– Не захотят ли твои соперники говорить через меня? – закончил он. – Так же, как должен ты?
Правило торговли, которое понимает любой бедняк: можно получить больше, если покупателей несколько.
– Возможно, Пэнь Сянбин, – ответила машина-птица, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. – С другой стороны, тебе не стоит преувеличивать свою ценность и недооценивать жестокость моих соперников. Это не торговля, а скорее безжалостная война.
К тому же, хотя о мировых камнях известно не много, ты можешь оказаться не столь уж незаменимым. Легенды говорят, что камень просто выбирает другого собеседника – если предыдущий умрет.
Мейлин ахнула и схватила Бина за руку, впившись в нее ногтями, но он продолжал лихорадочно размышлять. «Эта штука должна говорить все, что должна, чтобы заручиться моим сотрудничеством. Но внешность может быть обманчива. Змею могли послать те же люди, и схватка подстроена, чтобы напугать нас. Это объяснило бы, почему обе машины появились одновременно».
Бин знал, что на его стороне определенные преимущества. Возможно, у робота есть сенсоры, измеряющие его пульс, кровяное давление, расширение зрачка, состояние кожи… и многое другое, о чем может знать более образованный человек. Любое подозрение или ложь непременно отразятся на его лице… а Бин никогда не умел хорошо блефовать, даже с людьми.
– Мне… нужно…
– Тебе заплатят, – сразу согласился пингвин. – Начнем с премии в десять твоих годовых доходов, просто за то, что ты уйдешь со мной. А затем по тысяче гонконгских долларов каждый месяц. Возможно, и больше, если будет хороший результат. Гораздо больше.
Царское жалованье… но Бин нахмурился, и птица словно прочла его мысли.
– Могу сказать, что тебя больше тревожит другое: например, стоит ли нам доверять.
Бин кивнул – напряженно дернул головой. Пингвин сделал жест, напоминающий пожатие плечами.
– Как нетрудно догадаться, плата, предложенная мной, ничтожна для моих хозяев, так что у меня нет причин лгать. Но ты должен решить. Сейчас.
И снова легкая нотка угрозы. Тем не менее Бин по-прежнему медлил в нерешительности.
– Я возьму детские вещи, – решительно сказала Мейлин. – Остальное можно оставить. Вообще все.
Но пингвиноид остановил ее.
– Извини, но жена и ребенок с нами не пойдут. Это слишком опасно. Для них нет условий, и они нас задержат. – Когда Бин хотел возразить, пингвин поднял короткое крыло. – Но ты не бросишь их умирать с голоду. Часть платы я предоставлю сейчас в удобной для использования форме.
Бин мигнул, глядя, как машина присела, закрыла глаза и напряглась, словно собиралась…
С отчетливым хмыканьем она сделала шаг назад. На столе осталось что-то в форме пилюли.
– Деньги можно получить в любом городском киоске. Как я сказал, количество, хотя и кажется тебе значительным, слишком мало для моих хозяев, чтобы обманывать тебя.
– Меня беспокоит другое, – сказала Мейлин, однако схватила пилюлю. Она говорила хрипло, в голосе звучал страх, испуганный ребенок жался к ее груди, но на ее лице появилось холодное расчетливое выражение. – Твои хозяева могут решить, что не стоит оставлять свидетелей. Если ты заберешь камень – лучше, чтобы больше никто не знал об этом. После… после того как Сянбин уйдет с тобой, я могу не прожить и часа.
«Об этом я не подумал», – мрачно сообразил Бин и, стиснув зубы, шагнул к столу.
– Раскрой свою обучающую таблицу, – резко, забыв о вежливости, сказала птица-машина. – Быстрей! И произнеси вслух свое имя!
Бин торопливо активировал прибор для доступа в сетку дошкольников – единственный, какой они могли себе позволить. Связь он обеспечивал слабую, только на бесплатном общедоступном уровне, но тем не менее, когда Бин назвался, на экране появилось изображение – его лицо… и лицо Мейлин… и мировой камень… плюс несколько иероглифов с формулировкой соглашения.
– Твоя жена знает не больше, чем было обнародовано. А это совсем немного. Наши соперники не смогут ничего вытянуть из нее, поэтому у нас нет причин заставить ее замолчать. И ни у кого другого. Это вас успокоит?
Когда они кивнули, машина поспешно продолжила:
– Хорошо. Однако, предоставляя это заверение, я опять отнял у нас время. В следующие несколько минут и часов многие новые силы заметят, что ты нашел, и начнут вмешиваться. Поэтому выбирай, Пэнь Сянбин. Немедленно! Если ты не отдашь камень, я через двадцать секунд взорвусь, чтобы помешать другим захватить его. Соглашайся или беги! Шестнадцать… пятнадцать… четырнадцать…
– Иду!
Бин схватил мешок и сунул в него блестящий овоид. От его прикосновения мировой камень на мгновение вспыхнул, потом как будто сдулся и потемнел. Бин накрыл его тряпкой и повесил мешок через плечо. Пингвиноид уже выскочил из дома-палатки. Бин обернулся…
…Мейлин протянула ему сына – единственное, что было дорого им обоим.
– Будь счастлив, – сказал он, положив руку ребенку на лоб.
– Останься в живых, супруг мой, – в свою очередь, приказала она.
Слезы у нее на глазах удивили и растрогали Бина больше любых слов. Он торопливо кивнул, обещая, и вслед за роботом вышел из палатки на закатное солнце.
На середине большой лестницы, у подножия которой Бин устроил свой частный причал, пингвин раскрыл брюхо, в котором обнаружилась небольшая полость и в ней металлический предмет.
– Возьми это.
Бин узнал миниатюрный дыхательный аппарат – шланг с мундштуком и крошечной герметичной капсулой сжатого воздуха. Была даже пара герметично прилипающих очков. Цуан Лу, контрабандист, использовал более громоздкую модель. Бин выхватил аппарат, щель сразу закрылась, и робот подошел к краю, глядя на грязные воды устья Хуанпу.
– Ну, быстрей!
Он нырнул, вынырнул и посмотрел на Бина птичьими, теперь светящимися глазами, следя за каждым движением человека.
Пэнь Сянбин оглянулся, гадая, вернется ли когда-нибудь, сжал зубами мундштук, надел очки и сделал самый глубокий нырок в жизни.
ЗЛОРАДСТВОЕсли и когда наша цивилизация погибнет, мы, возможно, даже не согласимся с выводом о причине ее смерти. Аутопсия империй часто бывает неубедительной. Александр Демандт, немецкий историк, в 1980-е годы собрал 210 различных теорий, объясняющих падение Римской империи, среди которых – нападения кочевников, отравление пищи, ухудшение характера энейцев, недостаток золота, тщеславие, меркантилизм, рост классовых различий, ухудшение состояния окружающей среды и даже предположение, что все цивилизации спустя какое-то время устают жить.
Некоторые цивилизации противостоят друг другу: например, такие, в которых слишком много христианского благочестия, тем, в которых его слишком мало. Или слишком большая терпимость к внутренним отклонениям и полная нетерпимость к ним. Причины гибели цивилизаций могут накладываться одна на другую, вплоть до роковой соломинки на спине верблюда.
