- Вы все знаете ситуацию, - начал Боб, он совсем пожелтел, как при желтухе, но люди помнили, что из четырех его дочерей на острове осталась одна. Остальные жили в городах... на материке.
Но, с другой стороны, у всех были родственники на материке.
- У нас на Дженни только одно кладбище, - продолжал Боб, - и пока на нем все спокойно, но это не значит, что так будет всегда. У нас ничего не произошло, но в многих местах... мне кажется, если гдето это началось, нам тоже этого не избежать.
По спортивному залу начальной школы, единственному помещению, которое могло вместить всех, пробежал гул одобрения. Мужчин собралось человек семьдесят, начиная от Джонни Крейна, которому толькотолько исполнилось восемнадцать, до Френка, двоюродного дедушки Боба, который в свои восемьдесят ходил со стеклянным глазом и жевал табак. Плевательницы в спортзале, конечно же, не было, поэтому Френк Даггетт принес с собой пустую баночку изпод майонеза, чтобы сплевывать в нее сок. Что он и проделал, прежде чем заговорить.
- Переходи к делу, Бобби. Это не предвыборная кампания, нечего тратить время зря.
Вновь зал одобрительно загудел, а на щеках Боба выступил румянец. Какимто образом дедушке всегда удавалось выставить его круглым дураком, а он ужасно не любил, когда его: а) выставляли круглым дураком; и б) называли Бобби. Он уже не ребенок, черт побери, а уважаемый гражданин, владеющий немалой собственностью. И он же еще материально помогал старому пердуну покупал ему эту гребаную жвачку!
Но всего этого сказать он не мог, потому что глаза старого Френка уже превратились в две ледышки.
- Ладно, - кивнул он. - К делу. Дежурить будем по двенадцать человек. Прежде всего составим список. Смена каждые четыре часа.
- Я могу стоять на вахте больше четырех часов! - громогласно заявил Мэтт Арсенолт, и, как поняла Мэдди со слов Дэйви, после собрания Боб пожаловался, что такие вот бездельники, живущие на пособие, вроде Мэтта Арсенолта, никогда не решились бы подать голос в присутствии приличных людей, если этот старикан не называл его Бобби, словно он мальчишка, а не солидный мужчина, которому через три месяца стукнет полтинник.
- Может, сможешь, а может, и нет, - ответил ему Боб, - но народу у нас достаточно, и никто не должен заснуть на дежурстве.
- Я не собираюсь...
- Я же не говорил, что ты заснешь, - прервал его Боб, а по взгляду, брошенному на Мэтта Арсенолта, чувствовалось, что думал он как раз о нем.
Мэтт Арсенолт уже открыл рот, чтобы сказать чтото еще, но посмотрел на сидящих вокруг мужчин, в том числе и на Френка... и сообразил, что лучше промолчать.
- У кого есть оружие, пусть берет его с собой на дежурство, - продолжил Боб. После того, как Арсенолта болееменее поставили на место, настроение у него улучшилось. - Если, конечно, это не мелкашка. У кого нет ружья крупного калибра, пусть приходит за ним сюда.
- Я и не знал, что в нашей школе оружейный склад, - сказал Кэл Патридж, и ему ответил дружный смех.
- Пока нет, но будет, - заверил его Боб, - потому что каждый мужчина, у кого есть несколько ружей калибром больше двадцать второго, принесет сюда все, кроме одного, - он посмотрел на Джона Уирли, директора школы. - Не возражаешь, если мы будем держать их в твоем кабинете, Джон?
Уирли кивнул. Рядом с ним преподобный Джонсон нервно потер руки.
- Как бы не так, - - воскликнул Оррин Кэмпбелл. - У меня жена и двое детей. Неужели я оставлю их безоружными? А вдруг, когда я буду нести вахту, компания мертвяков заявится к ним на обед?
- Если на кладбище мы все сделаем, как надо, к ним никто не заявится, железным тоном отрезал Боб. - У некоторых из вас есть пистолеты, револьверы. Здесь они нам не нужны. Сообразите, кто из женщин может стрелять, и раздайте им эти самые пистолеты. Мы сведем их в группы.
- Они смогут пропустить стаканчикдругой, - хохотнул старый Френк, и Боб тоже позволил себе улыбнуться. Похоже, все шло, как надо.
- Ночью мы поставим вокруг грузовики, чтобы нам хватало света, - он посмотрел на Сонни Дотсона, который работавшего на "Островной Амоко", единственной заправке на Дженни. Обслуживал Сонни не легковушки или грузовики, на Дженни не разъездишься, да и на материке галлон бензина стоил на десять центов дешевле, а рыболовецкие шхуны и моторные лодки. - У тебя достаточно горючего, Сонни?
- А расписки я получу?
- Если ты что и получишь, так это хорошего пинка. Когда все придет в норму, если придет, думаю, тебе за все заплатят.
Сонни огляделся, уперся в суровые взгляды и пожал плечами. На следующий день Дэйви сказал Мэдди, что он, конечно, надулся, но возражать не стал.
- У меня не больше четырехсот галлонов, в основном, солярка.
- На острове пять генераторов, - подал голос Барт Дорфман (когда Барт говорил, все слушали; единственному еврею на острове обычно внимали, как пророку). - Они работают на солярке. Если необходимо, я подключу к ним фонари.
В зале зашептались. Если Барт сказал, что подключит, так оно и будет. На островах знали, что евреи - лучшие в мире электрики.
- Мы осветим кладбище, как гребаную сцену, - заключил Боб.
Поднялся Энди Кингсбюри.
- Я слышал в выпуске новостей, что эти твари остаются лежать, если прострелить им голову. Иногда, правда, и не остаются.
- У нас есть бензопилы, - ответил ему Боб. - И если они не останутся лежать... что ж, мы постараемся, чтобы далеко они не ушли.
На том собрание практически и закончилось, разве что составили список дежурств.
* * *
Прошли шесть дней и ночей, и постовые, несущие вахту у маленького кладбища на острове Дженни начали задумываться, а тем ли они занимаются ("Может, зря стоим", - выразил общую мысль Оррин Кэмпбелл). С десяток мужчин сидели у ворот кладбища и играли в карты. Тут все и произошло, и произошло быстро.
Судя по тому, что услышала Мэдди от Дэйва, на кладбище чтото завыло, совсем как ветер в трубе в ненастную ночь, а потом могильный камень, под которым покоился Майкл, сын мистера и миссис Форнье, он в семнадцать лет умер от лейкемии (тяжелое дело, единственный ребенок, а люди они такие хорошие), повалился набок. Над жесткой травой поднялась высохшая рука с позеленевшим перстнем Академии Ярмута. Пробиваясь наружу, она лишилась среднего пальца.
Земля вздыбилась (как живот беременной женщины, собравшейся разродиться, уже хотел сказать Дэйв, но вовремя прикусил язык), разлетелась в разные стороны и из могилы поднялся этот юноша. Конечно, его бы никто не узнал, всетаки он два года пролежал в земле. Щепки торчали из того места, где было лицо, среди остатков волос синели клочки ткани. "От обивки гроба, уточнил Дэйв, глядя на свои руки. - Я это точно знаю, - он помолчал. - Слава Богу, отец Майка этого не видел".
