Итак, мой клиент обратился к врачу. Скажите, Дэвид, ваше зрение улучшилось, по сравнению с тем, каким оно было в четырнадцать лет?
— Нет… — ответил Дэвид, не понимая пока, куда клонит Лион-Чарльз.
— И как вы теперь обходитесь?
— Я ношу контактные линзы.
— То есть ваше зрение не улучшилось, но вы нашли способ скорректировать зрение?
— Да.
— Скажите, удобно ли это?
— Протестую, — прервал адвоката прокурор. — Слово «удобно» слишком субъективно.
— Протест принят, — ответил судья. — Защитник, сформулируйте ваш вопрос иначе.
— Хорошо, Ваша честь. Подсудимый, скажите, приходится ли вам снимать и вставлять заново в глаза линзы? Обрабатывать их раствором? Покупать новые? Оставаться на то время, что вы не в линзах беспомощным и плохо видящим человеком?
— Да, — подтвердил Дэвид.
— А теперь, господа присяжные, я позволю себе зачитать вам выписку из определения, кто же является врачом. Итак, «Врач — человек, использующий свои навыки, знания и опыт в предупреждении и лечении заболеваний». Лечение же в свою очередь по определению является системой мероприятий, направленных на восстановление здоровья. А теперь скажите мне, господа присяжные, было ли в случае моего подзащитного выполнено лечение, если с момента обращения здоровье, в частности, зрение не улучшилось. Оно не восстановилось.
— Но позвольте, мы не можем требовать от врачей невозможного, — возмутился прокурор. — А если у человека будет оторвана голова, вы что попросите её пришить и при этом будете требовать, чтобы она функционировала так же, как и раньше?
— Вот именно, — обрадовался Чарльз-Лион. — Вы продолжили мою мысль. Итак, мы обращаемся к врачам в надежде на исцеление. Посмотрите, на этом человеке, на его бэйджике, на двери его кабинета мы нигде не видим надписи о том, что он нас излечит, однако, мы идём к нему в надежде именно на это. Можем ли мы обвинять врача в том, что он нам не помог излечиться? Нет. Потому что, этого нигде и не было написано, но с другой стороны было бы абсурдным, если бы мы шли к любому неподготовленному человеку, в надежде вернуть утраченное здоровье. Значит, что-то даёт нам основание думать, что именно человек в белом халате, с бэйджем, на котором написано, что он врач, может нам помочь. Что это? Это «Дезинформация»?
— Это абсурд, любой человек знает от рождения, что врач может помочь, только если это будет в его силах. Мы не можем требовать от врачей чудес и стопроцентного результата в выполнении своих обязанностей.
— Тогда почему вы требуете этого от моего подзащитного? — в свою очередь возмутился Лион-Чарльз.
— Давайте не путать сферу финансов с прочими. В финансовых операциях беспорядок и дезинформация просто не допустимы!
— Недопустимы?! — воскликнул Лион-Чарльз. — А давайте тогда вспомним, как появилась та самая фраза, которую вы так часто любите цитировать и которой руководствуется большинство экономистов и финансистов: «Кто владеет информаций, тот владеет миром». Итак, 1815 год, битва при Ватерлоо, в которой Наполеон проигрывает, но об этом в Великобритании никто не знает, кроме Натана Ротшильда, благодаря его шпионам. И что делает Ротшильд? Он говорит всем, что Наполеон победил, то есть дезинформирует всех и за три дня успевает скупить по дешёвке английские, австрийские, прусские ценные бумаги. К моменту получения правительством официальной информации о победе англичан, Ротшильд успел увеличить своё состояние на сорок миллиардов фунтов стерлингов.
— Это было давно, за давностью лет мы можем не брать подобный инцидент во внимание. К тому же Ротшильд первым стал продавать и свои облигации английских предприятий.
— Исключительно для того, чтобы сделать более убедительными свои слова о победе Наполеона, вызвать тем самым панику на бирже и тем самым ещё больше дезинформировать окружающих.
— Ваша Честь, я требую переноса слушания на другой день, — выкрикнул прокурор.
Решением судьи слушания были перенесены.
***
Лион-Чарльз пришёл к Дэвиду на следующий после первого заседания день.
— Вы видели, сколько людей смотрело наш процесс в конце вчерашних слушаний?
— Больше двух тысяч человек… — растерянно произнёс Дэвид.
— Точно, две тысячи четыреста три! — торжествующе отозвался Чарльз-Лион.
— Это хорошо? — удивлённый реакцией своего защитника робко поинтересовался Дэвид.
— Для первого дня слушания постановочного процесса очень даже неплохо, — ответил Лион-Чарльз.
— Постановочного?!
— Да, разумеется. А вы не догадались? Тогда я сейчас объясню. Есть некая негласная отработанная схема проведения слушаний. Если хотите, сценарий. Мы знаем, что нравится зрителям, поэтому разыгрываем процесс согласно сложившемуся плану. Первое заседание — разогревочное, в основном, оно состоит из заготовленных фраз. Я знаю, что будет говорить обвинитель, он знает, что я буду отвечать ему, как защитник.
— Подождите, так значит, вы знали, как будет строить своё обвинение прокурор.
— Конечно, по статье «Дезинформация» — всегда одна и та же схема. Он говорит однотипные фразы, я отвечаю…
— И ваша история про Ватерлоо…
— Да мы на неё выходим почти каждый раз при разыгрывании очередного процесса. Пользователям она нравится. Да если хотите, мы даже слова «Протестую» говорим в условленные моменты, согласно таймингу заседания, не давая пользователям скучать. Подождите, только не говорите, что вы об этом не догадывались…
— Я думал всё по-настоящему, — пробормотал Дэвид. — Удивился вашей эрудиции…
— Похоже, вы не были подписчиком нашего канала.
— Не был…
— Да нет у меня никакой эрудиции. Первое заседание я веду не лучше студента четвёртого курса юрфака. Интереснее будет потом. Вчера я всего лишь прощупывал тех, кто собрался за мониторами. Вы видели лайки пользователей во время допроса свидетелей?
— Как-то не обратил внимание… — признался Дэвид, вспоминая, только лишь свой вчерашний ужас от всё возрастающего числа участников трансляции.
— Нам надо придерживаться выбранной тактики, пользователи её одобрили. Им интересны примеры дезинформации в современном обществе, так что надо подумать, чем бы их ещё удивить.
— Но откуда вы взяли этих свидетелей? Я и сам-то, признаться, их уже давно позабыл…
— Вы, может, и забыли, а вот социальные сети и электронные базы до сих пор хранят данные всех людей, с которыми у вас были контакты. Все их можно поднять в любой момент, но меня беспокоит другое. Примеры из вашей личной жизни на втором слушании уже всем надоедят, а нам надо дотянуть как-то до конца третьего слушания, поэтому если у вас есть идеи, чем ещё развлечь зрителей-присяжных — с удовольствием выслушаю.
Дэвид задумался.
Дезинформация, что это такое? По сути это просто заведомая ложь, обман. Странно, что называется это теперь таким длинным словом — «дезинформация». По сути же это враньё, обычное человеческая ложь, направленная на скрытие фактов или же на их представление в выгодном для обманывающего свете.
— А, что если новости, примеры из СМИ… — предложил Дэвид. — Ведь все знают, что правды в них давно уже нет.
