— Боюсь, нам следует пойти на этот обед, — благоразумно говорит Гас. — Ромео и Джульетта не будут возражать, я уверен, против отдыха в ванне без младенцев.
У меня прекрасное настроение, так что я сразу соглашаюсь. Тем более что наш зоомагазин, под заманчивой вывеской ЗМЕИ И ПРОЧИЕ ТВАРИ, как раз по пути. Я говорю «наш», хотя магазин принадлежит Гасу, но ведь это я придумала ему название и иногда присматриваю за его разнообразными обитателями. Сегодня он не работает, поскольку Гас не доверяет своих животных никому, помимо меня, но возле входа торчит какой-то автомобиль с нью-йоркскими, как я отмечаю, номерами. Водитель выходит из него, как только мы остановились рядом.
— Мистер Мацумото! — восклицает Гас. — Что привело вас сюда? Вообще-то мы сегодня не работаем.
Мацумото кланяется и улыбается, как дитя, но вид у него определенно нервозный.
— Это ничего, — сообщает он с приятной улыбкой. — Сегодня я не имею цели покупать. Я здесь на несколько дней по делам бизнеса и вот решил остановиться, чтобы сказать привет.
— Привет, — говорю я и с ходу едва не продолжаю «а также до свиданья», но одергиваю себя.
Японец вежливо кланяется мне.
— Я бы с удовольствием поболтал, — говорит Гас, — но мы с женой приглашены на обед. Мы заехали сюда, только чтобы посмотреть, все ли в порядке в магазине.
— Это ничего, не нужно беспокоиться!
Мы направляемся к двери магазина, но Мацумото тащится за нами буквально по пятам.
— Мистер Гас? — говорит он тревожным голосом.
Гас улыбается ему многострадальной улыбкой святого.
— Послушайте, мистер Мацумото, если бы вы могли заехать завтра…
— Вам не надо беспокоить себя, мистер Гас! Завтра все равно не можно. Слишком много работы. — Он стоит чересчур близко к нам, и его лицо напоминает японскую лакированную маску. — Мистер Гас, — произносит он тихим голосом, — я просто хочу спросить один вопрос.
Мы ждем, но Мацумото молчит, и я тоже начинаю ощущать необъяснимую тревогу.
— Мистер Гас, — говорит он наконец, — мне очень нужно узнать. Вы не видели подозрительных мужчин? Нигде не встречали? Может быть, японцев?
Гас смотрит на меня, и я качаю головой.
— Нет, — кратко отвечает он.
— А, это хорошо! — Застывшая маска превращается в живое человеческое лицо почти мгновенно. — Да, это очень хорошо. Прошу прощения, извините за причиненное беспокойство!
— Что-нибудь не так? — интересуется Гас.
— Нет-нет, ничего! Совсем ничего! Извините, извините…
Мистер Мацумото торопливо покидает нас, а мы отпираем магазин и принимаемся за дело.
— Что это с ним? — спрашиваю я.
Гас пожимает плечами.
— Знаешь, вчера какой-то японец шел за мной до самого дома, — сообщает он со смешком. — Забавно, не правда ли?
В конце концов мы приезжаем на обед.
— Как твоя семья, Августин? — спрашивает моя мать, когда мы вчетвером располагаемся на наших местах в ресторане.
(Да-да, это настоящее имя Гаса! И он до сих пор не может простить, что я поведала сию ужасную тайну своим родителям.)
— Как обычно, — откликается Гас. — Вся наша свора здорова и немножко под мухой. — Он не без усилия отрывает глаза от меню и обращает невинный взор на мою матушку. — А вы как поживаете, миссис Лукка?
Я не могу не вмешаться в эту светскую беседу.
— Как это вышло, Гас, что я называю твоих родителей по имени, а ты моих по фамилии?
— Это потому, что у твоего мужа манеры лучше, чем у тебя, — назидательно говорит моя мать.
— На самом деле, когда моего папу кто-то называет по фамилии, ему сразу начинает казаться, что он в зале суда, — честно объясняет Гас. — Неприятные воспоминания, понимаете ли… — Он машет официанту и заказывает выпивку на всю нашу компанию, в том числе двойной скотч для моего отца.
— Ну полно, Августин, не стоит хулить собственного отца, — замечает моя матушка. — Он такой приятный человек.
— Приятный? — не могу удержаться я. — Думаю, тебе следует узнать, мама: Лэнли эмигрировали в Штаты потому, что британцы как следует взялись за футбольных хулиганов. Их семейный багаж состоял из обрезков стальных труб в ассортименте и коллекции велосипедных цепей.
Мой отец разражается смехом, но под строгим взглядом матушки вмиг увядает.
— Кстати, — говорит он поспешно. — Я недавно прочитал в газете, что клонирование человека запретили. Что ты думаешь по этому поводу, Гас?
Тут официант приносит выпивку. Гас сразу провозглашает «будем здоровы» и опрокидывает стаканчик в глотку как истинный профессионал. Я следую его примеру, хотя отнюдь не с такой лихостью. Папа подозрительно разглядывает свой стакан и тихо бормочет: «Я не заказывал этого».
— Это я заказал, — громко объясняет Гас. Тогда мой отец отхлебывает из стакана и говорит:
— Так что там насчет клонирования человека?
— Зачем вообще клонировать людей? — откликается Гас риторическим вопросом. — Это очень дорого, сам процесс весьма далек от совершенства, и при этом требуются тонны сложнейшей аппаратуры. В общем, если кто-то хочет завести детей, традиционный метод не в пример проще и надежнее… О бездне сопутствующего удовольствия я даже не говорю, — добавляет он, бросая на меня страстный взгляд.
Засим он пытается привлечь меня к своей груди, совершенно позабыв о наличии моих родителей, но я быстро вразумляю его острым локтем.
— Так или иначе, — вспоминает Гас о клонировании, — не думаю, чтобы в ближайшее время возникла угроза перенаселения от избытка клонов, допустим, Гитлера. Или даже Эйнштейна.
— А что скажешь о трансгенных организмах? — интересуется мой отец. Папа успешно справился с двойным скотчем и против обычного замечательно оживлен.
— Да, это направление экспериментальной генетики гораздо опаснее, — авторитетно заявляет Гас. — Я завязал с наукой как раз потому, что меня начали сильно беспокоить практические последствия таких экспериментов. Если ты создаешь новый вид жизни, то отозвать его назад из природы в пробирку практически невозможно. Особенно это относится к бактериям! Более крупные организмы, при надлежащей осторожности, конечно, на какое-то время все же можно удержать в изоляции…
(Господи, какой ты ужасный лицемер, Гас!)
Официантка привозит на тележке горячее блюдо. Гасу так невтерпеж, что он не в силах дождаться, когда девушка поставит перед ним на стол тарелку, а буквально вырывает эту тарелку у нее из рук. Я гораздо лучше понимаю Гаса после того, как однажды побывала с ним на семейном сборище Лэнли. Помню, это был День Благодарения, и двадцать с лишком вечно голодных парней мигом обратили традиционный благостный обед с индейкой в буйное спортивное состязание. И все-таки мне хочется, чтобы мой муж не глазел на тарелку с едой, словно дитя на рождественскую елку. Это выставляет меня в дурном свете как жену. Впрочем, хорошей женой меня тоже трудно назвать, ибо за элементарными кулинарными процессами, изредка происходящими в нашем доме, присматривает исключительно Гас.
