— Коля, выключи на секунду прожектор, — попросил Лев, и кусочек освещенного мира, в котором он находился, тут же исчез. Все вокруг заполнила вязкая черная темнота. Впрочем, нет, не совсем все: запрокинув голову, Райский увидел, как над ним одна за другой зажигаются звезды, сначала самые яркие, а потом все более слабые. Он не знал, чему больше удивляться — невероятной яркости этих сверкающих точек или их огромному количеству — и жалел, что с этого места нельзя увидеть Землю, которая на другой стороне Луны занимала полнеба и даже ночью освещала ее ярким голубым светом…
Николай, любуясь этим невероятным пейзажем на мониторе, лишь восторженно ухал — более членораздельная речь у него получилась, лишь когда пришло время звать Райского обратно в челнок на сеанс связи с Землей. Лев заспешил назад, радуясь, что постепенно привыкает к маленькой силе тяжести. Что, впрочем, не помешало ему споткнуться перед самым кораблем и некоторое время безуспешно пытаться встать, чувствуя себя перевернувшимся жуком. Но, в конце концов, он справился и с этим и вскоре уже выбирался из скафандра в наполненном воздухом шлюзе. Петров стоял рядом, готовый, если понадобится, помочь начальнику, и приплясывал на месте от нетерпения. В рубке их ждал мерцающий экран, по которому бежали черно-белые полосы, с каждой минутой становящиеся все более прозрачными, так что за ними постепенно начинало проявляться лицо сидящей в большом мягком кресле женщины.
— Райский, Петров, доложите обстановку, — заговорила она, когда картинка на мониторе прояснилась окончательно. Лев придвинулся вплотную к экрану, оттеснил рвущегося к нему помощника и заговорил, безумно жалея, что этот его отчет получится слишком коротким. Собственно, ему пока и рассказывать-то было особо не о чем: вышел из корабля, прошелся туда-сюда по кратеру и вернулся. Но Виктория Мон и этот краткий рапорт слушала предельно внимательно, и через три секунды после того, как Райский закончил, отраженные от спутников радиосигналы донесли до него ее ободряющий ответ.
— Начинайте выполнять программу и докладывайте обо всем, что увидите, — произнесла она сухим ровным тоном, после чего вдруг слегка, одними уголками губ улыбнулась. — Ребята, вы молодцы. О вас сейчас думает вся Земля, и все желают вам удачи. В вас даже маленькие дети играют, я сама сегодня это видела! Николай Петров захихикал и Виктория, услышав через три секунды его смех, позволила себе более явную улыбку:
— До связи, мальчики. Вы даже не представляете, как мы все вами гордимся. Не выпустить после всего этого Николая «погулять» по Луне было бы слишком жестоко, и Райский, тщательно проверив скафандр своего юного напарника и велев ему постоянно держать связь с челноком, отправил его устанавливать в кратере необходимые измерительные приборы. Оставшись в одиночестве, он некоторое время он смотрел на экран, куда теперь передавалось изображение с камеры Петрова, но вскоре ему это надоело: все то, чем сейчас любовался второй пилот, он и сам видел полчаса назад. М-да, милейшая ситуация — стоило ли лететь в космос, чтобы потом маяться там от скуки?! От нечего делать Райский принялся проверять, как работает техника на «Триумфе». Убедившись, что с кораблем все в норме, он послал запрос на летающие вокруг Земли автоматические станции — раз уж ему не суждено увидеть родную планету из космоса, то хоть узнает, как там на ней с погодой и прочими делами. А взглянув после этого на часы, чтобы засечь время до получения ответа, обнаружил, что напарник гуляет по лунной поверхности уже больше двадцати минут, причем к установке техники он еще даже не приступал, а вместо этого отошел довольно далеко от корабля в сторону гор.
— Коля, где тебя носит, быстро домой! — крикнул Лев в микрофон. Из динамиков тут же послышался заливистый хохот:
— Иду, мамочка! Еще пять минуток! Вскоре космонавты уже вовсю суетились около челнока, выгружая из него технику, и Петров восторженным голосом делился с первым пилотом впечатлениями. Он то и дело перескакивал с одного на другое и постоянно восхищался то «алмазными звездами», то «липучей пылью», и про себя Лев решил, что все последующие доклады будет делать сам, потому что ни Виктория, ни ее заместители этих поэтических сравнений все равно не оценят, а время они займут слишком много.
— Подожди, вот скоро Солнце взойдет, еще не такое увидишь, — снисходительно улыбнулся он своему младшему товарищу.
— Солнце — это да… — мечтательно протянул тот. — Интересно, как оно здесь будет выглядеть? — неожиданно радость и восторг в его голосе сменились каким-то тоскливым сожалением. — Жаль, на Земле это некому будет рассказать.
— Почему же некому? — изумился Райский. — Да мы, когда вернемся, наверное, год только тем и будем заниматься, что всем и каждому про это отчитываться! Нас же по всяким конференциям затаскают, лекции читать припашут… Еще надоест!
— Да я не в этом смысле… — попытался объяснить Петров. — Из близких не с кем поговорить будет. Им… ей все это было не интересно… «Так вот в чем дело! — догадался, наконец, Райский. — Ну да, он, помнится, весь последний месяц куда-то на свидания бегал, ему даже выговоры объявляли за пропущенные тренировки! А провожать его перед стартом никто не пришел…»
— Вы поссорились? — спросил он напрямик.
— Да нет… — Николай, похоже, уже начал жалеть о той вырвавшейся у него фразе, но все же решил ничего не скрывать от единственного человека, с которым он мог теперь общаться «вживую». — Она другого выбрала. Тихого, доброго и неагрессивного, не то, что некоторые курсанты.
— То есть? — не понял Лев. На совсем уж «тихого и доброго» второй пилот «Триумфа», возможно, и не тянул, но назвать его агрессивным — это было, пожалуй, чересчур.
— Да я когда-то, еще до того, как в центр записался, отбил ее у хулиганов, — нехотя объяснил Николай. — Собственно, тогда мы с ней и познакомились. А пока я подготовку проходил, у нее новый поклонник появился. Нет, вы не думайте, от меня она ничего не скрывала, а от этого парня старалась отделаться. Но один раз он все-таки увязался ее проводить, и на них напал какой-то мелкий воришка. Один, представляете! Даже, кажется, никакого оружия у него не было! Так этот… — Николай с видимым усилием подавил рвущееся наружу ругательство. — Этот воздыхатель ему и свой кошелек отдал, и ее сумочку! Райский от изумления даже присвистнул:
— Ты что, хочешь сказать, что после этого она ушла от тебя к нему?!
— Вот именно. Ей, видите ли, родственники все уши прожужжали, что он «осторожный, разумный, просто так в драку не лезет и вообще без толку не рискует», — казалось, Николай собирался плюнуть, но в последний момент сообразил, что в скафандре этого делать не стоит. Райский понимающе кивнул: