Фред Саберхаген - Шива из стали

Пилотский шлем был встроен прямо в скафандр Гарри, так что ему оставалось только подключить разъём кабеля. Теперь он увидел, что задержало Эномото – небольшая путаница в мыслетрансляторе; Гарри потребовалось не больше двух секунд, чтобы направить мышление в правильное русло. И в следующий миг катер взмыл к небесам.

Кораблик, волею судьбы подвернувшийся Гарри, размерами значительно уступал «Волшебнице» – метров десять-двенадцать длиной, не более, и совсем узкий, меньше трёх метров в поперечнике. Конечно, и вооружение на нём имелось только лёгкое: от двух до четырёх пусковых установок близкого радиуса действия и лучевой проектор весьма умеренной мощности. Вряд ли от такого оружия будет много толку против крупных вражеских машин, но против роящихся вокруг базы десантных аппаратов оно будет вполне эффективно.

В попытке придать катеру сходство с берсеркером были предприняты кое-какие косметические манипуляции, хотя и весьма поверхностные. Если же маскировка озадачит противника, пусть даже на миг – что ж, тем лучше. Хотя полагаться на такое Гарри не решился бы.

Шлем тотчас же представил ему полный арсенал имеющегося на борту оружия в виде графических образов, а также ресурсы энергии и текущее состояние всех систем, какие только могут заинтересовать пилота.

Но в данный момент Гарри свёл список интересующих систем к минимуму; об остальном пусть заботится автоматика.

Гарри с радостью обнаружил, что на катере установлен мыслетранслятор по последнему слову техники, аналогичный установленному в его собственном корабле и предназначенный только для искусных пилотов.

Как только Гарри активировал контроль, окружающий мир чудом преобразился благодаря трансформации его собственного восприятия: схематичный, чёткий, очень сложный и красочный. В шлем поступало не только симулированное видео, но и акустика, создавая призрачное впечатление присутствия Эномото на заднем сиденье. Благодаря опыту Гарри вся картина была настолько кристально чистой, что неофит был бы просто огорошен ею.

Крохотная скалистая планетка, стремительно уменьшавшаяся за кормой, представлялась ему массой схематических серых комьев. Зато оба светила, прекрасно видные при нормальных условиях – ослепительно-белое и тускло-бурое – в виртуальной реальности стали невидимыми, будучи всего-навсего визуальными помехами, отвлекающими от дела.

Усилием воли можно было менять масштаб изображения либо дискретными скачками, либо плавно, по желанию оператора. Корабли и десантные аппараты берсеркеров Гарри по собственному выбору видел слизняками и тараканами, вишнёво рдеющими на фоне нейтрального цвета межпланетной пустоты. Несколько случайно затесавшихся сюда человеческих кораблей выглядели отчётливыми миниатюрными силуэтами ярких пастельных тонов, каждый несколько иного оттенка, но из красной гаммы – ни единого.

Гарри Сильвер давным-давно постиг, что формы и цвета вселенной, воспринимаемой им через шлем, порождаются не только аппаратурой, но и его собственным мозгом. Так что события, разыгрывающиеся в его подсознании, неминуемо отражаются событиями в его пилотской вселенной.

Ещё одним почти незаметным усилием воли он послал катер вперёд, тщательно контролируя его скорость. Шлем и обслуживающая его аппаратура как бы перестали существовать, превратившись в продолжение ума и тела самого Гарри. Они просто извлекают из сложнейших процессов сознания логику и смысл, как принтер, распечатывающий страницу вразумительного текста.

Пилотский шлем не мешал глазам смотреть, а голове поворачиваться, так что Гарри мог собственными глазами и ушами видеть и слышать происходящее в тесной кабине катера, а продлённое зрение и слух – минуя глаза и уши, напрямую к нервам и мозгу – одновременно давали ясную, изумительную картину окружающего мира.

И теперь, когда шлем и обслуживающая его тончайшая аппаратура обеспечили Гарри многократно усиленными органами чувств, он мог, помимо всего прочего, поискать свой собственный корабль.

Как только Гарри стартовал, чертыхнувшись под нос, он ощутил тесноту, какой-то смутный физический дискомфорт, всегда охватывающий его в космосе. Но все системы функционировали нормально, искусственная гравитация защищала его и бортстрелка от невероятных перегрузок ускороения. Но Гарри всё равно предпочел бы участвовать в бою на своём собственном корабле, и не только из-за тахионной пушки, только-только установленной на него техниками базы.

За считанные секунды, до предела взвинтив перегрузки, поглощённые аппаратурой искусственного тяготения, он поднял крохотный катер до высоты почти в сотню километров, вполне достаточной, чтобы получить некоторую оперативную свободу манёвра.

Катер уже углубился довольно далеко в космос, но, вопреки всем ожиданиям Гарри, его по-прежнему никто не атаковал. Либо враг сосредоточил внимание на каком-то другом объекте, либо попытка замаскировать судёнышко под берсеркера оказалась куда более успешной, нежели он смел уповать.

И вдруг, совершенно неожиданно, Гарри снова увидел «Волшебницу» всего в нескольких десятках километров от себя. Ему даже не потребовалось приумноженное техникой восприятие, чтобы увидеть, что судно в беде: оно выполняло какие-то невразумительные извороты, дёргаясь и вихляясь, как пьяное. Ещё миг, и «Волшебница» скрылась за выпуклостью близкого горизонта астероида.

– Что за чертовщина?! – страдальчески вопросил Гарри Сильвер в пространство.

Мгновение спустя его отвлёк чей-то срочный вызов с земли.

– Бронекатер-четыре, кто у вас командир корабля?

– Я, отвяжитесь.

– Лейтенант Сильвер? – послышался голос коменданта. – Но вы же приписаны не к этому судну!

– А теперь к этому, чёрт побери!

Сидевший позади Эномото благоразумно хранил молчание, сосредоточившись на оружии, пускать которое в ход ему пока что не потребовалось.

Наконец-то один из находящихся в космосе берсеркеров мимоходом заинтересовался катером. Вот тебе и удачная маскировка!

Дальнейшую минуту-другую Гарри вместе со своим напуганным, удивлённым стрелком провёл в яростной схватке в непосредственной близости от астероида. Бортовой компьютер катера секунды две-три обменивался ударами со своим собратом на борту ближайшей машины смерти, а копотливые синапсы Гарри, при всей своей относительной медлительности, вносили в итог человеческий вклад, подцвечивая происходящее и придавая ему собственные интонации, как педали органа.

Эта стычка, этот крохотный эпизод сражения, завершился чуть ли не прежде, чем любой из людей в катере успел осознать, что она началась.

Гарри знал, что это событие скорее всего потом будет возвращаться в ночных кошмарах. Если только им позволят дожить до очередного сна…