— Тебе незачем играть со мной в политика, Уве.
Левину больше всего хотелось засунуть все политиканство Уильяму Боргу в глотку.
— Я просто открыт и честен, — сказал он. — И действительно всегда считал Микаэля потрясающим репортером… да, совсем другого калибра, чем ты и все остальные в его поколении.
— Вот как, — ответил Уильям Борг, внезапно присмирев, и Уве сразу почувствовал себя немного лучше.
— Да, так и есть. Нам следует быть благодарными за все разоблачения, подаренные нам Блумквистом, и я желаю ему всего хорошего, причем искренне. Но, к сожалению, должен сказать, что оглядываться назад и испытывать ностальгию в мою работу не входит, и поэтому я готов согласиться с тобой в том, что Блумквист идет слегка не в ногу со временем и может стать препятствием на пути обновления «Миллениума».
— Верно, верно.
— Поэтому думаю, было бы хорошо, чтобы вокруг него сейчас не поднималось слишком много шума.
— Ты имеешь в виду, в положительном смысле?
— Пожалуй, да, — продолжал Уве. — И, в частности, поэтому я пригласил тебя на ланч.
— Я, конечно, очень признателен. И думаю, у меня есть для тебя кое-что хорошее. Утром мне звонил бывший приятель по сквошу, — торопливо заговорил Борг, явно пытаясь вновь обрести прежнюю самоуверенность.
— И кто это?
— Рикард Экстрём, главный прокурор. Он возглавляет предварительное следствие по делу убийства Бальдера. И уж точно не принадлежит к фанатам Блумквиста.
— После истории с Залаченко?
— Именно. Блумквист спутал ему все карты, и теперь он волнуется, что Микаэль будет препятствовать — или, вернее, уже препятствует — этому расследованию.
— Каким же образом?
— Блумквист не говорит всего, что знает. Он разговаривал с Бальдером перед самым убийством и к тому же смотрел убийце прямо в лицо. Тем не менее он на удивление мало смог сообщить на допросе. Экстрём подозревает, что он приберегает самое увлекательное для собственной статьи.
— Интересно.
— А разве нет? Ведь речь идет о парне, который, после всех насмешек в СМИ, так отчаянно жаждет сенсации, что готов даже позволить убийце уйти от ответа. О бывшем знаменитом репортере, который, раз его журнал находится в финансовом кризисе, готов наплевать на всякую ответственность перед обществом. К тому же он только что узнал, что «Сернер Медиа» хочет вышвырнуть его из редакции. Разве странно, что он утратил чувство реальности?
— Я понимаю ход твоих мыслей. Ты собираешься об этом написать?
— Честно говоря, не думаю, что это удачная идея. Слишком хорошо известно, что мы с Блумквистом имеем друг на друга зуб. Вам бы лучше сдать эту информацию новостным репортерам и дать ей ход в ваших передовицах. Вы получите хорошие цитаты от Рикарда Экстрёма.
— Хм, — произнес Уве.
Он посмотрел на площадь Стуреплан и, увидев там красивую женщину в ярко-красном пальто и с длинными рыжими волосами, впервые за день широко и искренне улыбнулся.
— Пожалуй, идея все-таки неплохая, — добавил он и тоже заказал себе немного вина.
Микаэль Блумквист шел по Хурнсгатан в сторону площади Мариаторгет. Чуть впереди, возле церкви Марии Магдалины стоял белый автофургон с большой вмятиной на капоте, а рядом размахивали руками и кричали друг на друга двое мужчин. Но хотя эта ситуация привлекала внимание большинства окружающих, Микаэль ее почти не заметил.
Он думал о том, как сын Франса Бальдера сидел на втором этаже большого дома в Сальтшёбадене и водил рукой по персидскому ковру. Ему вспомнилось, что рука была белой, с пятнами на пальцах и тыльной стороне ладони, словно от мелков или фломастеров, а само движение по ковру выглядело так, будто мальчик рисовал в воздухе что-то сложное — разве нет? Микаэль внезапно увидел всю сцену в новом свете и снова подумал о том же, что у Фарах Шариф: может, светофор нарисовал все-таки не Франс Бальдер?
Вероятно, мальчик обладал неожиданным и большим талантом, и почему-то Микаэля это удивило не настолько, как можно было ожидать. Уже когда Блумквист впервые встретился с Августом Бальдером в спальне, на первом этаже, и увидел, как тот бьется телом о спинку кровати, он почувствовал в мальчике нечто особенное. И сейчас, при переходе площади, Микаэля посетила странная мысль — наверняка далекая от реальности, но никак его не отпускавшая, — и, поднявшись на «горбушку» Гётгатан, он остановился.
Ему требовалось по крайней мере проверить эту мысль, поэтому он достал мобильный телефон и принялся искать номер Ханны Бальдер. Ее номер оказался засекречен, и едва ли он мог присутствовать в телефонной книжке «Миллениума». Что же делать? Микаэль подумал про Фрейю Гранлиден. Она работала репортером светской хроники в газете «Экспрессен», и нельзя сказать, чтобы ее статьи делали честь их общей профессии. Речь в них шла о разводах, романах и жизни королевской семьи. Однако девушка отличалась сообразительностью и за словом в карман не лезла, и в те разы, что они встречались, время они проводили весело, поэтому Микаэль набрал ее номер. Телефон, конечно, оказался занят — репортеры вечерней прессы теперь висели на телефоне нон-стоп. Их так поджимало время, что они никогда не успевали оторваться от стульев и взглянуть на то, как все выглядит в действительности. Они просто сидели на своих местах и строчили тексты. Но под конец Блумквист все-таки поймал ее — и ничуть не удивился тому, что Фрейя издала радостный вопль.
— Микаэль! — воскликнула она. — Какая честь! Не собираешься ли ты, наконец, подкинуть мне сенсацию? Я уже заждалась…
— Сорри. На этот раз тебе придется мне помочь. Мне нужен один адрес и номер телефона.
— А что мне за это будет? Может, классная цитата о том, что ты выкинул ночью?
— Я могу дать тебе несколько профессиональных советов.
— Например?
— Кончай писать ерунду.
— Ха, а кто же тогда будет снабжать качественных журналистов необходимыми телефонами? Кто тебе нужен?
— Ханна Бальдер.
— Догадываюсь, почему… Ее парень явно был вчера здорово пьян. Вы с ним там встретились?
— Кончай забрасывать удочки. Ты знаешь, где она живет?
— На Торсгатан, сорок.
— Ты можешь сказать такое вот так запросто, прямо с ходу?
— У меня отличная память на ерунду… Погоди минутку, тогда получишь еще код парадного и номер телефона.
— Спасибо.
— Но…
— Да?
— Ее ищешь не только ты. Наши собственные ищейки тоже за нею гоняются, и, насколько я знаю, она весь день не отвечает по телефону.
— Мудрая женщина.
Микаэль постоял на улице несколько секунд, раздумывая, что ему предпринять. Ситуация ему откровенно не нравилась. Гоняться за несчастными матерями вместе с репортерами уголовной хроники вечерних газет едва ли было в этот день пределом его мечтаний. Тем не менее он, махнув рукой, остановил такси и двинулся в район Васастан.
