Аларья молча кивнула.
— Жизнь предоставила вам шанс продолжить дело своего… друга. Он очень любил вас, Аларья. Вы не можете предать его дело, вы обязаны выступить сегодня. Только уже по центральному каналу. Четырехчасовой эфир. Глор о таком, наверное, и не мечтал, но… Больше не будет политических убийств. Больше не будет коррупции в правительстве. Я вам это обещаю. Клянусь вам. Но вы должны выступить с разъяснениями по документам. Это дело государственной важности, за которое отдал жизнь ваш друг.
«Политических убийств… четырехчасовой эфир… коррупции в правительстве… клянусь», — каждое слово словно гвоздями вбивали в мозг Аларьи. Даже сквозь шок и боль потери она узнавала мастерски поставленные интонации. Вот только с репликами за стенкой блестящий специалист, должно быть, из контрразведки, категорически прокололся. Позволил себе лишнее. Да и то, что было сказано в самом начале прямо в лицо…
«Не гримируйте ее, так правдоподобнее»? Нет, как-то иначе. «Не надо ее сильно гримировать, так эффектнее…»? Нет. Другое слово в конце.
«Достовернее». Он сказал именно это слово.
Словно здесь репетируют любительский спектакль. И нет никому дела до человека, чей еще теплый труп лежит на полу собственной квартиры, валяется сломанной игрушкой, изуродованной куклой. Ни слова о том, что виновный в убийстве понесет наказание, ни слова о справедливом воздаянии, расследовании, поиске убийцы.
Генерала Кантора волнуют только документы. Они на месте, генерал может расслабиться и отправляться вершить дела государственной важности. Аларья сыграет в его игру, выступит на центральном канале. Судя по всему, долговязый генерал въедет в телецентр на бронированной машине или танке с антигравным приводом, на танке, с тихим шелестом скользящем по брусчатке в центре города…
— Вы нашли оружие? — спросил у кого-то в коридоре генерал из контрразведки.
— Нет, но нашли гильзу от пистолетного патрона. Кажется, стреляли из «Чезета». Антикварная штучка… откуда бы она взялась?
— Действительно, странно, — пожал плечами генерал. — Вещь музей…
— Не трудитесь, — тусклым голосом прервала его Аларья. — Это его пистолет… Глора. Семейная реликвия, со времен колонизации. Он специально заказывал мастеру патроны и запчасти. Мы иногда стреляли за городом, вот почему я все это знаю…
— Где же теперь эта реликвия, панна Новак?
— Понятия не имею. В комнате, на лестнице, в пруду под окнами… какая разница?
— Мы обязаны произвести расследование. Хотя и так все ясно. Он любил разбирать пистолет, сидя за столом, так?
— Да, — Аларья взяла со стола кружку и машинально провела пальцем по ее краю. Глазурь на вручную расписанной чашке потрескалась многие годы назад. Глор и Аларья любили пить кофе из таких вот огромных старых кружек, ведь в них вмещалось не меньше полулитра. Пусть кофе был синтетическим, обоих он вполне устраивал. Голубая каемка на осиротевшей отныне чашке поблескивала так жалобно, что женщина с трудом сдержала слезы.
— Вы вышли из квартиры, не закрыв дверь. Почему?
— Отключился стационарный телефон. Я вышла позвонить в техслужбу от соседей, но на нашей площадке никто мне не открыл, и я спустилась этажом ниже. Позвонила, вернулась… дверь была открыта, как я ее оставила. Меня это не встревожило. Еще минут через пять я вошла в комнату и увидела… увидела, что он… в общем, я начала звонить в «Экстренную помощь». Пыталась его перевязать, но он уже был мертв… кажется.
— Почему вы не позвонили с коммуникатора?
— Мне это не пришло в голову…
— Панна Новак! Имея на руках сенсационные документы, зная: вы с ним раздобыли то, что подписывает приговор правительственному режиму… Зная это все, вы отправились к соседке, даже не заперев дверь?!
— Ни я, ни Глор никому не говорили о том, с чем именно будем выступать. Это был сюрприз.
— Вы не думали, что квартира прослушивается?
— Он проверял… раз в месяц и даже чаще.
— Я умру в этом загоне, — прокомментировал некто из коридора. — Они проверяли! Раз в месяц! Она не думала, она просто пошла, блядь. Овца!
— Михаил, заткнись и выйди вон из квартиры! — рявкнул генерал. — Простите, Аларья. Он излишне взволнован вашей беспечностью.
— Ничего, — отмахнулась женщина. — Он прав.
Она притушила очередной окурок, полезла в карман за сигаретами и обнаружила, что пачка пуста, выкурена за неполный час. Аларья прекрасно помнила, как открыла новую перед тем, как выйти на площадку. Голубоглазый генерал угостил ее своими, куда более крепкими и ароматными. Женщина затянулась слишком глубоко и закашлялась. «Золотая Надежда», прочитала она на пачке. Редкая марка, такую в табачном ларьке не купишь.
— Итак, надо понимать, что убийца следил за квартирой. Воспользовавшись вашей оплошностью, он проник и выстрелил. Вы слышали звук выстрела?
— Нет. Я говорила по телефону… ругалась с дирекцией. Они сказали, что обрыв у нас на линии, возле квартиры.
— Даже так? Что ж, картина вполне ясна. Вы уцелели только чудом, Аларья. Убийца нарушил целостность провода, рассчитывая, что пан Давенант выйдет посмотреть, в чем дело. Вышли вы, и он проник в квартиру в ваше отсутствие. Вернись вы парой минут раньше…
— То есть, если бы я закрыла дверь, ничего бы не случилось?
— Сомневаюсь. Постучать не так уж трудно. К вам часто приходят гости, вы ведь не смотрите в глазок?
— Да…
— Если версия кажется вам логичной, давайте повторим ее еще раз. Итак, вы обнаружили, что телефон отключен…
Аларья покорно повторяла вслед за генералом все детали версии покушения. Он уже предупредил, что женщине необходимо будет связно изложить их в эфире перед камерой, а потом перейти к пояснительным комментариям и разбору документов. Даже если стройная версия вызывает какие-то сомнения, нельзя показывать их журналистам. Все совершенно ясно, покушение — дело рук убийцы, нанятого кем-то из Верховного Государственного Совета. Скорее всего, министром здравоохранения, ведь именно его преступления разоблачают документы, собранные Давенантом…
Первые полчаса она боялась, что долговязый генерал заподозрит в убийстве ее саму. Уж больно невероятная цепочка случайностей — незапертая дверь, разбиравший за столом пистолет Глор. Никто даже не поинтересовался, каким образом оружие оказалось в руках убийцы. Не так-то просто вырвать пистолет из рук крепкого мужчины. Вот женщине, живущей с убитым в одном доме, гораздо проще. Достаточно попросить пистолет, а потом выстрелить, пока жертва не ожидает подвоха.
Или — ссора. Случается, что два человека, десять лет прожившие рядом, ссорятся. Иногда они в запале грозятся убить друг друга, особенно, если оба вспыльчивы, как Глор и Аларья. Два десятка друзей дома могли бы подтвердить, что женщина раз в неделю грозилась отправить сожителя на тот свет. Отравить, зарезать, задушить во сне, запустить в постель ядовитую многоножку из автохтонной фауны…
