— Аруа, не начинай пожалуйста все сначала! — Нана, уже знала, что вслед за таким вступлением подруга начнет сетовать на то, что дескать она жила в роскоши, а оказалась в такой дыре. — Думаешь в богатой семье твоя жизнь легче была бы? Как бы не так! Да твоя свекровь из тебя все силы выжимала бы. А дорогие наряды так и лежали бы в сундуках — не приведи небеса, испачкаются еще. Как не крути, а гнула бы ты свою спину еще больше чем здесь. Койчу…
— Койчу, Койчу! Пасет себе скот, а дома шаром покати…
— Хороший человек Койчу, только в том он не прав, что ремня хорошего тебе…
— Девочки! Девочки! Хватит ссориться! — поспешила погасить загорающуюся ссору Халя. — Давайте лучше подумаем, что мы Тебеду с Агачем скажем. Я видела, как дети их инструменты унесли…
— О, небо! Муж голову оторвет Алану с Горданом! — всполошилась Нана.
— Да ладно, как-нибудь выгородим ребят, — успокоила соседку Аруа, позабыв о споре. — Пусть лучше пусть малыши приобщаются к ремеслу, нежели рискуя свернуть шею носятся по скалам. Да и под ногами у отцов меньше путаются.
— Так то оно так, да только вспомните, что творилось, когда детвора вытребовала себе инструменты.
Женщины посмеялись, вспомнив как подвергшиеся настоящему преследованию со стороны маленьких чудовищ кузнец с плотником, в конце концов капитулировали и обеспечили вымогателей всеми запрошенными инструментами. После этого детвора почти пропала из вида, перестав досаждать взрослым, чему последние были чрезвычайно рады. Именно после этого через две недели девять детей, в возрасте от 4 до 12 лет прикатили на трех тележках с кривыми и грубыми деревянными колесами нечто непонятное, оказавшееся впоследствии прялками.
Примитивные конструкции, сделанные из сырого дерева без единой металлической детали работали исправно и пришлись по душе матерям, которые теперь относились к шумным детским посиделкам более снисходительно.
Непоседы окончательно покорили сердца родителей тем, что на своих деревянных тачках за месяц вывезли накопившееся годами содержимое скотных дворов за пределы хутора и свалили все в кучу. Правда, непонятно для чего туда же сваливали собранную золу и известь. Родители оценили такой подвиг, тем более что эту работу дети взялись выполнять регулярно.
— Все равно боязно, — вздохнула Нана, — Агач очень болезненно относится, когда кто-то хозяйничает в его мастерской. Говорю же, он задумал что-то смастерить и теперь сутками себе место не находит. С утра пошел к Тебеду, даже обедать не приходил. Как засели в кузне, так и сидят, носа не кажут.
— Тебед как Адама усыновил, так неузнаваемо изменился, — согласилась Халя. — раньше приветливый такой был, общительный. А теперь не видать его. Сидит в своей кузне, выдумывает очередную диковинку, и дети у него этого набираются. И откуда он всего набрался?
— Так он пару лет на побережье в огромном городе пожил. Вот и насмотрелся на заморские штучки, — предположила Халя.
— Ой, не скажи, сколько лет сидел себе сиднем, почему тогда не вспоминал про разные вещи. Нет, девочки! Здесь что-то не так! Тут как-то Адам замешан.
— Конечно замешан! Аруа, сама посуди: жил Тебед один. Бобыль бобылем. Ничего не нужно. А теперь у него сын. Его надо вырастить, к делу приобщить, обеспечить. Тут не только про заморские диковинки вспомнишь, тут их еще и сам выдумаешь. Вон мой Агач, нигде никогда не бывал, а туда же, выдумывает что-то. Адам, смышленый мальчуган, а с таким отцом как Тебед, он еще не то придумает.
— Наверное ты права, только как бы и моего Койчу заставить шевелиться.
— Подожди немного, ты лучше нашего знаешь, что Койчу очень долго присматривается и оценивает. А уж если что-то решил, так его потом не остановишь. Да и несправедлива ты к нему. Он же у нас почти все мыло делает, даже Каиша отстранил от этого дела, — возразила Халя, напомнив о недавней эпопее.
Ее возглавил сам Тебед. Детворой была реквизирована имевшаяся зола из печей и кузницы. Вся сорная трава на территории хутора была выкошена, высушена и сожжена. Конечным итогом ряда манипуляций с золой, известняком и жиром явились около сотни темно-коричневых кусков мыла с резким запахом.
Впоследствии все признали очевидную пользу мыла. Более того, его начали периодически варить и очень выгодно обменивать на необходимые продукты в ближайшем селении. Первоначально это дело взял было на себя Каиш, однако Койчу, ранее настроенный скептически к новому делу, сделав для себя выводы после первого же обмена, внезапно увлекся мыловарением и погрузился в новое ремесло с головой, постепенно прибрав все к своим рукам.
— Поживем увидим, — непривычно смиренно произнесла Аруа, — но мне, девочки, тоже тревожно. Неспроста все это. Что-то будет.
Женщины некоторое время сидели в полной тишине. Молчание прервала глазастая Аруа, указавшая на Тебеда с Агачем несущих какую-то странную конструкцию. Глядя на счастливые лица мастеров, женщины поняли, что сегодня дети избежали порки за инструменты.
Поставив свое творение, оказавшееся первым токарным станком по дереву, Агач бросил товарища, и, махая перед носом женщин мастерски отделанным куском древесины, начал взахлеб что-то им рассказывать. Сверкая глазами, он что-то говорил о вращающейся заготовке, о том, что резец двигается в пазе между двумя досками и его не надо держать в руках. Ошеломленные женщины, не успели опомниться от столь стремительного натиска, а плотник, подгоняя Тебеда, уже уносил свое сокровище в мастерскую.
— Кажется Агач получил свою прялку, — немного истерично засмеялась Халя, первая придя в себя. Вскоре к ней присоединились Нана с Аруа и смех перешел в безудержный хохот.
Между тем изобретатели, освободив место в мастерской, установили станок и Агач без промедления приступил к работе. Неуемное воодушевление новоявленного столяра, сопровождающего каждое свое действие восторженными комментариями, начало утомлять даже его друга. Тебед уже грешным делом начал сомневаться, а правильно ли он поступил, решив, что выуживать у Адама сведения о разных полезных новинках и по мере возможностей изготавливать некоторые их них.
Он вспомнил, что такому решению предшествовали безуспешные попытки выяснить источник знаний сына. Адам крайне неохотно разговаривал на эту тему, а из его туманных разъяснений следовало, что он видел или же слышал от взрослых о многих неизвестных вещах. Кузнец припомнил, как Адам внимательно следит за его работой и работой соседей, и вникает во все детали ремесла, выспрашивая все до мельчайших подробностей. В конце концов, Тебед не выведав ничего конкретного, закрыл глаза на многочисленные пробелы и несоответствия в объяснениях, сделал для себя устраивающие его выводы и после серьезных раздумий решил, что идеи мальчика надо использовать. Однако он строго наказал сыну о своих задумках сперва рассказывать ему, а впредь вне дома помалкивать или ссылаться на него, на что Адам охотно согласился.
