— Ну, я думаю, что…
— Потому что издатели давно решили, что война против Саддама — правое дело. Никогда и ни за что они не опубликуют то, что могло бы довести это представление до абсурда и поставило бы их под подозрение, что они действуют заодно с врагом. Для них фальшивка с инкубатором мелочь, деталь. В расчёт идёт лишь цель, которую эта история преследует. Ухватил?
— Да, действительно…
— Создавать во время войны монстров — такое же оружие, как любое другое. И оно помогает стрелять. Наша проблема лишь в том, что мы работаем далеко не так эффективно, как следовало бы. В принципе, надо бы каждому читателю вживить в мозги по собственному монстру. Когда-нибудь мы добьёмся этого. — Шейла Дэвис вдруг прервалась и посмотрела на практиканта с нескрываемым интересом. — Энрико, в издательстве поговаривают, что ты трахаешься, как молодой бог. Это правда?
Энрико вздрогнул. Уж на это он сейчас действительно никак не рассчитывал.
— Я?.. Может быть…
Она призывно раскрыла глаза.
— Ничего не намечай на сегодняшний вечер. Можешь повести меня сегодня поужинать. А там посмотрим, есть ли область, в которой ты действительно хорошо разбираешься.
Волна эйфории захлестнула Сауру. Тем не менее, он был достаточно понятлив, чтобы уяснить, что приглашение означает вместе с тем и окончание его стажировки в отделе связей с общественностью.
Фогельник был по-настоящему взволнован, если не сказать взбешён. Он неистово обрабатывал командную панель сжатым кулаком. Четыре пальца из пяти были из металла, заменившего его съеденные марбургским вирусом фаланги.
— Какое чудовищное пренебрежение Лиссабонским соглашением! До чего они дошли, эти бастарды из Европейских вооружённых сил! Они даже вида больше не делают, что ведут разумную войну!
Лейтенант Билих встревоженно наблюдал за происходящим на экранах.
— Верно! Наши призраки постепенно теряют отчётливость. Они уже почти прозрачны.
— Это может означать только одно: наши враги завоевали инкубатор и теперь используют его в своих интересах! — Фогельник крутанул своё вертящееся кресло и злобно сверкнул глазами на группу младших офицеров. — Что вы здесь стоите как столбы? Немедленно соедините меня с верховным командованием!
Один из офицеров, пол-лица которого были из стали, поспешно протянул ему громкоговоритель.
— Пожалуйста, господин генерал. Контакт мы уже установили.
Фогельник нажал на кнопку громкой связи.
— Это говорит Фогельник из второй африканской дивизии М.Е.С.Т.И. Мавританская пустыня. С кем имею честь?
— Я вас приветствую, господин генерал. Это Селерум, — отозвался низкий голос командующего армией в штабе Скопье. — Какие-то проблемы?
— Можно сказать и так. Едва я отдал приказ об атаке, как наши инкубы начали пошатываться и постепенно растворились в воздухе. Тогда как демоны ЕВС как были, так и остались полны сил и энергии. Не знаю, что там происходит, но за всем этим может стоять и саботаж.
Селерум выдержал несколько секунд, прежде чем ответить.
— Я знаю, что происходит. Как реагируют войска?
— Мы пока не знаем. Они находятся в бою. Там рукопашная и, естественно, полная неразбериха. Но если на наших полиплоидов и дальше будут обрушиваться галлюцинации, в то время как мозаикос от них совершенно свободны, то исход битвы можно считать предрешённым.
— Разве среди солдат есть люди?
— Совсем немного, с обеих сторон. Они, правда, больше чем на две трети состоят из металла, но постепенно сходят с ума. Как наши, так и их, но преимущественно наши.
Селерум тяжело вздохнул.
— Понимаю. Послушайте, господин генерал. С инкубатором что-то не так. В вашей области дефект имеет негативные последствия для нас, но в Азии он нам на руку. Поскольку там инкубы ЕВС не могут толком материализоваться. Нам просто придётся подождать.
— Подождать? Чего? — вне себя взревел Фогельник. — Нашего поражения?
— Успокойтесь же. Разумеется, таких намерений у нас нет, — голос Селерума, обычно высокомерный, теперь звучал почти дружелюбно. — Техническая группа уже прибыла к инкубатору и ищет ошибку. Через несколько часов я с ними встречусь.
— Несколько часов? Да у нас здесь вопрос нескольких минут, проиграем мы битву или нет.
— Уж точно не проиграете, поверьте мне. Осталось совсем немного — и инкубы врага тоже лишатся своей силы.
Взгляд Фогельника метнулся к мониторам. И действительно, клювастые демоны, казалось, постепенно теряли свою силу. Авангард чудовищ бил своими пергаментными крыльями и терял высоту. Но ещё до того, как достичь земли, монстры становились прозрачными и растворялись в пустоте. Следующая за ними штурмовая группа с рёвом беспорядочно махала кулаками. Через доли секунды и сквозь них уже просвечивало багровое небо.
— И правда. Они постепенно исчезают, — буркнул Фогельник.
— Вот видите, господин генерал, — ответил Селерум. — Так что не беспокойтесь. Дефект скоро будет устранён.
Через несколько минут небо опустело.
4. 1999 год: Балканские кровопийцы
Залы дворца Киджи, где располагалось правительство Италии, даже вычищенные до блеска, всегда казались немного запылёнными. Причина крылась в позолоченной лепнине и ещё больше — в дорогих деревянных панелях стен. Энрико Саура всегда подозревал, что обшивка стен служит единственно тому, чтобы скрывать за собой колонии отвратительных паразитов. Он недоверчиво оглядывал аляповатые стены помещения, в котором находился. И тосковал при этом по холодной функциональности американских кабинетов, по их минималистской элегантности и огромным окнам, открывавшим взгляду грандиозные панорамы большого города. Рим действовал на него удушающе.
Молодой госсекретарь оборонного ведомства Альдо Массимутти восторженно постучал по странице газеты «Seconda Repubblica», развёрнутой перед ним.
— Я хотел бы вас поздравить. Наконец-то заголовок, который поможет нам в дальнейшем. «Трупы мирных жителей Косова сожжены в крематории». И снимки, сопровождающие текст, просто фантастические. Кто такой этот Пьеро Регина?
— Один из наших корреспондентов. Светлая голова.
Вот уже два года Саура был главным редактором ежедневной газеты. Похвала ему льстила; а быть приглашённым во дворец Киджи в качестве советника самых видных правительственных лиц означало, так сказать, высшую честь. Тем не менее, он счёл нужным внести одно уточнение:
— Снимки, впрочем, подбирал я сам.
— Брависсимо! — Массимутти погладил свою ухоженную бороду, единственный реликт его тщательно уничтоженного прошлого, в котором он был лидером коммунистов. — Это отличная идея — снабдить статью снимками такого рода. На одном фото — нацистский крематорий, на другом — евреи, привезённые в Освенцим… И затем снимок трупов. Кто, чёрт возьми, все эти люди?
