ число долларов на вашем банковском счете —/– число дыр в ваших носках… все одно и то же, верно? прагматизм для бедныхродителей —/– тех, кого расстраивает «эпидемия аутизма»
– прагматизм дается нам нелегко —
+ + + но надо + + +
если мы лишены страсти и драйва гомосап – их кроманьонского внимания-распределения гениев – можем ли мы использовать что-нибудь еще? + + + что-то в чем мы хороши + + +
!/! если мы супераутисты действительно больше животные… или подобны неандертальцам… тогда пусть химера научит нас чему-нибудь ценному?/?
может нам следует что-то сделать с этим знанием
возможно поговорить с нимнейэтим
может даже дать себе труд
Путешествие в три тысячи ли началось с подкупа и нехватки воздуха.
И пингвиноподобного робота, стоявшего на низком обеденном столе, вытащенном Пэнем Сянбином с затопленной виллы. С механической твари, которая, оставаясь безупречно вежливой, отдавала множество приказов, способных навсегда изменить жизнь самого Сянбина, его жены Мейлин и их маленького сына.
– Времени очень мало, – серьезно сказал робот голосом с бэйпинским выговором. Голос исходил из его блестящей груди, из точки гораздо ниже длинного заостренного клюва. – Те же сведения, которые привели меня сюда, вынюхали другие, привлеченные твоими неосторожными вопросами о продаже сверкающего яйцеподобного камня с движущимися тенями внутри.
Чтобы проиллюстрировать, кого он называет другими, машина-птица провела металлическим когтем по чешуйчатому боку большой змеи-робота – другого незваного гостя, который одолел разрушенную стену и скользнул по крыше некогда роскошной виллы, пробравшись в убежище и до смерти перепугав Мейлин, когда Бин отправился в свою злополучную экспедицию в Восточный Шанхай. К счастью, вскоре после этого появилась машина-птица. Последовала короткая жестокая схватка, и в итоге фальшивая змея еще до возвращения Бина была разорвана на части.
Причина драки лежит на том же столе, блестя от энергии, поглощенной во время пребывания на солнце. Овоидная штуковина длиной почти полметра, полупрозрачная, гипнотизирующая. Очевидно, Бину следовало проявить бо́льшую осторожность – быть гораздо осторожнее, когда расспрашивал об этой штуке в Сети.
Робот в обличье пингвина шагнул к Бину.
– Те, кто послал эту змею, не меньше моих хозяев хотят получить мировой камень. Уверяю тебя, они будут гораздо менее рассудительны, чем я, если мы еще окажемся здесь, когда они пришлют подкрепление. Да и мое благоразумие небезгранично.
Хоть Бин и бедняк, малообразованный, но распознать угрозу умеет. Тем не менее ему не хотелось уходить с семьей вечером, с этой тварью… оставляя, возможно навсегда, маленький дом на участке, построенный своими руками, вместе с Мейлин, на развалинах приморской виллы.
– Ты сказал, что… этот мировой камень… выбирает для разговора только одного человека. – Он показал на продолговатое яйцо. Теперь, когда он не касался его руками, в камне не было видно демона… или пришельца из космоса. (А есть ли разница?) Тем не менее овоид по-прежнему был пронизан светом. Зыбкие тени, похожие на подгоняемые сильным ветром облака, казалось, катились под его обожженной, измятой поверхностью, светясь собственным светом, будто этот объект был линзообразным окном в другой мир.
– Не захотят ли твои соперники говорить через меня? – закончил он. – Так же, как должен ты?
Правило торговли, которое понимает любой бедняк: можно получить больше, если покупателей несколько.
– Возможно, Пэнь Сянбин, – ответила машина-птица, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. – С другой стороны, тебе не стоит преувеличивать свою ценность и недооценивать жестокость моих соперников. Это не торговля, а скорее безжалостная война.
