– Да, я думаю, что Медея, – сказала Кора, зная иной ответ.
– Чепуха, виноват больше всего не тот, кто убивает, а тот, кто дает на это согласие! И как сказал когда-то мудрый человек: «Не бойся своих врагов, худшее, что они могут сделать, это убить тебя. Не бойся друзей, худшее, на что они способны, это предать тебя. Бойся равнодушных. Это с их молчаливого согласия на Земле совершаются все подлости и преступления». Может, я цитирую неточно. Но смысл передаю верно.
– Ты думаешь, что Ясон погиб… по справедливости?
– Это была для него лучшая смерть. Он мог погибнуть хуже. И я казнил бы его куда более жестоко.
Кора не стала спорить. Как и кому она сможет передать свой ужас перед пустотой глаз Ясона перед смертью?
– Человек должен отвечать за свои поступки, – сказал старый кентавр. – Надеюсь, что урок, полученный тобой, будет усвоен.
Над ними вились слепни, кентавр отмахивался от них хвостом и ладонями.
К Прокрусту они опоздали. Впрочем, успей они туда вовремя, вряд ли что-либо смогли изменить.
Было уже поздно, стемнело, яркие звезды высыпали на небе, и среди множества созвездий наиболее ярко горело созвездие Кормы – память о корабле Ясона. Звезды этого созвездия были такие новые, самые яркие на небе, разноцветные, как рождественские фонарики на елке, и от них на землю падали праздничные отблески.
Зрелище, которое они застали в доме Прокруста, наполнило сердце Коры ужасом и отвращением.
Слуги и рабы Прокруста толпились у входа, не смея войти внутрь. Из черной и невнятной толпы доносились стоны и вздохи.
Кентавр спросил:
– Что случилось в этом доме, добрые люди?
– Наш хозяин… – откликнулся некто невидимый из толпы, – нашего хозяина злодейски убили, это ужасное преступление, и боги жестоко отомстят убийце!
– Что же случилось с Прокрустом?
– Некий разбойник, – ответил тот же голос из толпы, – пробрался в дом к хозяину и, когда тот предложил ему, как и положено, лечь на прокрустово ложе, чтобы выяснить, умещается ли он на нем либо хозяину придется подставить к ложу стульчик, чтобы гостю было удобнее спать…
– Ты говоришь правду, раб? – строго спросил кентавр.
– Разумеется, чистую правду.
– Как же зовут тебя, правдивый слуга?
– Меня зовут Мироном, и я здесь служу домоправителем. Завтра с утра приедут Прокрустовы братья и наведут здесь порядок, – ответил домоправитель.
– Так продолжай же врать, недобрый человек. Я подозреваю, что именно ты приносил веревки, чтобы помочь Прокрусту, именно ты затыкал рот гостю, если он кричал и беспокоил соседей, именно ты оттаскивал потом истекающий кровью труп на свалку, ну, признавайся!
– Я никогда не дотрагивался до трупов, – быстро отозвался домоправитель, – это дело рабов.
– Тогда скажи, что же случилось сегодня?
Домоправитель почему-то замолчал, и из толпы заговорил низкий женский голос:
– К Прокрусту пришел человек по имени Тесей и попросился переночевать. Господин Прокруст, как всегда, ответил, что рад оказать гостеприимство незнакомцу, и пригласил его в дом. Затем, после легкого ужина, господин Прокруст предложил юному Тесею лечь на ложе и вытянуться. Когда же господин Прокруст увидел, что его гость длиннее ложа на два локтя, то он тут же поднес ему чашу с вином.
– Зачем? – спросила Кора, спрыгивая с кентавра.
– В чаше было сонное зелье, – ответила женщина, – его гость должен был заснуть.
– Почему?
– Неужели вы не поняли, что наш хозяин был добрейшей души человек? Он щадил чувства всех тех, кому вынужден был отрезать ноги или вытягивать их.
– Зачем ему это делать?
– Глупый вопрос! – возмутился домоправитель. – Ведь наш господин был Прокрустом. Он имел прокрустово ложе. Он должен был всех прохожих подгонять по длине под прокрустово ложе. Чего же здесь непонятного?
– Скажите, уважаемые рабы и слуги Прокруста, – попросила Кора. – А если ваш Прокруст просто пускал бы людей переночевать и не калечил бы их, не мучил и не убивал, разве это не лучше?
– Глупости! – визгливо ответила какая-то женщина. – А как тогда войдешь в историю? Как добьешься бессмертной славы? Как станешь знаменитым в веках?
– Все ясно, – сказала Кора. – Ведите меня к нему.
Никто не двинулся с места. Коре пришлось повторить просьбу.
Домоправитель ответил:
– А что, если он еще жив?
– Тогда вы напоите его лекарством и перевяжете ему раны. Ваш долг заботиться о господине.
У входа в дом в медную трубку был вставлен факел. Кора взяла его и вошла внутрь. Дом был богат, в центральном дворе дома стояли статуи, валялись многочисленные сундуки, мешки и корзины, словно обитатели дома в спешке собирались бежать, да не успели.
Мальчишка посмелее провел их на мужскую половину, где они застали ужасную картину.
На каменном ложе, установленном посреди помещения, в неверном свете догорающих факелов корчился в агонии истекающий кровью массивный человек с торчащей к небу рыжей курчавой бородой. Резкие и жестокие черты лица были искажены последней болью. Странно было видеть его ноги, по колено отрубленные и валявшиеся у подножия каменной постели, как лежат снятые на ночь сапоги.
– Месть, – шептал Прокруст, увидев пришедших. – Отомстите за меня! Он посмел… он посмел…
– Скажи мне, Прокруст, – произнес кентавр, возвышавшийся над ним и касавшийся головой расписанного сценами любовных утех потолка, – многих ли людей таким образом ты укоротил или удлинил за свою жизнь?
– Зачем мне их считать? – ответил Прокруст, с трудом переводя дух. – Кто-нибудь добрый и благородный, приставьте мне обратно, пришейте ноги на место, чтобы кровь не вытекла из моих жил, чтобы я мог догнать и уничтожить Тесея! Ведь он был гостем в моем доме!
– А что бы ты сделал ночью с этим гостем? – Голос кентавра звучал без жалости.
– Я сделал бы с ним то же, что и с другими.
– Прокруст, ты уходишь сейчас в царство Аида, смирись с этим.
– О нет! Я не хочу! Я не заслужил смерти! Я хочу жить!
– Ты видишь, что рядом со мной стоит сама Кора, богиня подземного мира. Она подтвердит, что твой час пробил.
– Твой час пробил, – сказала Кора.
– Нет, я же хороший, я же справедливый! Я столько всего не успел сделать. Я принесу жертвы богам, я принесу тебе, Кора, такие жертвы, что не снились и Афине! Я принесу тебе в жертву половину Эллады, только пришей мне ноги на место.
– Не скажешь ли ты мне, зачем ты посвятил этому свою жизнь? – спросил Хирон. – Может, у тебя была высокая цель?
– Я отвечу… – Прокрусту говорить было все труднее, он потерял много крови. – Я хотел, чтобы мир был красив. Чтобы все люди в нем были одного роста, чтобы при взгляде на людей сердце радовалось гармонии…
