— Брависсимо! — Массимутти погладил свою ухоженную бороду, единственный реликт его тщательно уничтоженного прошлого, в котором он был лидером коммунистов. — Это отличная идея — снабдить статью снимками такого рода. На одном фото — нацистский крематорий, на другом — евреи, привезённые в Освенцим… И затем снимок трупов. Кто, чёрт возьми, все эти люди?
— Убитые в Рогаво албанцы. Сообщение прошло около месяца назад бегущей строкой и даже вызвало протесты…
Массимутти улыбнулся.
— Верно, я припоминаю. Тогда в газетах писали, что это стойкие мирные жители, которых добили бейсбольными битами. А ведь при них оружие, и они явно застрелены.
Саура пожал плечами.
— Информацию мы получили от германского министра обороны Шарпинга. Мы не могли знать, что резня состоялась задолго до войны. Стычка между сербскими солдатами и группой добровольцев Армии освобождения Косова. Мы даже на очевидцев не могли сослаться.
— Неважно. Абсолютно неважно. Такая информация имеет срок жизни самое большее двадцать четыре часа. Следующие затем опровержения уже не могут сгладить первое впечатление. — Массимутти снова повернулся к газете, которая вызвала у него такой восторг. Он ухмыльнулся. — Значит, ни один из трёх снимков не имеет прямого отношения к статье. Особенно последний похож, скорее, на произведение искусства.
Саура осторожно согласился:
— Регина действительно очень хорошо ориентируется.
— И обладает весьма живой фантазией. Вот он пишет об албанцах, которые были сожжены в плавильной печи косовских рудников Трепка. Должно быть, у него очень странное представление о том, как функционирует литейный цех. Во-первых, печи находятся вовсе не под землёй, как он утверждает. И, кроме того, семьсот человеческих трупов в одной домне забили бы фильтры и полностью сгубили бы производство.
Саура ответил неопределённым жестом.
— Регина ограничился тем, что воспроизвёл сообщение из «Observer». Статья ссылается на показания одного косовара, некоего Фатона, который, в свою очередь, узнал об этой истории от своего знакомого.
— О, я вовсе не собираюсь вас критиковать. Как раз наоборот. Мы все прекрасно знаем, что эта статья — утка. Кстати, литейное производство в Трепка было уничтожено одной из самых первых натовских бомбардировок, — Массимутти опять засмеялся. — Статья просто великолепная. Мы находимся в состоянии войны, и нам нужна военная журналистика. Если мы удовольствуемся тем, что будем просто сообщать о преследовании косовских албанцев сербским режимом, нам никогда не всколыхнуть общественное мнение. Оно и дальше будет реагировать рассеянно и скорее враждебно, его сочувствие легко может оказаться на стороне бедных сербов, подвергшихся бомбардировке. Нам требуется не просто враг, а монстр. В этом нам помог инкубатор Саддама. Вы помните?
— Ещё бы!
— Именно так выглядит и наша концепция. Нельзя успешно вести войну, пока противник обладает человеческими чертами. Любой гражданин, включая телевизор, при первом взгляде на Милошевича или какого-нибудь другого серба сразу должен верить, что перед ним — своего рода демон. Вы со мной согласны?
Саура горячо закивал.
— Вы же знаете, что в этом отношении я целиком придерживаюсь вашей линии. Я безусловно верю в справедливость этой войны, но также и в то, что средства не играют роли. Важно лишь то, что мы победим.
— Это и моя точка зрения. Раньше мы были ориентированы марксистско-ленински. Сегодня мы хоть и либералы, но по-прежнему придерживаемся тезиса: если операция необходима, то не играет роли, как хирург обращается со скальпелем. Вы знаете эту цитату?
Саура с удовольствием кивнул.
— Конечно. Это из Ленина, из его разговора с анархистом Армандо Борджи.
— У нас и в самом деле общие истоки, — Массимутти был явно воодушевлён. — Собственно, нам уже пора перейти на «ты».
— С удовольствием.
— Тогда слушай меня внимательно, Энрико. Я велел вызвать тебя сюда, потому что хочу рекомендовать тебе одно пресс-агентство. Речь идёт о «Ruder & Fink Global Public Affairs». Знакомо оно тебе?
— Разумеется. То самое, с историей о похищенных сербами и бесстыдно использованных семистах албанских детях…
— …у которых принудительно брали кровь. Враньё, к тому же глупое. Тем не менее, новость обошла весь мир и вызвала праведный гнев миллионов читателей и телезрителей.
— Да, это была замечательная выдумка. Но «Ruder & Fink» не работает напрямую с ежедневными газетами. Их контакты ограничиваются государственными пресс-агентствами и органами НАТО.
— Но сейчас «Ruder & Fink» сливается с «Hull & Knoltown». Тем агентством, которое распространило по миру сообщение об инкубаторах Саддама. Я знаю, ты там работал одно время. Слияние благословляют как Пентагон, так и все оборонные министерства западного мира. Скоро к ним примкнут и другие агентства.
— С какой целью?
Улыбка Массимутти погасла.
— Для заполнения пробелов. Поскольку пробелы в новостном аппарате всё ещё имеются: несговорчивые очевидцы и непримкнувшие страны. В состоянии войны это более чем серьёзное дело. Сейчас подумывают о том, чтобы создать рабочую группу, которая будет заниматься слабыми местами системы и предлагать вспомогательные меры. Нельзя оставлять свободное место для врагов демократии. Пусть люди сами размышляют об этом и делают правильный выбор.
— А для размышления им надо дать установку.
— Вот именно.
Саура почувствовал, что беседа окончена, и поднялся.
— Я целиком и полностью согласен, Альдо. Моя газета будет служить нашему делу. Я буду благодарен тебе, если ты будешь держать меня в курсе полученных результатов.
— Разумеется, буду держать. И заранее большое спасибо.
Они пожали друг другу руки.
На пороге Саура, уже взявшись за ручку двери, остановился.
— Что-то я не могу припомнить, что же тогда Борджи ответил Ленину.
Массимутти наморщил лоб.
— Если я не ошибаюсь, он ответил ему вопросом: «А если хирург на самом деле больной?»
— И что ему ответил Ленин?
— Ничего. Вопрос был однозначно бессмысленный.
Саура кивнул и с улыбкой вышел из кабинета.
Гигантская масса «Фортекса», огромной космической станции, которая по заданию ООН управляла спутниковыми сетями грёз, медленно вращалась вокруг своей оси, кружась по орбите вокруг Земли. Внутри стальной крепости вращение было незаметно, благодаря искусственно созданной силе тяготения. И всё же Хидору Сато, руководитель компании «Toyama Broadcasting Company» в Токио и влиятельный член наблюдательного совета «Фортекса», испытывал лёгкий дискомфорт. Он следовал за группой техников по длинному коридору, соединявшему центральный отсек космической станции с одним из отдалённых модулей.
