Возникла секундная заминка: члены экипажа переглядывались. Заминка грозила перерасти в мятеж, но в итоге просто сошла на нет.
– Наведение не менять, – пробормотал пилот. – Выпустить торпеды через тридцать пять секунд.
Криссел вернулся в кают-компанию и занял свое место. Шлем он надел в самый последний момент, а едва загерметизировался стык, почувствовал мерные толчки – это торпеды вылетали с пусковых установок быстрого развертывания. До той секунды не было ни малейших признаков того, что «Всеобщее голосование» покажет когти.
Криссел заранее велел шлему компилировать данные, поступающие с видеокамер и других приборов тактического управления, и накладывать поверх того, что наблюдает он сам, то есть поверх сидящих префектов. Он видел серый диск Дома Обюссонов – анклав снимали со стороны полюса и показывали крупным планом. Торпеды просматривались лишь голубыми пунктирными линиями выхлопных газов, расходящимися под разными углами, в зависимости от цели удара. Каждую торпеду сопровождало зеленое окошко состояния, в котором мелькали цифры, Крисселу ничего не говорящие. Красные крестики на сером диске обозначали предполагаемые места попадания. Перекрестья, кружки, векторы плыли по картинке, исполняли сложный завораживающий танец в сопровождении собственных криптограмм и символов.
– Доложите обстановку, – скомандовал Криссел и услышал жужжащий голос пилота.
– Торпеды достигнут целей через десять секунд. Начинаем торможение.
Едва коконы из супервещества обвили префектов, включая Криссела, началось резкое торможение. «Всеобщее голосование» выпустило торпеды, направило выхлопную струю к Дому Обюссонов, а значит, превратилось в удобную мишень. Тактический дисплей показал ответный огонь, который открыли скорострельные пушки антиколлизионных систем. Крейсер определял траекторию их снарядов, просчитывал и выполнял молниеносные повороты. Гравитация увеличилась, и Криссел непроизвольно стиснул зубы. Наклон его сиденья постоянно менялся: оно приспосабливалось, чтобы стабилизировать приток крови к мозгу сидящего, но мысли рвались и путались. Пунктир выхлопов поблек до бледных искр, едва заметных на фоне приближающегося Дома Обюссонов. После разговора с пилотом прошло десять секунд, но они казались невыносимо долгими часами.
Криссел и без тактических данных видел, что торпеды долетают до анклава. В самый последний момент они блокировали взрыватели, чтобы при ударе не случился термоядерный взрыв. Для нанесения заметного урона достаточно кинетической энергии.
Шары пыли и обломков, бело-серые, с огненной каймой, надувались медленно, чуть ли не сонно. Когда эта пыль рассеивалась, на поверхности Дома Обюссонов оставались аккуратные кратеры глубиной в десятки метров.
«Местные жители все чувствуют, – подумал Криссел. – Они не просто слышат громовые удары, но ощущают взрывную волну, катящуюся по шестидесятикилометровому анклаву. Для них это как землетрясение. Что бы ни творилось в Доме Обюссонов, местные знают: кто-то к ним стучится».
Торможение продолжалось, анклав приближался медленнее. Выпуклый полюс заслонил полнеба. Облака пыли и обломков рассеялись, позволив оценить истинные масштабы урона. Ответный огонь стих, значит, и впрямь один меткий удар нейтрализовал антиколлизионные системы. Криссел с удовольствием подметил, что стыковочный узел видимых повреждений не получил и все находящиеся там корабли целы.
Гравитация уменьшилась. Этап интенсивного торможения завершился, необходимость увертываться от снарядов отпала. Кокон не выпускал, но Крисселу наконец удалось собраться с мыслями и сформулировать фразу.
– Отличная работа, пилот! – похвалил он. – Посадку завершите, когда вам будет удобно.
Возобновился встречный огонь. Вели его с трех точек на ободе полярной полусферы – с трех точек, где не могло быть никаких антиколлизионных систем. Туда торпеды не направлялись, ведь из схем четко следовало, что уничтожать там нечего.
«Всеобщее голосование» по-прежнему пребывало в режиме усиленной обороны – отслеживало снаряды противника, выстраивало оптимальную тактику. Пушки выдвинулись из корпуса и открыли огонь. Еще три торпеды навелись на цель и стартовали. Крейсер отчаянно уклонялся, искал безопасную трассу под перекрестным огнем. С ледяным спокойствием он выяснял, у какого орудия меньше шансов уничтожить его двигатель или пассажиров. Резкий поворот, шквал тяжелых ударов – это снаряды впивались в броню «Всеобщего голосования».
Дом Обюссонов завалился набок – крейсер потерял поперечное управление. Границы визора замигали красным. Криссел услышал сирену, громкую, но не заглушающую голоса.
– Мы падаем! – крикнул пилот.
Еще три торпеды прорвались сквозь потоки снарядов и поразили цель. Встречный огонь прекратился так же внезапно, как начался. Криссел вновь увидел анклав в центре визора. Стыковочный узел тянулся к крейсеру, словно готовая схватить рука, в пальцы которой впились другие корабли. Обломки, плоды последней торпедной атаки, задели пару трансатмосферных шаттлов, и те покатились с платформ. Секунду назад, с безопасного расстояния, шаттлы казались хрупкими мотыльками, а в следующий миг превратились в огромных драконов, летящих к крейсеру. Очередной поворот – и «Всеобщее голосование» чиркнуло по шаттлу. От сильнейшего удара у Криссела чуть не рассыпался позвоночник. Картинка, транслируемая камерами, расплылась и медленно погасла. Тактический дисплей потемнел.
– Пилот! – позвал Криссел и услышал тишину.
Кокон из супервещества соскользнул с него, оставив в одном скафандре. В кают-компании царил мрак, других префектов было едва видно. Криссел включил нашлемный фонарь, то же самое сделали еще три или четыре фигуры в скафандрах и бронекостюмах. Криссел оглядел подчиненных и понял, что никто не пострадал.
Крейсер сотрясся от удара, такого сильного, что стало ясно: это не обломок. Казалось, они врезались в поверхность анклава. «Жесткая стыковка», – изумленно подумал Криссел. Пилот посадил корабль, несмотря ни на что.
Криссел включил межскафандровую связь.
– Я загляну в кабину экипажа и разведаю обстановку, – сказал он, отстегивая защитную сеть. – Ждите здесь, но будьте готовы к высадке сразу по моем возвращении. Наши планы не меняются. Стыковка получилась сложнее, чем ожидалось, но крейсер свое дело сделал. Обратно мы на нем не полетим. Если зачистим Дом Обюссонов, то спокойно дождемся другого корабля «Доспехов».
Криссел подплыл к кабине экипажа, но перегородка преградила ему путь. Она зафиксировала разгерметизацию кабины, глубокий вакуум, если верить датчикам. Криссел попытался вызвать кого-нибудь из экипажа, но услышал лишь монотонный вой несущей волны.
Он оглянулся на префектов.
– Шлемы у всех надеты? Тогда держитесь, я выпускаю воздух.
Криссел подплыл к боковому щитку. Собравшись с духом, поднял панель из бронестекла и сдвинул вниз черно-желтый, как оса, рычаг стравливания воздуха. Пластины разошлись почти мгновенно, и воздух понесся наружу из шести разных точек. Ни блокировки, ни предостережений. Дыхательная смесь уносилась с ревом, потом со свистом. Криссел держался за поручни. Интегрированные в шлем индикаторы вспыхнули, показав, что он в глубоком вакууме.
Теперь ничто не мешало Крисселу попасть в кабину. Перегородка разблокировалась, но, едва преодолев ее, вместо носа крейсера он увидел огромную брешь, а в ней ослепительно яркие звезды других анклавов и восково-желтый изгиб ближайшего горизонта Йеллоустона. Корпус заканчивался клочьями ламината, которые еще дрожали от прерванных восстановительных процессов и лоснились от супервещества, слизкого и вязкого, как смола. В отвоеванное у кабины пространство вторглась балка метровой толщины – вероятно, часть стыковочного узла. Сиденья членов экипажа, все, кроме одного, оторвались от пола. Остался лишь пилот. Он неподвижно сидел за пультом, пронзенный раздвоенным наконечником балки.
Жесткой стыковки, на которую рассчитывал Криссел, у «Всеобщего голосования» не получилось. Точнее, она почти получилась. В считаных метрах от зазубренных обломков корпуса виднелся шлюз анклава. По толстой балке префекты легко туда доберутся. Криссел запретил себе думать о бедном пилоте – со временем его образ вернется, покоя точно не даст – и поплыл обратно в кают-компанию.
– Экипаж мы потеряли, – объявил Криссел. – Носовая часть крейсера сильно пострадала, зато открылся путь в анклав. Операцию никто не отменял. За мной, префекты, приготовьтесь встретить сопротивление прямо за шлюзом.
Префекты черной рекой потекли за Крисселом. Благодаря спецподготовке в невесомости они перемещались без труда. У балки разделились на две колонны и словно муравьи поползли к шлюзу.
Пока открывали дверь шлюза, Криссел наконец получил небольшую моральную передышку и проанализировал ситуацию. Планы, имеющиеся в арсенале «Доспехов», по идее, должны были учитывать все изменения, произведенные в анклаве со дня его основания. Возможно, Дом Обюссонов тайно установил скорострельные пушки на ободе полюса, превысив предусмотренное законом ограничение оборонительных систем для анклава такого размера. Однако из всех анклавов Дом Обюссонов казался Крисселу наименее вероятным кандидатом в тайные нарушители.
