Миледи жил в тридцати пяти милях от Квондемона, в Бельвилле. Мы прибыли туда после полуночи. Я попросил водителя сварить кофе, а сам отправился прямо в библиотеку. Долго искать не пришлось. Я вытащил несколько подшивок почтенного возраста и сразу же напал на то, что искал. Возможно, потому, что все детали экспедиции на «Аудаксе» мусолили в прессе целый год да и позже к ней возвращались довольно часто.
«Аудакс» был третьим межзвездным кораблем, стартовавшим с околоземной орбиты. 175 лет назад он взял курс на созвездие Центавра. На борту находились двадцать восемь человек и особая аппаратура с не менее особым содержимым. Связь с «Аудаксом» Земля потеряла спустя неполных три года после старта. За это время корабль прошел около пяти сотых намеченного пути. Продолжавшиеся несколько лет поиски окончились ничем. Спустя еще пятьдесят лет «Аудакс» был вычеркнут из реестра космических кораблей.
«Аудаксом» управлял электронный мозг — компьютер с большими по тем временам возможностями. Задача экипажа ограничивалась четким ведением бортового журнала, несением дежурств и присмотром за аппаратурой, которую тогдашняя печать не очень точно именовала цитогеном. Цитоген представлял собой что-то вроде искусственной матки, в которую поместили сто сорок женских и сто сорок мужских зародышевых клеток. Пройдя две трети пути, на что «Аудаксу» требовалось более сорока одного года, электронный мозг должен был под контролем людей осуществить в цитогене слияние мужских и женских клеток, а затем следить за правильным развитием зародышей. Через год присмотр за младенцами переходил к членам экипажа.
Человека надо учить всему — от того, как правильно держать ложку, до абстрактного мышления. Человеку необходим наставник-человек, в противном случае он превращается в психического гибрида. Я помнил шокирующие лекции доцента Фурлотта, на которых он рассказывал о младенцах, похищенных и выпестованных животными, помнил документальные фильмы о тщетных попытках вернуть таких «озверевших» детей к жизни среди людей и научить их хотя бы нескольким словам или жестам. Эти дети не умели ходить иначе как на четвереньках, ели только с пола, зато прекрасно подражали голосам животных…
Реакция Локиса — именно о ней любил разглагольствовать доцент Фурлотт. Он сокрушался, что прошли те времена, когда животные похищали детей, разве что какая-нибудь алчущая единения с природой семейка забредет на территорию заповедника и потеряет своего дитятю; но затерявшегося отпрыска мгновенно отыскивают экологические патрули. Фурлотту не хватало подопытных кроликов…
«Аудакс» нес на борту сто сорок потенциальных зародышей. Замороженные клетки не нуждаются в питании и не расходуют кислород. Чтобы доставить в район Толимака такое количество людей, понадобилось бы четыре дополнительных «Аудакса». Немыслимые для тех времен расходы! Поэтому послали двадцать восемь специалистов-педагогов и цитоген. Будущих сто сорок разведчиков (а возможно, и колонистов) ждали просмотровые залы и аппараты ускоренного обучения, фильмо- и магнитотеки, электронные репетиторы, тренажеры. Под надзором двадцати восьми педагогов им предстояло усваивать знания. Теоретические. К тому же взращенным на «Аудаксе» людям не нужно было забивать головы информацией, необходимой на Земле, но излишней на корабле, где они могли выработать собственные оптимальные для новых условии нормы существования, а самое главное — к Толимаку они прибыли бы молодыми.
Таковы были планы. Однако через два года и двести восемьдесят девять дней полета «Аудакс» попал в зону убийственного корпускулярного излучения, и когда корабль вышел из зоны, все двадцать восемь членов экипажа были мертвы, а зародышевые клетки в цитогоне оказались генетически деформированными. «Аудакс» мчался дальше, но его электронный мозг, пораженный амнезией, не помнил ни задач, ни целей. Остатки памяти приказали поместить трупы людей в морозильники, а когда пришло время — подали в цитоген необходимый импульс. Слившиеся зародышевые клетки начали размножаться и развиваться. По истечении девяти месяцев из инкубаторов выползли паукообразные созданьица: дефективные потомки доноров, старательно отобранных на Земле по генетическим, психическим и творческим параметрам.
В ячейках памяти сохранилась информация, касавшаяся опеки над новорожденными. Люди погибли, и цитоген сделал единственно возможное — поручил надзор над младенцами роботам. Результатов этого он предвидеть не мог. Жизнь, дремавшая в цитогене, требовала охраны, и он ее обеспечил. При составлении программы не возникло и мысли о возможности каких-либо последствий в подобном случае.
Тот, кто имеет представление о ребенке, воспитанном волчицей, может предположить, что получится, если роль волчицы исполнит робот. Какие реакции и рефлексы может перенять малыш от механической няньки, которая издает скрежещущие утробные звуки, двигается как солдат на плацу, лишена не только всякого проявления эмоций н не только мимики, но и лица? Никакая аппаратура ускоренного обучения, никакие электронные репетиторы не могут научить поведению, свойственному человеческому роду, хотя сказать об этом поведении могут больше, чем армия психологов.
Итак, электронный мозг вел корабль, хотя и не знал зачем и куда. Его основной задачей стала забота о созданиях, заселяющих палубы «Аудакса», созданиях, для которых «Аудакс» был всем миром.
Почему «Аудакс» вернулся на Землю? И действительно, вернулся ли? Может быть, его электронный мозг по-прежнему направлен был на поиски планеты, подобной Земле, и, когда, дойдя до цели, обнаружил, что орбиты вокруг Толимака и Проксимы пусты, устремился дальше, а потом под влиянием девиации опять случайно вошел в Солнечную систему и решил, что она достойна изучения?
Экспедиция «Аудакса» в принципе была рассчитана на посещение незаселенных планет, однако не исключалась и возможность встречи с иной цивилизацией. Была подготовлена даже специальная программа поведения. Но мозг утратил информацию о ней, а новый экипаж не подозревал о ее существовании. Так что ничего удивительного, что с нами не пытались установить контакт. И уж никак нельзя отнести к попытке установить отношения посадку ракеты на Старте-2 или приветствие, уготованное мне на корабле. На счету у «Аудакса» было сто семьдесят пять лет полета, и его запасы были на исходе. Их, равно как и арсенал запасных частей для электронного оборудования, следовало пополнить. «Аудакс» медленно угасал, и содержимое земных складов электронного оборудования и ядерного горючего было для него единственным, если не последним, шансом выжить.
