– Вам нужно пройти еще километр,- сказал шар.- Идите налево, пока мы снова не встретимся.
На пути к выходу встретилось еще шесть шаров. Сперва он подумал, не проскользнул ли каким-то образом незамеченным мимо него вперед первый робот; потом сообразил, что, вероятно, шаров много и все они выстроились в цепочку, уходящую в глубину шахты. У выхода ему встретилась изображающая немую сцену группа охранников, за которыми наблюдал еще один из вездесущих шаров. На склоне холма несколькими метрами дальше стоял маленький летательный аппарат, тот самый, который все время доставлял его к Кареллену.
Несколько мгновений Стормгрен стоял, моргая на ярком солнечном свету. Забираясь в аппарат, Стормгрен бросил последний взгляд на шахту и застывших рядом людей. Неожиданно, подобно серебристым пушечным ядрам, из шахты вылетели один за другим металлические шары. Затем дверь за Стормгреном закрылась, и со вздохом облегчения он опустился на знакомую кушетку.
Какое-то время Стормгрен сидел, переводя дух, а затем с вызовом бросил:
– Ну и как все это понимать?!
– Прошу прощения, что не мог вытащить вас раньше. Но, думаю, вы сами согласитесь с тем, насколько важно было дождаться, пока все главари соберутся вместе.
– Хотите сказать,- фыркнул Стормгрен,- вы все это время знали, где я? Не думал, что…
– Не торопитесь,- прервал Кареллен.- Дайте мне закончить.
– Лучше побыстрее,- мрачно проговорил Стормгрен, начиная подозревать, что оказался не более чем приманкой в искусно расставленной ловушке.
– Какое-то время я отслеживал ваше местонахождение, – начал Кареллен,- и хотя ваши недавние знакомые правы насчет того, что я не способен следить за вами под землей, и мог идти по следу, пока они не доставили вас к шахте. Подмена в туннеле была достаточно изобретательной уловкой, но после перехвата первой машины обман раскрылся, и вскоре я нашел вас снова. Затем оставалось лишь ждать. Я знал, что, как только они уверятся, будто я вас потерял, главари соберутся здесь и окажутся в мышеловке.
– Но вы же собираетесь их отпустить!
– До сегодняшнего дня я не знал, кто из двух миллиардов людей на этой планете2 руководители организации. Теперь, когда они обнаружены, я могу следить за их перемещениями повсюду. Это намного лучше, чем посадить их под замок. Они полностью нейтрализованы и знают об этом.- И маленькой кабине раздался знакомый смех.- В некотором смысле вся эта затея выглядела весьма комично, но цель ее вполне серьезна. Это послужит хорошим уроком для любых других заговорщиков.
Некоторое время Стормгрен молчал. Он отнюдь не был доволен происходящим, но понимал точку зрения Кареллена и гнев его отчасти улетучился.
– Жаль,- сказал Стормгрен,- что приходится это делать в последние недели срока, но сегодня же я намерен поставить у своего дома охрану. Кроме того, надо обезопасить Питера. Кстати, как у него дела? Настолько ли все плохо, как я боялся?
– Вы будете разочарованы, узнав, какое малое значение имело ваше отсутствие. Я внимательно наблюдал за Питером всю последнюю неделю и намеренно избегал ему помогать. В целом он справляется – и все же он не тот человек, который мог бы занять ваше место.
– Рад за него,- произнес Стормгрен немного расстроенным голосом.- И еще… Вы связывались со своим руководством насчет того, чтобы нам показаться? Теперь я уверен, что это самый сильный аргумент, который есть у ваших врагов. Они постоянно мне говорили: «Мы никогда не поверим Властелинам, пока не сможем их увидеть».
Кареллен вздохнул.
– Ответа пока не было. Но я знаю, каким он будет.
Стормгрен не стал продолжать разговор на эту тему. Когда-то, возможно, он и попытался бы, но сейчас ему впервые пришел в голову неясный пока план. То, что он отказался сделать под принуждением, он тем не менее мог бы попробовать по собственной воле.
Пьер Дюваль вовсе не удивился, когда Стормгрен без предупреждения явился к нему в кабинет. Они были старыми друзьями, и нет ничего необычного в том, что генеральным секретарь нанес визит шефу Научного бюро. Вряд ли это могло показаться странным и Кареллену, если бы по удивительному совпадению он вдруг обратил внимание на этот уголок мира.
Какое-то время они беседовали о делах и обменивались политическими сплетнями; затем, немного поколебавшись, Стормгрен перешел к сути. Пока гость говорил, старый француз сидел, откинувшись на спинку кресла, и его брови, миллиметр за миллиметром, поднимались все выше, пока почти не слились с челкой. Пару раз он пытался заговорить, но передумывал.
Когда Стормгрен закончил, ученый нервно огляделся вокруг.
– Как думаешь, он нас слышал?
– Вряд ли это возможно. Ведь твой кабинет экранирован от всего подряд… Кареллен не волшебник. Он знает, где и, но не более того.
– Надеюсь, ты прав. И все же, не будет ли неприятностей, если он узнает, что ты задумал? А ты и сам понимаешь, что он узнает.
– Я готов рискнуть. К тому же он ко мне пока благоволит.
Физик некоторое время смотрел в пространство, вертя в пальцах карандаш.
– Очень интересная проблема. Мне она нравится, – просто сказал он. Нырнув в ящик стола, Дюваль достал огромный блокнот, самый большой из всех, какие доводилось видеть Стормгрену.
– Так,- начал он, что-то быстро записывая.- Я должен быть уверен, что в моем распоряжении все доступные факты. Расскажи мне все, что можешь, о комнате, где вы ведете свои беседы. Не упускай никаких деталей, сколь бы несущественными они ни казались.
Выслушав, француз перечитал свои записи, морща лоб.
– Это все, что ты можешь мне сообщить?
– Да.
Дюваль недовольно хмыкнул.
– Что с освещением? Ты сидишь в полной темноте? И как насчет отопления, вентиляции?
Стормгрен улыбнулся в ответ на хорошо знакомую вспышку раздражения.
– Светится весь потолок. Воздух, насколько понимаю, поступает через сетку громкоговорителя. Не знаю, куда он уходит; возможно, поток периодически меняет направление, но я этого не заметил. Не заметно никаких признаков обогревателей, но температура там всегда нормальная. Что касается летательного аппарата, который доставляет меня на корабль Кареллена, то в его кабине деталей не больше, чем в кабине лифта.
Несколько минут было тихо, физик исписывал блокнот замысловатыми микроскопическими значками. Вряд ли кто-то мог догадаться, что за этим все еще не покрытым морщинами лбом работает один из величайших умов мира, знаменитый холодной точностью в расчетах.
Затем Дюваль удовлетворенно кивнул, наклонился и направил карандаш на Стормгрена.
– Почему ты считаешь, Рикки,- спросил он,- что видеоэкран Кареллена, как ты его называешь, действительно является таковым? Не кажется ли куда более вероятным, что твой «видеоэкран»… не более чем одностороннее зеркало?
