достоверной информацией. Это будет крах, крах всей системы, хаос! Чем успокоить нам десять миллиардов человек, проживающих сейчас на земле, если они потеряют веру в то, что цифровые данные, хранимые в нашей общей, накопленной за почти что век существования базе, неверны? Как люди смогут доверять государственной и экономической системе? Кто станет размещать свои деньги в банках, если те не смогут обеспечивать надёжность цифровых вкладов? Как заключать договоры директорам крупнейших предприятий, если не будет обеспечена сохранность их цифровых подписей? Как совершать покупки простым обывателям, если не будет надёжной системы защиты их электронных платежей? Как, наконец, человек сможет доказать, что он, это он, если мы допустим закрасться ошибкам в единый цифровой реестр личных данных граждан.
Дэвид сник. Он понял, к чему клонит обвинитель. Но тут ему пришло сообщение от Чарльза-Лиона: «Не переживай, каждый процесс по статье «Дезинформация» он начинает с этих слов».
— Информация — основа основ! Вот, что мы обязаны беречь! Вот, что требуется защищать самым ревностным образом! Вот, в чём мы не должны допустить никаких, даже малейших ошибок. Что же произошло в нашем случае? В разбираемом нами деле мой клиент был самым жестоким образом дезинформирован.
— Протестую, Ваша честь, — перевёл на себя взгляд камер Лион-Чарльз. — Обвинитель даёт свою субъективную оценку.
— Протест принят, — возгласил судья.
— В разбираемом нами деле моей клиент был дезинформирован, — поправился обвинитель, к одобряющим оценкам зрителей судебной трансляции. — Факт дезинформации налицо — два сообщения о поступивших на счёт денежных суммах.
— Ответчик, что вы можете сказать в своё оправдание? — обратился судья к Дэвиду.
Дэвид поёжился. Что он мог сказать? Что в его практике это впервые? Было проведено расследование, в ходе которого специально приглашённые его работодателем независимые эксперты признали, что это по вине Дэвида на обслуживаемый им банковский сервер не была вовремя установлена какая-то очередная системная заплатка. И хотя сам Дэвид очень сомневался, что именно в этом причина, но времени досконально проверить программный код ему не дали, начался судебный процесс.
— Ваша честь, — перевёл на себя внимание Лион-Чарльз. — Мой подзащитный ответственности с себя за происшедшее не снимает, но давайте разберёмся, попадает ли его проступок под столь серьёзную статью, как «Дезинформация».
Судья кивнул, Лион-Чарльз продолжил.
— Итак, потерпевший утверждает, что получил сообщения о поступлении неких денежных сумм, но из его же слов следует, что переводов этих он ни откуда не ожидал. О каком же тогда причинённом ущербе мы можем вести речь? Если никакого поступления денежных средств не ожидалось, соответственно, оно и не произошло.
— Протестую, — перевёл на себя внимание прокурор. — Мы говорим сейчас не об ожиданиях пострадавшего, а о конкретном факте. Пришла информация о поступлении денег, а на счету их не оказалось.
— Хорошо, — согласился Лион-Чарьльз, — давайте посмотрим на этот факт с другой стороны. О каком ущербе мы можем говорить, если суммы, указанные в сообщениях малы? Что можно купить на две электронные банкноты?
— Давайте не будем делать выводов о том, каким образом мог бы потратить деньги потерпевший, — возразил прокурор. — Ему пришло сообщение о зачислении на счёт средств, а самих денег он не получил. Это явный факт дезинформации. За генерирование подобной информации банковским сервером «ВЕ-034» в силу своих должностных обязанностей отвечает наш сегодняшний подсудимый.
Дэвид сник. Когда там, в камере, Лион-Чарльз сказал, что им не оправдаться, он был прав. Судья и прокурор затихли и чего-то выжидали.
— Тогда я готов ради защиты моего клиента поспорить с обществом за смысл самого термина «Дезинформация»! — помпезно произнёс Лион-Чарльз.
Дэвид не мог не заметить радостных взглядов прокурора и судьи. Дэвид понял, начинается то, чего все ждут и ради чего и был затеян этот процесс. Начиналась борьба за число платных подписчиков судебного канала.
— В качестве свидетеля вызываю Тину Лейн, — возгласил Лион-Чарльз.
Раскрылось новое цифровое окно, в котором предстала женщина тучная и угрюмая. Габариты тела её были таковы, что камера с трудом охватывала её дородное тело и обрюзгшее лицо.
Отчего-то Дэвиду эта женщина показалась знакомой.
После слов стандартной для свидетелей присяги Лион-Чарльз начал свой допрос.
На экране возникла фотография. Ну конечно, изящную девушку с длинными локонами, улыбающуюся с фотографии, Дэвид сразу узнал. Они переписывались пару лет назад. Переписка длилась почти месяц, а встреча в реальности всё откладывалась, когда же Дэвид, влюблённый и сражённый соблазнительными обещаниями встретился с той, в чьём аккаунте красовалась эта самая фотография, то узнал, что фотография, как и все прочие, размещённые на странице видео и фото, была сделана восемь лет назад и девушка за это время, мягко говоря, изменилась. Имя её было Тина Лейн.
— Итак, свидетельница, вы подтверждаете, что это ваше фото? — задал вопрос Лион-Чарльз.
Лицо в окне свидетеля утвердительно кивнуло.
На экранах появилась страница в электронной сети, на которой это же фото использовалось в качестве аватарки.
— Подтверждаете ли вы, что это ваш аккаунт?
Женщина, начиная что-то жевать, снова кивнула.
— А теперь, уважаемые зрители-присяжные, посмотрите на фото и на ту женщину, что вы видите сейчас на экране и скажите мне, не это ли «Дезинформация»?
Десяток присяжных тут же поддержали Лиона-Чарльза лайками.
— И сколько таких трансформаций можно увидеть в сети? — продолжил он. — Нет, я не пытаюсь ни в коем случае назвать это обманом. Это не обман, а всего лишь не совсем верная информация. Никто не виноват в том, что фото аккаунта сделано не вчера, а несколько лет назад. И кто виноват в том, что вы понадеялись увидеть вживую человека, неотличимого лицом от того, что на старом фото? Возможно, мой пример слишком банален. Давайте возьмём что-нибудь посложнее.
На экранах появился врач. То, что это офтальмолог, гласила надпись на его бэйдже.
Лион-Чарльз направил свой следующий вопрос к Дэвиду:
— Скажите, подсудимый, обладаете ли вы стопроцентным зрением?
— Нет… — ответил Дэвид, и поразился, как глухо прозвучал показавшийся ему совершенно чужим собственный голос.
— Обращались ли вы когда-нибудь к врачу с целью восстановить ваше зрение?
— Давно… Когда-то давно обращался, — ответил неуверенно Дэвид.
— Вы помните врача, к которому обращались?
— Нет… Кажется, нет… Не помню…
— Торес Грей, имя того врача и он сейчас перед нами.
Действительно, на бэйдже врача значилось имя Торес Грей.
— Скажите, а вы помните подсудимого? — обратился Лион-Чарльз уже к Торесу Грею.
— Нет, — ответил тот.
— Между тем амбулаторная цифровая карта моего клиента говорит о том, что именно этот врач был тем, к кому наш сегодняшний подсудимый обратился с целью излечить начавшуюся у него в возрасте четырнадцати лет близорукость. Что это? Цифровая «Дезинформация» или просто слабая память двух людей? Но я продолжу.
