– Леха, я тебя правильно понимаю?
– Кто его знает… Там будет видно… Бимс!..
В общем, разных событий у меня в жизни хватает. Говоря откровенно, я бы даже хотел, чтобы их было несколько меньше. Однако если все это аккуратно суммировать, если сделать поправки и вывести предварительный результат, то в итоге обнаруживается такой мощный плюс, что сердце у меня начинает подпрыгивать от восторга.
Я, оказывается, и в самом деле что-то могу.
Я, оказывается, способен во тьме прошлых веков зажечь собственную свечу.
Разглядеть то, чего пока не видел никто.
Добавить несколько мелких строчек во всеобщую Книгу познания.
Я чувствую себя одновременно Дарвином и Эйнштейном. Колумбом и Магелланом, пересекающими Великую водную гладь. И пусть земля, на которую я в конце странствий ступлю, окажется сухой и бесплодной, пусть не будет там золота, драгоценных камней, редких руд, пусть надвигается шторм, стонет рассыхающаяся обшивка, зреет бунт на борту, с пути этого уже не свернуть – он ведет за черту горизонта, в неизведанную пустоту.
Я счастлив, как никогда.
К тому же начинают налаживаться дела и у Станы. Однажды она появляется у меня – взволнованная, отчасти даже растерянная. Захлебываясь словами, рассказывает, что, помнишь, быть может, была у меня такая приятельница, Эльвира, учились вместе, не виделись потом много лет, так вот, она предлагает пристроить меня на некую молодежную радиостанцию. Эльвирка там, оказывается, уже полгода редактор разговорных программ. Ну, ты, наверное, слышал? Болтают всякую чушь… Представляешь, столкнулись с ней прямо на улице, треплемся так, ни о чем, вдруг она говорит…
– И что ты будешь на радио делать?
– Ничего, просто – трещать.
Я киваю:
– Ну, это как раз по тебе.
А Стана в ответ вздергивает надменные брови:
– Трещать тоже надо уметь…
Вместе с тем глаза у нее – умоляющие.
Она заклинает меня: не порти, не критикуй, не лишай бедную девушку последних надежд.
Я, впрочем, и не собираюсь.
Трещать – так трещать.
Мне кажется, что у нее это будет получаться не хуже, чем у других.
Дальше начинается сумасшедшая карусель. Стана упархивает с утра, и ее нет, нет, нет – обычно до позднего вечера. Прибегает она жутко усталая, возбужденная: часа два не может потом успокоиться, пересказывая мне события истекшего дня. Я слышу от нее такие жуткие выражения, как «речевая динамика», «сборка контента», «аудиальный сегмент»… Они меня приводят в столбняк. Типичная, как мне кажется, речь неофита, который усвоил лишь внешний понятийный декор. Как бы ей в этом не утонуть.
К счастью, в данном случае я ошибаюсь. Делают первую запись, она проходит в эфир. Правда, Стана яростно требует, чтобы я не слушал ее: она была там слишком напряжена, коряво выразилась, даже два раза запнулась непонятно с чего. К сожалению, запинки так и оставили. Эльвирка, дура, сказала, что это – живая речь. Дескать, нельзя давать слишком грамотный текст. Слушатели нас не поймут… Далее делаются еще две студийные записи, и вдруг – представляешь: ни с того, ни сего! – на них появляются отклики сразу в нескольких блогах. Обсуждение (я посмотрел) происходит довольно активное. Более того, часть ее передачи перепечатывает одна из влиятельных городских газет.
Оформлено как интервью.
Ну, это уже вообще!
– Представляешь, я ведь просто болтала!..
Теперь Стану переводят в прямой эфир. Это бригада, которая наматывает передачу «Тема дня»: беседы и интервью с известными и рядовыми людьми, просто на улице – о том, что их волнует больше всего. Передача, кстати, достаточно популярная. По словам Станы, уже ведутся переговоры, чтобы делать ее одновременно и в телевизионном формате. Заинтересовался этим Седьмой канал. Впрочем, опять-таки по словам Станы, хозяин у радиостанции и канала – один. Так что, скорее всего, это пройдет.
– Вот, будешь по телевизору на меня смотреть!..
Стана прямо-таки сияет от счастья. Когда она прибегает ко мне, в квартире как будто включается дополнительный свет. С восторгом рассказывает о своей бригаде: все у нее удивительные, талантливые, отзывчивые, так и стремятся помочь… Все, не поверишь, буквально все!.. Ну и конечно, случаи, которые происходят у них чуть ли не каждый день:
– Представляешь, я его спрашиваю, а он молчит. Секунду молчит, вторую, третью, четвертую… Я просто уже ушами чувствую, как аудитория отключается. Тогда я бодренько так говорю: «Что ж, слов нет – это тоже ответ…» – и немедленно хватаю за шкирку другого…
Ни о какой Америке она, конечно, слышать не хочет.
– Ну ты что? У меня только-только стало что-то налаживаться. Кем я в Америке буду – домохозяйкой? Ну давай подождем! Ну не обязательно ведь решать это прямо сейчас…
И точно так же она не желает слышать о сквозняке, дующем из дворца.
– Какой еще там сквозняк? Боже мой! Не загружай меня ерундой!..
Она искренне убеждена, что ничего подобного не было.
Я стараюсь не возражать.
Пусть так.
Не было – значит не было.
Тем более что Стана перебирается наконец ко мне. Родители сообщают, что задержатся на Урале по крайней мере до ноябрьских праздников. Погода у них в этом году роскошная, урожай небывалый: все ломится от фруктов и овощей. Глупо же, если квартира будет простаивать… Стана со мной согласна: глупо, конечно, глупо… И вот теперь, возвращаясь из института к себе, я испытываю непривычное ощущение: дома меня кто-то ждет.
Правда, «ждет» – понятие весьма относительное. Стана может примчаться, например, около трех часов дня, быстренько перекусить, опять упорхнуть и вернуться уже где-то ближе к полуночи. А когда я, как правило около девяти утра, ухожу в институт, она еще спит, скользя легким дыханием по подушке.
Ни о чем договариваться заранее с ней нельзя. Расписания у них нет: все меняется каждые полчаса.
– Ну, позвонят откуда-нибудь… Пришлют эсэмэску… Мы – тут же летим…
Тем не менее мы теперь как бы вместе, и чем дальше, тем больше укрепляется эта единая жизнь.
Ничего иного я не хочу.
А в день ее первого показа по телевидению мы устраиваем себе настоящий праздник. Я приношу шампанское и цветы, Стана героическими усилиями готовит какой-то салат. Правда, есть его можно только с большим трудом, но зато передача, по-моему, выше всяких похвал.
Стана – крупным планом, озабоченное лицо.
Стана и известный артист (который несет, между прочим, явную хренотень).
Стана с микрофоном на Невском.
Стана – на фоне Аничкова моста…
Целых сорок пять секунд на экране!
