Но Джесси уже поняла, что в пылу сказала лишнее. Примирительно улыбнувшись, она повела плечами, как бы давая понять, что отступает и не желает более штурмовать опасную тему.
Неожиданно для всех эстафету подхватил Мелвин, решивший, раз уж так вышло, расставить недостающие акценты.
— Госпожа Фрайтон права, — сказал он бесцветным, лишенным выражения голосом. — Если вопрос происхождения взрыва не решается ни одной из двух предлагаемых гипотез, остается одно — допустить существование третьей и заняться ею как подобает.
За столом возникла немая сцена. Первым опомнился Ланке.
— Вы готовы заявить, что верите во вмешательство бога? — неуверенно спросил он и застыл в форме вопросительного знака.
Мелвин ничего не ответил и, сохраняя на лице каменное выражение, отвернулся к окну.
Раздался стук в дверь, и на пороге вырос Стефан Циммер. На этот раз он выглядел сносно. О вчерашнем происшествии напоминали лишь свежая повязка на голове да легкая бледность на худощавом выразительном лице.
— О, кого я вижу! — воскликнул Мелвин. — Знакомьтесь, господа. Это один из моих ночных помощников. Пожалуй, это последний сюрприз на сегодня. И полагаю, вы по достоинству его оцените.
— Этот человек помогал вам спасать Джесси? — недоверчиво спросил Блэкфорд.
— Не только. Стефан как раз и является свидетелем, который видел призраков. Он сам всё расскажет и ответит на вопросы. Проходи, Стефан, усаживайся. Места хватит, да и чай еще не остыл.
Стефан вежливо поблагодарил и, отказавшись от угощения, сел в отдалении.
— Вы приезжий? — стараясь придерживаться гостеприимного тона, спросил Ланке.
— Да. Я прибыл несколько дней назад.
— И чем вы занимаетесь?
— Нахожусь, если можно так выразиться, в творческом отпуске.
— Вот как? И в какой же области вы творите?
— Я журналист и сейчас работаю над книгой.
Ланке дернулся так, будто хотел сплясать канкан, и, поперхнувшись чаем, заколотился в приступе надрывистого кашля. Блэкфорд и Джесси тоже удивились, но не так сильно. Мелвин изо всех сил старался показать, что он в стороне, и не без оснований ждал бурного продолжения.
Было видно, что доктор взволнован до крайности. Переборов спазмы, он первым делом влил в себя целый стакан чаю, причем с таким видом, будто хватанул неразбавленного спирта, и стремительно заработал ковшеобразной ложкой, выгребая из вазы огромными порциями варенье.
— Объясните, инспектор, что это значит? — прохрипел он, обретая наконец способность говорить. — Каким образом к нам затесался журналист?
Прогнозы Мелвина оправдались. Ланке походил на разъяренного медведя, готового крушить всё без разбора.
— Неужели от этой братии нет спасения? Почему мы должны мириться с тем, что они всюду суют свой нос?.. — всё больше взвинчивал он себя. — Инспектор, вы меня удивляете! Решиться на такой безрассудный шаг! Да еще не спросив нас…
Он еще какое-то время неистовствовал, размахивал кулаками, сверлил Стефана колючими, как буравчики, глазками и, ничуть не стесняясь присутствующих, призывал все беды на головы так ненавистных ему борзописцев.
Мелвин в известной мере понимал его, поэтому не вмешивался, а наоборот, дал возможность выговориться.
Дождавшись, когда Ланке поутихнет, он обратился к нему:
— Нам известно ваше отношение к репортерам. Что же касается меня, то я в полной мере отвечаю за свои действия. Стефан, можно сказать, случайно оказался тем человеком, который помог мне сориентироваться и предотвратить готовящееся преступление. Прошу не забывать и то, что он участвовал в преследовании и в немалой степени способствовал успеху. Один я бы ничего не сделал. Счет шел на секунды. А сколько их было потеряно по незнанию… По-моему, не стоит его обвинять. Скорей наоборот. Я склонен расценивать его появление как редкую удачу. К тому же он не спасовал и, несмотря на пули, действовал решительно и смело.
— Не знаю, инспектор… не уверен, что всё было именно так, — по-прежнему не сдавался Ланке. — Эта братия ради того, чтобы замутить склоку, способна на всё, в том числе и на подлинное геройство.
— Нет, уважаемый доктор, я не могу с этим согласиться, — решительно возразил Мелвин. — И готов объяснить, почему. Судите сами. Стефан узнает о взрыве еще до нашего появления в Гартенберге. Что делает он? Бежит звонить по редакциям? Устраивает всеобщий тарарам? Ничего подобного. Он самостоятельно, на свой страх и риск, пытается разобраться в запутанной ситуации, остается на месте и тем самым принимает единственно верное решение. Далее он продолжает вести наблюдение в баре, а потом и в саду. Он ищет с нами встречи, но обстоятельства препятствуют тому. По иронии судьбы мы чуть было не встретились тогда ночью. Помните, как после эпизода с лицом в окне я выходил с проверкой? Оказывается, Стефан в это время лежал в беспамятстве. Совсем рядом. Наверное, я мог бы дотянуться до него рукой, если бы догадался обшарить кусты. Взгляните на его бинты — это тоже след минувшей ночи. Постарайтесь быть беспристрастным, даже несмотря на неприязнь к его профессии.
Слова Мелвина нашли поддержку у Блэкфорда и Джесси. Ланке остался в одиночестве. Он не стал спорить, а лишь насупился и с подозрением косился на репортера, как бы ожидая от него подвоха.
Убедившись, что мир восстановлен, Мелвин предложил членам комиссии ознакомиться с показаниями свидетелей, а уже потом послушать Стефана.
— Не забудьте к вечеру подготовить свои заключения, — напомнил он. Потом обратился к гостю: — Ты тоже опишешь то, что видел и слышал. На закате мы улетаем. Если хочешь, можешь оставаться.
— Нет-нет, если не возражаете, я с вами!
— Вот как? — не сдержал улыбки Мелвин. — А как же отдых, рыбалка, книга?
— Какой там отдых! — криво усмехнулся Стефан.
— Хорошо. Твоя помощь может понадобиться при опознании «негоциантов».
— Я сделаю всё, что в моих силах. А теперь мне хотелось бы сказать вам несколько слов наедине.
— Это важно?
— Да!
— В таком случае пойдем наверх. Профессор, — он обратился к Блэкфорду. — Подготовьте разбор свидетельств Штакуды и влюбленной парочки. Потом займетесь Стефаном. Я не стану его задерживать.
На пороге номера Мелвин остановился и попросил репортера еще раз рассказать о ночном эпизоде с запиской. Пока тот, шаг за шагом, вспоминал свои действия, он набросал на бумаге план этажа, уточнил расположение комнат, потом внимательно просмотрел неуклюжую пантомиму Стефана и, удовлетворенный результатом, открыл дверь.
— Что ты хотел сказать? — спросил он, как только они вошли.
