— Стихи.
— Он пробыл Ведущим Игру ровно неделю. Благословение богу, Вызов его устранил. Он бродил по джунглям, собирал дикорастущие цветы, писал сонеты. Вы должны быть в курсе, вам тогда уже было достаточно много лет.
— Мне было тринадцать, когда его убили.
— Вы помните, какие у него были планы развития человечества? Постарайтесь вспомнить. Почему учредили процесс Вызова? Система существует для вашей охраны. Она случайным образом возвеличивает или низвергает, выбирая наудачу индивидуумов через непредсказуемые промежутки времени. Никто не может захватить власть и затем удержать, никто не знает, чем он будет через год, через неделю. Никто не может стать диктатором благодаря интриге: все подчиняются непредсказуемому движению субатомных частиц. Вызов нас охраняет от некомпетентных, от слабоумных и от сумасшедших. Таким образом, мы в полной безопасности: ни деспотов, ни сумасшедших.
— Но я не сумасшедший, — хрипло проговорил Картрайт.
Он удивился звуку собственного голоса. Голос его был слабый и неуверенный. Улыбка Мура становилась все шире, мозг его не ведал сомнений.
— Я должен освоиться, — наконец ровно произнес Картрайт. — Мне нужно на это время.
— Вы думаете преуспеть в этом? — спросил Мур. — Да.
— Я не думаю, что у вас получится, Вам осталось примерно двадцать четыре, часа — время, необходимое для созыва Конвента Вызова и утверждения первого кандидата. Он не промахнется.
Картрайт подпрыгнул:
— Почему?
— Веррик пообещал миллион долларов золотом тому, кто вас убьет. Награда неизменна независимо от того, когда это произойдет.
Картрайт перестал понимать смысл произносимых слов. Как бы сквозь пелену он почувствовал, что в комнату вошел Вейкман и направился к Муру. Оба человека, тихонько переговариваясь, удалились.
Выражение «миллион долларов золотом» леденящим холодом обволакивало все извилины мозга Картрайта. Найдется масса людей, желающих получить награду. На Такие деньги можно купить любую классификацию на черном рынке. Мало того, лучшие умы ради этого будут рисковать своей жизнью в обществе, где есть только бесконечная игра, гигантская лотерея.
Вейкман вернулся к нему, качая головой:
— Какой энергичный ум! В нем появлялось столько идей, которые мы никак не могли схватить, было что — то связанное с телами, бомбами, убийцами и случайностью! Он ускользнул. Мы его вернули.
— Он правильно говорит, — вздохнул Картрайт. — Мое место не здесь.
— Его стратегия и состоит в том, чтобы заставить вас так думать.
— Но это правда!
Вейкман нехотя согласился.
— Я знаю. Поэтому это хорошая стратегия. Но и у нас, я полагаю, хорошая стратегия. Когда придет время, мы ее вам продемонстрируем. — Он вдруг энергично по; тряс Картрайта за плечи. — Вам надо бы сесть. Я вам принесу выпить. Веррик оставил после себя два ящика настоящего шотландского.
Картрайт тихо покачал головой.
— Как хотите.
Вейкман достал платок и протер им лоб. Его руки слегка дрожали.
— Думаю, я бы выпил рюмку, если вы не против. Мне она действительно необходима после работы по перехвату этого потока спресованной патологической энергии.
Тэд Бентли стоял перед открытой кухонной дверью, вдыхая вырывавшиеся из нее запахи.
Дом Девисов был веселым и приятным.
Эл Девис, босой, сидел напротив телевизора и серьезно смотрел рекламу. Его жена, хорошенькая брюнетка Лора, готовила ужин.
— Если это протин, — сказал ей Бентли, — я вас поздравляю от всей души.
— Мы никогда не едим протин, — ответила Лора весело. — Мы пробовали им питаться в первый год нашей совместной жизни, но у него все равно остается привкус, как ни приготовь. Натуральные продукты стоят ужасно дорого, но мы думаем, что на них имеет смысл тратить деньги. Протин хорош для инков.
— Если бы не было протина, — вмешался Эл, — инки перемерли бы с голоду еще в двадцатом веке. Ты недостаточно информирована. Хочешь знать чистую и простую правду?
— Я слушаю, — молвила Лора.
— Протин не является естественной водорослью. Это продукт контролируемой мутации, начатой в столовых сосудах древнего Востока и быстро распространившийся в мягких водах.
— О! Я знаю. Когда утром я вхожу в ванную комнату, то нахожу грязный осадок повсюду: в раковине, в трубе и даже в унитазе.
— Он проступает также на поверхности Великих Озер, — добавил Эл.
Лора повернулась к Тэду:
— Во всяком случае, вечером протина не будет: только настоящий ростбиф, настоящая молодая картошка с настоящим зеленым горошком и настоящими гренками.
— Вы живете лучше, чем жили во время моего последнего визита. Что произошло?
— Ты не знал? — Сложный набор чувств отразился на очаровательном лице Лоры. — Эл перепрыгнул через целый класс. Мы учились вместе все вечера, как только Эл приходил с работы.
— Я впервые слышу о человеке, который выигрывает в игре. По телевидению не передавали?
— Да. — Лора состроила гримасу сострадания. — Этот жуткий Сэм Остер болтал об этом в течение всей программы. Ты знаешь, этот демагог очень популярен среди инков.
— Признаться, не знаю, — ответил Бентли.
На экране сверкающие рекламные объявления утопали в море огня. Сменяя друг друга, они мелькали, то уменьшаясь, то увеличиваясь в размерах. Рекламные объявления были высшей формой демонстрационного артистизма, их готовили настоящие мастера своего дела. В них сочетались цвет, композиция, ритм и невероятная жизненность, проникающая даже в гостиницу Девисов. Невероятные сочетания звуков вылетали из развешенных на стенах громкоговорителей хай — фай.
— Конвент, — сказал Дэвис. Он указал на экран. — Они ждут кандидатов, предлагая сенсационно большую программу.
На экране мелькнула эмблема Конвента: круговорот светящихся мушек и цветных нитей.
Волнующая масса распалась на мелкие части, затем вновь соединилась, образовав новый рисунок. Группы сфер неистово танцевали на экране под истерические надрывы музыки.
— Что они говорят? — спросил Бентли.
— Если хочешь, я переключу на первую программу. Там ты все точно узнаешь.
Вошла Лора и начала раскладывать на столе серебряные приборы и расставлять фарфоровую посуду.
— О! Нет, только не первую программу! Она для инков. Ее специально оставили для них, а для нас создали вот эту.
— Ты опять ошибаешься, дорогая, — серьезно сказал Эл. — Первая программа — информационная и для технических передач, а вторая — развлекательная. Я всегда предпочитал последнюю, но… — Он сделал жест рукой. Тотчас же исчез красный поющий круговорот, уступив место благородному лицу диктора из Вестингауза. — Вот эта программа.
