Копченый омуль поразительно вкусная, нежная рыба.
– Получил задание лететь на Угаданный, – говорил Баранов. – Надо найти льдину с людьми.
– Почему же мы идем не на север? – спросил моряк.
Баранов вскинул глаза на Нетаева.
– У острова Угаданного шторм, – сказал он. – Высажу вас на остров Дикий.
Мы с Нетаевым переглянулись. Почему нас надо высаживать? Разве не проще вместе с нами лететь на остров Угаданный?
Баранов, ничего не объяснив, ушел сменить Костю, который очень беспокоился, что омуля съедят без него.
– На льдину с людьми мы только сверху посмотрим. На море шторм. Не сядешь, – рассказывал нам Костя, уплетая рыбу. – На бухте Дикого и то сесть трудно. Волнение, чтоб ему…
Показался остров Дикий. Мы сделали над ним круг. В бухте, отделявшей остров от материка, стояло на рейде несколько кораблей. На серо-голубоватых скалах приютились домики и мачта радиостанции. На противоположной стороне бухты виднелся порт.
Мы быстро снижались. На волнах белые гребешки. Костя озабоченно смотрел в окно.
И вдруг толчок. Нетаев полетел назад, ударился о переборку. Мимо окна пронеслась волна с седым гребнем, в следующее мгновение она куда-то провалилась. И опять удар…
– Вот это тряхануло! – неизвестно чему обрадовался Костя и скрылся в кабине летчиков.
В приоткрытой двери мелькнули лица бортмеханика и радиста.
Пол кабины уходил из-под ног…
– Нормальная морская качка, – удовлетворенно сказал Нетаев.
Я посмотрел в окно. Мы плыли по неспокойной бухте. Впереди вверх и вниз качались базальтовые скалы, два двухэтажных дома, высокая радиомачта, ветряк…
– Волнение балла три, – отметил Нетаев.
Я подумал об острове Угаданном.
– А там каково? – словно подслушав мои мысли, проговорил моряк.
К летающей лодке подошел и запрыгал на волнах катер. Нетаев передавал мне чемоданы.
Катер шел к берегу, зарываясь носом в волну. Брызги окатывали нас с головы до ног. Мы не спустились в каюту и наблюдали, как, выходя на старт, разворачивается летающая лодка.
Вот, прыгая на волнах, птица с распростертыми крыльями понеслась вперед. Сквозь вой ветра и шум моря мы услышали рев моторов. Могучая машина, перепрыгивая с гребня на гребень, уходила от нас. Еще несколько секунд, и между ней и волнами я заметил полоску серого неба.
Запрокинув головы, мы провожали глазами самолет.
Где-то там шторм. Оторванная от острова льдина плывет в туманном море. А на ней два человека…
– Баранов сбросит продовольствие, укажет, где они, – сказали нам на берегу. – На выручку пойдет «Георгий Седов», но…
– Трудно будет найти их в открытом море?
– Очень трудно. Почти невозможно…
«Георгий Седов» находился на севере моря. Нам с Нетаевым еще предстояло добираться до него с попутным пароходом. Если «Седов» уйдет к острову Угаданному, мы на него не попадем.
Мы бродили по острову Дикому. Кое-где у подножия скал лежал снег. Между камнями зеленели мох и низкая полярная трава. Я нашел несколько крохотных, сильно пахнущих цветочков. Под ногами шныряли лемминги – зверьки, похожие на крыс, только пестрые. Между их норками были протоптаны аккуратные дорожки.
Мы прошли в радиоцентр. Большой зал был наполнен стрекотом аппаратов. Радисты и радистки в наушниках сидели над ключами и пишущими машинками. Принимая на слух, они сразу печатали текст.
Нам показали радиста Грачева, поставившего рекорд на состязаниях полярных радистов. Он успевал принять на слух запись специального аппарата и напечатать на машинке невероятное количество слов в минуту, чуть ли не вдвое больше обычной машинистки.
Сейчас Грачев держал связь с островом Угаданным. Его крупное лицо с выдающимися скулами было нахмурено.
– Баранов прошел над островом. Идет, – бросил он через плечо подошедшему к нему начальнику смены, ненцу Вылке.
Вылка пошел к телефону… Глядя на него, я вспомнил рассказ Гали.
В Усть-Камне нам с Нетаевым поспать не удалось. Со времени вылета из Архангельска мы не ложились уже больше суток, но сейчас было не до сна. Каждая радиограмма Баранова тотчас передавалась по всему острову.
Через два часа после нашего прибытия все население острова Дикого собралось на берегу. Так бывает только во время авралов, когда приходят грузы.
Запрокинув головы, люди смотрели в небо.
Раздавались голоса:
– Только Матвей Баранов мог это сделать!
– Не поверю, пока сам не увижу.
– А видели, как он ударился, когда давеча садился на бухту?
– Вот потому и поверить не могу…
– Я сам принял радиограмму, – веско сказал Грачев.
– Летит! Летит!
– Сможет ли сесть? Не поломалось ли у него там что-нибудь?
– У Баранова-то?
– Все-таки… нет ли повреждений?
У Нетаева был морской бинокль. Я увидел летающую лодку. Она снижалась торопливо, без традиционного круга.
Скоро лодка пошла над верхушками волн. Вот она коснулась их, подскочила, словно подброшенная вверх, опять опустилась и понеслась по волнам, вздымая брызги.
– Сел! Сел! – закричали в толпе.
Летающая лодка с ревом пошла в маленькую бухту.
Увязая ногами в топкой почве, люди бежали к мосткам.
Навстречу плывущему самолету несся катер.
На мостки причала поднялось несколько человек. Среди них был Костя. Он усердно размахивал руками.
– Который тут радист Панов? Механик Гордеев кто? – спрашивали в толпе.
– А вон в меховой куртке, высокий, с ружьем. Это и есть Гордеев. Мы с ним на острове Русском зимовали.
– Он оттуда и перебрался на остров Угаданный?
– Оттуда.
– А теперь сразу на Дикий попал. Два дня назад, наверное, и не думал об этом.
– Два часа назад не надеялся…
Взволнованные люди расступились.
Два полярника, в меховых куртках, с ружьями за плечами, попали в объятия встречающих. Мы с Нетаевым тоже подошли пожать им руки.
У спасенных были изнуренные, растерянно-радостные лица. Панов, маленький, курносый паренек, видимо впервые попавший на зимовку, был даже смущен таким сердечным приемом. Гордеев, костлявый, высокий, сконфуженно разматывал красный шерстяной шарф.
– Да мы за нерпой… собак кормить… Мы ненадолго… – отвечал он кому-то. – Как же нам теперь обратно, на Угаданный?
Обоих потащили в буфет – угощать.
– Мы омуля копченого наелись, – отнекивались они.
Сквозь толпу мы пробились к Косте. Блестя глазами, он в десятый раз рассказывал:
– Увидели их, когда облетали район острова. Баранов так рассчитал: если собака три часа назад вернулась – значит, они где-то тут, подле острова. Далеко их не унесло.
