Электромобиль выскочил из туннеля, преодолел несколько изгибов дороги, ставшей теперь уже ярко-голубой, и Ло увидел коттеджи.
— «Городок бутончиков», — пояснил Мит.
— Бутончиков?!
— Ах, да ты, наверное, не знаешь… Так называют у нас новорожденных младенцев. Некоторые из них появляются на свет слабыми, болезненными. Здесь их лечат, и они возвращаются потом в родные места окрепшими, не хуже других!
— Я тоже был «бутончиком», — весело сказал Ло.
— То обстоятельство, что тебя вырастила машина, очень пригодится: опыт «Нао» будет использован здесь, а возможно, и в других местах…
Наконец и турбаза.
Ночь провели в отеле, но Ло так и не рискнул пойти к своим сверстникам. Одиночество все еще казалось ему обычным, естественным «видом» существования, да и надо было во многом разобраться.
Оставшись один, Ло лег на кровать, заложил руки под голову и начал долгий телепатический разговор с «Нао». Связь велась без помех, и они могли бы «проговорить» всю ночь, если бы «Нао», измерившая степень его утомления, не усыпила его.
Пока Ло спал, «Нао» продолжала наводить порядок в новых впечатлениях мальчика, классифицируя их и раскладывая по полочкам. Сам же объект ее материнских забот так и не узнал, почему его первая ночь на Гаяне оказалась такой освежающей, а главное — укрепившей его дух и любовь к людям…
Полет над «тяжелым» материком Ло совершал в гравитомобиле. Хаотическое нагромождение горных пиков, лысых, обветренных вершин, темных и светлых скал, извилистых ущелий и рек — все это волновало.
Может быть, в каждом живом существе заложен и первобытный вкус к стихийному? Может быть, лишь позже, по мере того как Разум осмысливал и завоевывал природу, мы преклонились перед гармонией, ставшей новым эталоном красоты?
Возможно и другое: нас покоряет превосходство природы, масштабность ее горных хребтов, величие океанских просторов, поэтическая таинственность пустынь и степей, гипнотизирующая бесконечность космоса.
Опять Ло подумал о том, что все это он видел по телепатону, слушал точные, исчерпывающие объяснения «Нао». Все это знакомо и… ново. Можно научиться в уединении говорить, читать, понимать числа и их взаимоотношения, но нельзя почувствовать и полюбить природу заочно. Нельзя стать полноценным человеком вне этого прекрасного мира, вдали от людей…
«Между этой дикой природой, что раскинулась внизу, — размышлял Ло, — и гравитомобилем, в котором я сейчас парю над ней, — тысячелетия борьбы человеческого разума, самопожертвований, труд самого грандиозного в Мироздании явления, называемого Обществом…»
Мальчик вспомнил рассказы «Нао» о главном законе на Гаяне, но эти ее слова только сейчас, в гравитомобиле, над заснеженными вершинами Гурела, раскрылись ему во всей значимости и простоте.
— Цель жизни каждого гаянца, его главная потребность, — говорила тогда «Нао», — всемерное удовлетворение интересов и потребностей общества, коллектива. Ценность гаянца определяется тем, что, как и сколько он сумел сделать и делает для блага своих сопланетников.
— Тогда какова же цель общества? — спрашивал Ло.
— В создании такой жизни, которая позволила бы каждому, в соответствии со своими способностями, заботиться о коллективе и проявить себя в этом с максимальным эффектом. Такова сущность творческого процесса между обществом и индивидом на Гаяне.
Мальчик внимательно рассматривал внизу большие цементные полушария и кубы, соединенные крытыми переходами и ажурными акведуками, покрытые сетью параболических антенн: один из энергетических центров планеты.
В долинах, у подножий гор и на побережье разбросаны небольшие зеленые города, возле некоторых из них — массивы промышленных построек.
— Первые люди на Гаяне, — сказал Мит, — появились здесь, на Гуреле, и только после открытия мореходства началось заселение второго материка. Там тоже есть горы, но они меньше по величине и протяженности, климат ровнее и мягче, плодородная. почва и много полезной площади для строительства городов.
Дней через пять Ло отправился на «легкий» материк.
Ехали они поездом, в туннеле, по дну океана. И хотя средняя скорость их передвижения достигала 300 километров в час, поездка оказалась долгой. Свободное время наставники Ло использовали для обсуждения планов его будущего и знакомства с пассажирами соседних вагонов: юноши и девушки, отправившиеся в кругосветное путешествие, видно, не собирались отставать от него.
Ло подружился с толстым мальчиком Ило, вечно сонным и медлительным. Кое-кто удивлялся взаимному влечению столь несхожих характеров, но только потому, что не слышали одного важнейшего для Ло разговора.
— Ты будешь учиться в школе? — спросил Ило.
— А как же!
— Тогда иди к нам!
— Мне все равно… — сказал Ло.
— Тем более.
— А где она находится?
— На окраине Тиунэлы, столицы Гаяны. У нас хорошие педагоги… Советую. Знаешь, в нашей школе учится и та девочка… Ну, знаешь, эта… что встречала тебя… Ее зовут Юль… Помнишь?
— Ну разумеется, я обязательно попрошусь в вашу школу! — немедленно согласился Ло. Он повеселел и поспешил в свое купе. По привычке лег на спину, заложил руки под голову и мысленно вызвал «Нао».
Машина тотчас откликнулась на его зов.
— Скажи, ани, отчего мне так приятно думать о девочке, что встречала меня? — спросил Ло, не заметив, что, обращаясь к машине, сказал «ани», будто беседовал с человеком.
«Нао» задала несколько встречных вопросов, и Ло добросовестно отвечал: у него не могло быть секретов от нее. Но как ни напрягала «Нао» свои превосходные электронные мозги, как ни ворошила свою всеобъемлющую память — уравнение со многими неизвестными так и осталось нерешенным.
— Мало информации, — уклончиво ответила машина.
Ло вздохнул: даже всезнающая «Нао» не объяснила, что происходит с ним! Полнейшая неизвестность окружила его… Но неизвестность приятная, доставляющая нечто новое, правда, непонятное. Да разве только то хорошо в жизни, что укладывается в равные части уравнений?..
Сон пришел исподволь, и Ло повернулся на правый бок: на спине он не мог засыпать. А «Нао», не знающая ни сна, ни отдыха, не переставала искать подходящий алгоритм для решения странной задачи.
Информации и в самом деле маловато… Тогда «Нао» излучила в мозг Ло образ Юль и, формируя сон мальчика, проанализировала с начала до конца все, что как-то могло навести ее на след.
Увы! Полнейшее отсутствие логики: неужто все дело в цветке, подаренном девочкой?
