Талия сняла жужжащий хлыст с пояса.
– Ладно хоть я что-то захватила. Хлыст поврежден, но в режим меча переключится.
– Эта штуковина еще что-то может? – с сомнением спросил Парнасс.
Талия едва держала хлыст, до такой степени он нагрелся.
– Он режет любой материал, за исключением активно усиленного, вроде гипералмаза.
– В этой башне гипералмаза нет. Я знаю, потому что еще до строительства видел чертежи. Только что попало не режь. Здесь есть несущие балки.
– Тогда начнем с чего-нибудь однозначно второстепенного, – предложила Талия, вспомнив, на что облокотилась, когда ее подозвал Парнасс.
– С чего?
– Она этажом выше, аккурат надо мной. Архитектурная модель башни!
– Для баррикад нужен материал посерьезнее. А модель не прочнее мыльного пузыря.
– Вообще-то, я думала о плинтусе. Он же гранитный? Если его разрежу на транспортабельные куски… камня там три-четыре тонны. Такая масса наверняка нам поможет.
– Спасти – вряд ли спасет, – ответил Парнасс, скребя подбородок, – только ведь сейчас не до жиру. Давай посмотрим, выдержит ли твоя игрушка.
Талия пристегнула ищейку к поясу и вытерла саднящие ладони о брюки. Дежурную троицу она оставила работать и по лестнице поднялась на этаж выше, Парнасс не отставал ни на шаг.
– Прошу внимания! – заговорила Талия. – Мне нужна ваша помощь. Буквально на пару минут, потом вернетесь к отдыху.
– Вы о чем? – спросил молодой человек в костюме цвета электрик, массируя затекшее предплечье.
Талия шагнула к архитектурной модели и постучала по прозрачной витрине.
– Витрину нужно снять, чтобы я добралась до постамента. Я бы хлыстом ее прорезала, но лучше поберегу его для материала, который руками не разобьешь.
Прозрачная витрина напоминала аквариум, державшийся на месте лишь благодаря своему весу. Талия подцепила край пальцами и, задев сломанный ноготь, поморщилась. Молодой человек взялся с противоположной стороны. Вместе они подняли витрину, обнажив изящную модель. Двигались медленно, бочком, пока не вышли на свободное место, и там опустили витрину на пол. Что с ней делать, они решат потом.
– Теперь эту часть, – скомандовала Талия, берясь за тяжелую пластину – основание модели.
Сдвинуть модель с места удалось лишь втроем – за угол взялся Келлибо. Изящная копия музея весила немного, но пластина – дело другое.
– Сильнее! – прорычала Талия, когда возле четвертого угла встал Парнасс.
Пластина покачнулась и накренилась.
– Осторожнее! – От напряжения Талия скрипела зубами. – Поставим ее на витрину.
Вместе со своей командой Талия уже разбила несколько тонн музейных экспонатов, включая те, что, возможно, представляли большую историческую ценность. А вот модель, как ни странно, хотелось сберечь. Наверное, Талия чувствовала, что создавали ее долго и кропотливо.
– Аккуратнее! – попросила она, когда добрались до витрины.
У них почти получилось, но тут молодой человек взвизгнул и выпустил пластину: нерв или мышца перенапряженной руки не выдержали. Талия, Парнасс и Келлибо справились бы и втроем, да стояли не там, где нужно. Модель рухнула на бок, пробив витрину. От удара серебристо-белый шар сорвался с крепления, слетел по накренившейся башне, покатился по полу и исчез во тьме.
Талия упала на колени.
– Извините, – буркнул молодой человек.
Талия сдержалась, чтобы не расплакаться от боли.
– Это только модель. Самое важное – постамент.
– Проверим, насколько прочен гранит, – сказал Парнасс, помогая Талии встать.
Префект доковыляла до постамента, коснулась хлыста и вздрогнула. Он казался раскаленным, словно только из печи.
– Перчаток ни у кого не найдется? – спросила Талия.
* * *Спарвер был рад, что не угодил в камеру, но подлаживаться под Гаффни исключительно ради спокойной жизни не собирался. Уже арестованный, Дрейфус просил разыскать Клепсидру, и Спарвер поверил, что сочленительница еще на астероиде «Доспехов». Начать поиски решил с пузыря для допросов, где шеф в последний раз говорил с Клепсидрой. Хитрости и проворства Клепсидре не занимать, только Спарвер сомневался, что она далеко, явно не дальше колец центрифуги. Даже если Клепсидре по силам обмануть систему слежения, как протиснуться сквозь плотную толпу префектов и кадетов, снующих между отсеками с невесомостью и отсеками со стандартной гравитацией?
Спарвер мысленно выделил несколько мест, где могла спрятаться Клепсидра. Он решил опередить Службу внутренней безопасности, обыскать эти уголки и внушить Клепсидре, что защитит ее от любого местного проходимца.
У перегородки-двери в опустевший пузырь на пути у Спарвера выросли головорезы Гаффни. Свинья пытался с ними договориться, но тщетно. Наверняка префекты Службы внутренней безопасности сомневались в правоте своего начальника, только уступчивее от этого не становились. Спарвер еще урезонивал их, когда подоспел сам Гаффни.
– Префект Банкал, я думал, мы все решили. Ты не суешь рыло в мои дела, я не сую нос в твои – и мы друзья навеки.
– Когда ваши дела пересекаются с моими, я сую рыло, куда захочу. Да и чем вам не нравится мое рыло?
– Не испытывай судьбу, Банкал. Ты здесь из милости. Дрейфусу, может, и нравилось иметь ручную свинью, только сам он вряд ли задержится в «Доспехах». Я бы на твоем месте искал новых друзей, если желаешь остаться.
– Друзей вроде вас?
– Я лишь о том, что времена меняются. Приспосабливаться нужно всем, даже не самым сообразительным. Кстати, как твои лобные доли?
– Дрейфус с исчезновением Клепсидры не связан, – невозмутимо проговорил Спарвер. – Либо вы помогли ей исчезнуть, либо она прячется, зная, что вы хотите ее убить.
– Сынок, давай без детского лепета. Ты обвиняешь меня в чем-то или нет?
– Если вы причинили вред Клепсидре, это не сойдет вам с рук.
– Я сам ее разыскиваю. Думаешь, стал бы напрягаться, если бы что-то прятал? Давай, Банкал, задачка-то простая, даже для такого, как ты.
– Гаффни, наш разговор не закончен. Даже не думайте!
– Иди и пальцы себе пересчитай, – велел Гаффни. – Перевалишь за десять – позови меня.
Майкл Криссел разглядывал себя в зеркальной стене каюты. Нельзя показывать, что с ним творится, ни в коем случае нельзя. Кожа цвета лягушачьего брюха, глаза с красными прожилками, как у альбиноса. В бледности он винил осушенный воздух крейсера, и в приступах рвоты тоже, только это утешало слабо. Тошнота подкатила внезапно, Криссел едва успел укрыться в каюте.
– Соберись! – велел он себе.
Мимо кают экипажа и оружейных отсеков Криссел поплыл в кают-компанию, где ждали другие префекты. В скафандрах и бронекостюмах, пристегнутые к сети, компенсирующей резкое торможение, они сидели, плотно прижавшись друг к другу, словно игрушечные солдатики, покрытые черной эмалью. Между коленями префекты держали оружие. Не только хлысты-ищейки, но и ружья, формально запрещенные результатами референдума. Вот улягутся страсти, получат люди доступ к информации и поймут: «Доспехи» правильно сделали, не посчитавшись с их мнением. Они даже поаплодируют, узнав, что стояло на карте.
«Всеобщее голосование» завершал крейсерский этап полета, и полевые префекты наблюдали, как Криссел, пока еще в невесомости, движется по проходу от одного поручня к другому. Визор шлема никто не опустил, поэтому проплывающий мимо Криссел видел лица и чувствовал взгляды. В лицо он никого не знал. Даже имена на бронекостюмах из инертного вещества не говорили ему практически ничего.
Напряженное внимание префектов требовало отклика, воодушевляющей речи. Во рту было гадко: привкус рвоты еще не прошел. «Дрейфус подобрал бы слова, – подумал Криссел. – Ничего особенного, так, пару ободряющих фраз». Криссел остановился и медленно развернулся, кивая мужчинам и женщинам в бронекостюмах, похожих на панцирь омара.
– На легкость операции никто из нас не уповает, – начал Криссел и тотчас ужаснулся: какой слабый у него голос, как дрожит! – Не сомневаюсь, что стыковочные шлюзы находятся под усиленной охраной. В анклаве мы наверняка встретим сопротивление и окажемся в меньшинстве. Наше преимущество в подготовке и вооружении. Помните, мы префекты «Доспехов». На нашей стороне правда!
Ответная реакция разочаровала и обескуражила. Префекты казались растерянными и испуганными, словно его выступление не подняло, а сломило их боевой дух.
– Я говорю, что операция предстоит нелегкая, но это не значит, что мы обречены на поражение, – продолжал Криссел. – Разумеется, нет. Это значит лишь то…
– Сэр, как отличить врагов от мирного населения? – перебила кареглазая девушка с лицом сердечком.
Криссел постучал себя по шлему.
– Тактический оверлей выделит граждан, известных избирательному центру. Невыделенных, то есть не опознанных оверлеем, следует считать врагами. – Улыбка Криссела получилась чересчур уверенной. – Разумеется, вы уполномочены применять эвтаназию.
