Тучи пыли, поднявшиеся до самого Небесного Отца, несколько раз с неимоверной силой налетали на все живое в Долине. Еще многих детей Племени они унесли с собой, безжалостно бросая их на деревья и скалы. Те из них, кто успел упасть на землю, от неимоверного страха закрывали головы руками и без сопротивления отдавались воле разбушевавшихся стихий. Ни бороться с незримым врагом, ни даже кричать, моля о спасении, у них уже просто не было сил.
Долго еще дрожала избитая и израненная Мать-земля. Несколько раз ураганные ветры пролетали над Долиной, пока весь этот ужас отступил прочь. Лишь незначительная частица людей уцелела тогда из когда-то многочисленного Племени. Но все они были настолько перепуганы, что после пережитого ужаса даже розбойное нападение Большого Хара теперь не казалось им таким страшным. Только через несколько дней Племя немного пришло в себя. Дети его начали понемногу заниматься своими ежедневными делами.
После катастрофы жизнь в Долине сильно изменилась. На первых порах дети Племени могли питаться мясом погибших животных. Но хватило его ненадолго. Хотя над Долиной продолжала нависать непроницаемая мгла, Небесный Отец, как и раньше, ходил по своему неизменному пути. Его жар стал не таким сильным, но туши погибших животных начали быстро портиться. Над Долиной навис удушливый смрад. Долго еще детям Племени приходилось сжигать своих сородичей и туши животных, пока запахи тления не исчезли.
Труднее всего было сжечь тело Большого Хара. Да, да! И этот, ранее никем не побежденный охотник стал обычной жертвой неистовых стихий. Даже он не смог избежать своей злой участи. Скала, обвалившаяся на него во время падения звезды, навеки отбила у него любое желание охотиться на других. Его могучее тело еще несколько дней после катастрофы продолжало бороться, пытаясь сбросить с себя навалившиеся на него камни. Но и он был бессилен против злого рока и вынужден был покориться ему. Долго еще дети Племени боялись подойти к своему погибшему врагу. Но запах гнили, идущий от него, вынудил их преодолеть свое отвращение. Они несколько дней таскали к нему сухие палки и все жгли и жгли то, что от него осталось.
Голодно жилось племени после падения звезды. Уцелело только несколько Гну и очень незначительная часть Кри. Но Гну стали еще более пугливыми. Подступить к ним стало совсем невозможно. Кри тоже стали не такими доверчивыми, какими они были до того страшного дня. Рыбы в Речке осталось совсем мало. Большая часть веселых ручейков теперь была навеки упрятана под россыпями камней. Большинство деревьев в лесах тоже была полностью уничтожена. А на тех, которые уцелели, съедобных плодов не осталось. Все они были сорваны ветром и унесены им неведомо куда. Приходилось и корни есть, и траву… Если бы в Племени не осталось так мало людей, то оно не смогло бы выжить.
Прошло немало времени от дня падения звезды. Но только тогда, когда уже Гор подрос и из ребенка стал молодым самцом, когда начал чувствовать настоящую силу в своих руках, небо над Долиной начало понемного очищаться от пыли, поднятой после небывалого землетрясения. И только тогда дети Племени снова смогли увидеть Небесного Отца, который, будто ничего и не случилось, как и когда-то, тихо катился по небосводу по своему неизменному пути. Хотя неизменным этот путь назвать было трудно. Что-то и в нем изменилось. Но что именно?…
К тому времени успели вырости новые деревья. На них появились свежие плоды. Опустошенная колония Кри разплодилась неимоверно. Дети Племени снова получили возможность почувствовать вкус настоящей еды. Даже нескольких Гну удалось добыть. Племя опять ожило и стало более многочисленным.
Не так быстро, как бы того хотелось Племени, но возвращались старые добрые времена. Времена, когда Мать еще была молодой и когда Небесный Отец бережно лелеял Племя в своих теплых объятиях. Но пережившие падение звезды теперь хорошо понимали, что в любое мгновение в Большую Долину снова может прийти беда и что им нужно научиться противостоять ей.
Гор к тому времени стал сильным самцом. У него уже давно пропало желание достать себе звездочку с неба. Да и самих звезд из-за облака пыли он так давно не видел, что даже успел позабыть о них. Но иметь собственную звезду ему теперь не хотелось не потому, что звезды ему перестали нравиться. Это не так. Просто, за время пережитых Племенем лихолетий он хорошо понял, что такое падение звезды. Он не желал больше пережить что-то подбное.
Как и прежде, он теперь часто всматривался в ночное небо. Но каждый раз, как только какая-то звездочка вдруг срывалась со своего места и яркой искоркой летела по небосклону, Гор со страхом втягивал голову в плечи и оглядывался по сторонам в поисках укрытия. Он, конечно же, понимал, что далеко не каждая такая звезда может снова упасть на Долину. Ведь он и раньше видел много падающих звезд. Но пережитые им беды остались в его памяти навсегда.
А небесная дорога Отца, как и раньше, властно притягивала Гора к себе. Но он никак не мог понять, где же она начинается. Ведь когда Небесный Отец выходил на нее, звезд, этих небесных огней, уже не было видно. Потому он никак не мог сориентироваться, где же именно начинается эта дорога. А самому найти ее в высоких горах Гору никак не удавалось.
Он не раз пытался это сделать. Но так и не сумел даже до вершины горы добраться. Чем выше он поднимался, тем больше он чувствовал холод. Раньше он вообще не знал, что такое холод. Разве что, в те времена, когда Небесного Отца не было видно из-за пыльных туч. Тогда в Долине было значительно холоднее, чем в старые добрые времена. Но не настолько, как в горах…
Здесь Гор впервые в жизни встретился с незнакомым ему явлением. Когда он поднялся настолько высоко, что вся Большая Долина во всей своей красоте раскинулась перед его глазами, он наткнулся на какой-то непонятный белый-белый песок. На вид он, будто бы, был точно таким же, как тот, которого много было на берегу родной Речки. Но тот был желтым. А этот – белым. И если там, в Долине, песок был не просто теплым, а даже горячим, то здесь он был холодным-холодным. Когда ноги ступали по нему, то все тело начинало дрожать от холода. Гор никак не мог понять этого. Почему? Почему песок из Долины медленно просыпается сквозь пальцы, а этот в ладони вдруг становится водой? Почему по привычному с детства песку можно ити и ити, не ведая усталости, а по этому далеко не пойдешь?… Почему в родной Долине всегда чувствуешь себя хорошо и уютно, а здесь надолго и оставаться не хочется? Почему, наконец, чем ближе поднимаешься к Небесному Отцу, тем холоднее становится?… Должно же быть наоборот! Ведь, впервые поднимаясь в горы, Гор даже боялся сгореть от жара Отца…
