Алексей Доронин - Сорок дней спустя

Словоохотливый отшельник наконец-то закончил свою речь.

Данилов часто видел в родном городе людей, которые болтали сами с собой без всякой гарнитуры от мобильного. Говорили, что дело во влиянии на мозг излучения отработанного ядерного топлива, которое, по слухам, в начале девяностых сваливали в заброшенные шахты.

- Да уж… - вымолвил парень. - Не оскудела земля талантами. А откуда энергия? У вас там что, дизель?

В его голосе сквозило недоверие. Все это казалось слишком невероятным, чтоб быть правдой.

- Скажешь тоже, - дед хитро прищурился. - Велогенератор. Кино не смотрел? "Письма мертвого человека". И разминка для мышц, и киловатты без Чубайса. На электроплитку или обогреватель не хватит, а на что попроще - запросто, хоть на телевизор. Это кажется, что фантастика, а собрать можно за полчаса. Возьми магниты от старых динамиков, медную проволоку, пластину алюминиевую десять на десять…

- Э, нет… - замотал головой Саша. - У меня с инженерной мыслью плохо. Да и не нужно. Сейчас, поди, мало что показывают по ящику.

- Тут ты прав. Хотя месяц назад делать было нечего, поднимался с тарелкой и телевизором на батарейках вверх по склону. Поймал одну передачку - то ли по-китайски, то ли по-монгольски. Какой-то сунь-хунь-в-чай в камуфляже вещал по-ихнему, сурово так, будто приговор читал. И все. Ни голых баб, ни кино, ни даже рекламы. Ну раз в камуфляже, думаю я, значит у всех такой же пипец…. Ну а ты какими судьбами? - пришел черед хозяина расспрашивать.

Данилов начал говорить. История сорока дней уложилась в десять минут. Ему казалось, что станет легче. Но как только он закончил сценой у Провала, как понял, что ошибся. Боль осталась.

- И как тебе Яма?

Последнее слово хозяин выделил интонацией. От тона, каким был задан вопрос, Александр напрягся.

- Иногда прохожу мимо, - не дожидаясь ответа, продолжил старик. - Поглядываю.

- Это из-за выработок, да? - спросил Саша, хотя причины его мало интересовали. - Из-за угля?

- Э, нет, сынок… Масштаб не тот. Ты вспомни, где возникают горы? Там, где одна плита наползла на другую. Тут геологический разлом, пусть очень-очень древний и "спящий". Я думаю, взрыв сработал как детонатор, и понеслось. В первую неделю нас трясло почти каждый день… Балов семь. По Рихтеру, не по Меркали. В других районах много домов точно от этого рухнули, не от волны. А яма получилась ого-го, - он покачал головой и цокнул языком. - Ты когда был там, видал огоньки?

Александр покачал головой, чувствуя, что беседа идет не в то русло.

- Их можно увидеть, когда нет ветра, и пепел не идет, - голос отшельника стал тише. Таким голосом рассказывают историю на ночь про "черную руку". Вот только Саше не было смешно. Он узнал знакомые нотки. Он видел таких людей. Они могли производить впечатление нормальных, но на деле напоминали балку, которую термиты выели изнутри.

Голос тезки легендарного комбрига изменился, стал сбивчивым. Взгляд то перебегал от предмета к предмету, то замирал. Теперь он походил на страдающего болезнью Альцгеймера. Да что говорить. Данилов видел такой взгляд… в зеркале.

- Раньше я бы сказал: уголь горит, метан… - продолжил Василий Иванович, кашлянув. - А теперь не буду. Я спускался туда. Это кажется, что сложно…. Там не везде отвесно, есть участки, где склон совсем пологий. Можно пешочком сойти…. Но если сверху сигануть с разбегу, до дна долетишь по кусочкам. Так она и сделала, дура. Как будто долго осталось… Я ее искал…. Три дня угробил. Но там внизу под снегом слой пепла метр толщиной. Ни х.. не нашел. Когда мое время подойдет, так же сделаю… Они ведь зовут. И тебя звали, да?

Саша не нашелся, что ответить.

- Можно чаю? - хриплым голосом попросил он. - В горле пересохло.

Он не соврал.

Пока Александр пил крепкий чай (с тремя ложками сахара), стуча зубами о край кружки, старик с русским именем и немецкой фамилией все говорил и говорил. Если Данилов замкнулся в себе как в раковине, то у того долгое одиночество пробудило тягу к общению. Он рассказывал о прежней жизни, о первых неделях после катастрофы… К Провалу не возвращался, но парню казалось, что тот присутствует в его словах тенью.

Вдруг отшельник с силой хлопнул себя по лбу.

- Етицкая сила! Заговорился… Я ж идти собирался.

Данилов поразился. Этот человек действительно выжил из ума, раз оставляет чужака в своем доме, уходя черт знает насколько.

- За солью, - объяснил старик. - Схожу, пока распогодилось. Тут в районе Зенковского парка состав перевернулся. Соли до хрена. Притащу мешок, будет солонина. Утречком вернусь. А ты как хочешь. Я бы тебе предложил остаться на подольше, но место тут гиблое. Радиация это полдела. Еще этот пепел, продукты горения, диоксины всякие. Сейчас не замечаешь, а через год дуба дашь.

Александр молча кивнул. Он не разделял оптимизма насчет года, поэтому не хотел долго пользоваться гостеприимством хозяина. Саша не боялся, что солонину сделают из него, просто у него были другие планы. На этом человеке стояла печать смерти. Данилов знал, что если поищет, найдет и других, условно нормальных. Правда, нормальность и дружелюбие - он знал - не связаны между собой.

Но ему были нужны не люди, а еда.

- Кто-нибудь еще живет в городе? - задал парень вертевшийся на языке вопрос.

- Я не видал, - отшельник наморщил лоб. - Да кто в здравом уме будет?

- А вас тут что держит?

- Куда идти-то? Тут мой дом, - он указал пальцем вниз. - Тепло, сухо и мухи не кусают. Да и не страшно теперь…

- Ну, а в других районах что? - терпеливо повторил Саша, вспомнив, что Городом прокопчане величали свой центр, прямо как лондонский Сити.

- Вообще живут… Я до Тыргана добирался раз. Еще в начале, снег только выпал. Там у них одни руины. Но слышал голоса, и фонари мельтешили. Я к ним не вышел. Я не баран. Ну их к лешему. Еще Красная Горка… Там должно быть почище. Но я бы на твоем месте никуда не ходил.

- Это еще почему?

- Квартирный вопрос их испортил, - старик улыбнулся. Только теперь Данилов понял, почему он разговаривал с присвистом. Во рту недоставало половины зубов. Саша знал, что при лучевой болезни те часто покидают голову заодно с волосами. Сам он потерял два, включая тот, который вырвал сам.

- В первые недели дозу хапнул, - объяснил отшельник, перехватив его взгляд. - От воды. Будешь снег топить, осторожней. Копай поглубже и счетчиком меряй. Если фонит, лучше вылей. А если уж приперло, то отстаивай полдня.

Он уже стоял у порога одетый. В лохматой шапке, валенках и тулупе он напомнил Саше Робинзона Крузо, каким художник изобразил его на обложке старого издания книги Д. Дефо. Для тропического острова это было явно слишком.

Лицо старика закрывал респиратор - "лепесток".