— Этот парень везде побывал, — рассказывал Моби, — в Ко Пан Га, Гоа, в Лунных Горах. И приехал сюда, чтобы встретить новое тысячелетие.
Илли кивнула и посмотрела на часы. Музыка напрягала, а утром ей надо быть на базе. Она поправила свой узи, переместив его на спину, встала и сказала: «Моби, мне пора».
— Ты слышала о психоделической новогодней вечеринке в Негеве?
Она слышала, только в эту ночь у нее дежурство. И вообще, она не была уверена, что хочет праздновать тысячелетие. Она еще не решила. Она прочитала статью, где говорилось, что для израильтян это не имеет значения. Потом несколько политиков подняли в Кнессете вопрос о бойкоте. Потом они сказали тоже самое уже вне парламента, в теленовостях. Илли считала, что раз она на службе, то не ей решать, является ли встреча тысячелетия богопротивной, антиизраильской или чем-то в этом роде.
Она потянула Моби за руку, и тот поднялся: «Пошли».
Моби пошел за ней, надеясь, что англичанин увидит, как он машет ему рукой. Когда он догнал Илли у дверей, он вспомнил, что у него оставалось еще немного голландского хэша. «Хочешь, поедем в Шореш и там покурим?»
— Давай.
Гарри покинул клуб часом позже, но не успел далеко уйти. Он забрал свой проигрыватель из камеры хранения, и теперь сидел на нем верхом на Сионской площади. После клубной душегубки, ночной воздух доставлял истинное наслаждение. Ему говорили, что в Иерусалиме декабрь жаркий не по сезону. Стояла хорошая погода, совершенно как в Англии весной. На площади было полно людей, рассыпанных группками или по парам. К нему подошел худой жилистый парень и спросил, не англичанин ли он. Гарри кивнул утвердительно.
— Ну и как тебе здесь нравится?
— Чистая история, итог десяти тысячелетий.
Теперь парень кивнул. «Да, приближается. И все это произойдет здесь. Средоточие, пуп земли, центр чертова мира.»
— Чертова космоса, — поправил его Гарри.
— Точно. Так что ты хочешь: кислоту, экстази, кетамин. У меня есть немного хэша и еще местная трава. Он запустил руки в карманы, поигрывая их содержимым. Чтобы Гарри не пожелал, все было упаковано и готово к употреблению. Гарри решил взять две таблетки кетамина и спросил, что из себя представляет кислота. Парень сказал, что довольно мягкая вещь, не дает таких галлюцинаций, чтоб с ног валила. Особенно она популярна в армии, потому что под рок-н-ролл идет с тем же успехом, что и под транс: «Легко можешь вообразить, что ты снова в Гоа или во Вьетнаме. Каждому свое. Универсальная вещь, каждому дает свой кайф». Он нагнулся над ладонью Гарри и положил две круглых таблетки кетамина.
— Ты их хочешь сейчас.
— Нет, подожду тысячелетия, — ответил Гарри.
— А, ну да. Ты идешь на рэйв в пустыне, про который тебе Моби говорил?
Гарри понадобилось несколько мгновений, чтобы воскресить этот образ. Он кивнул, да, длинный такой, мы действительно разговаривали. И теперь он точно вспомнил, что парень говорил о мероприятии в пустыне. Но тогда Гарри не совсем понял, шла ли речь о рэйве, фестивале или каком-то духовном воссоединении.
Пушер сказал:
— Если хочешь, Моби тебя подвезет. У его родителей Чероки — много места, и так ты точно не останешься на мели.
И после паузы снова спросил:
— Ты где остановился?
У Гарри была бумажка с адресом.
— Улица Сала эд-Дин, — прочитал он вслух.
— У арабов? Ну ладно, бледнолицый, ты будешь в безопасности, — оскалился пушер. — Только попроси Моби, чтобы подвез тебя. У его предков занятный дом. Частью средневековый замок, частью космодром. Его старик — израильский Билл Гейтс, или кто-то в этом роде.
Дело было сделано. Но когда пушер кивнул и повернулся, чтобы уйти, Гарри окликнул его.
— Слушай, где я могу найти адаптер.
— В три часа ночи — нигде. А что?
— У моего проигрывателя вилка английского стандарта.
И Гарри постучал по проигрывателю, на котором сидел. Парень нагнулся, чтобы разглядеть нечто похожее на квадратный ящик или на гигантскую косметичку. Диск был обтянут красной кожей. Потом парень заметил регуляторы настройки и круглые надрезы, оставленные иглой. Это был старый монопроигрыватель, типа «Дансетт».
— И ты привез его с собой?
— Это «Елизаветианский Астронавт» — Гарри показал на табличку над ручками настройки — название в стиле научной фантастики шестидесятых.
— А что говорят в твоем отеле, когда ты заводишь эту штуковину.
— Ничего. Я его еще ни разу не включал.
Было семь часов утра, когда раздались призывы муллы. Комната Гарри находилась на одном уровне с вершиной ближайшего минарета. Он мог разглядеть парня, который распевал свои псалмы, надрываясь как резанный. Но Гарри не думал жаловаться. Ему не хотелось тратить время на сон. Открытый «Елизаветианский Астронавт» стоял на столе перед окном. Гарри вновь сложил книги в коробку. Они аккуратно разместились на вертушке вокруг оси. Потом он снес все это вниз, в центральный холл.
Портье поздоровался и, взглянув на проигрыватель, спросил «Keef alak?!»
«Именно», — ответил Гарри.
Он был настолько осторожным, что в день приезда заплатил за свою комнату вперед, чтобы никто не мог подумать, что он забирает с собой все вещи. Вся шутка в том, что он забронировал комнату до 2 января 2000-го, а по плану должен был съехать еще вчера вечером.
«Electrical shop?» — спросил Гарри.
— А, электричество.
Гарри продемонстрировал воображаемое бритье электробритвой, после чего вопросительно кивнул.
— А-а, — протянул портье и вышел из-за стойки. Из арабского на нем был только короткий белый пиджак, в остальном он был одет в обычные брюки и итальянские ботинки. В дверях своего отеля он указал Гарри направо и сказал «Ворота Колона», а потом разрезал воздух рукой. «Прямо. Электрический магазин».
Было яркое прохладное солнечное утро, рассвело совсем недавно, и стены Старого Города все еще отражали розовый свет. Ближайшим ориентиром была мечеть, которую называли Каменный Купол. Казалось, ее позолоченный купол, усыпанный световыми вкраплениями, вращался, как гигантский блестящий шар. Взглянув на него, Гарри вновь обрел ориентиры.
Парень в отеле указал направление вниз по дороге, в сторону вторых ворот, ведущих в галерею бистро и музыкальных магазинчиков, перед самой автостанцией. Гарри ничего не знал об автобусах, похоже, все пользовались такси, и стоянка была рядом. Такси, все до единого — длинные мерседесы, непонятно по какому поводу выкрашенные в цвет одежды для сафари. Было раннее утро, и машины уходили полупустые. Стоило кому-нибудь из шоферов взглянуть на Гарри, как они понимали, что он собрался в дорогу. «Иерихон? Рамалла? Вифлеем?» — кричали они ему.
