— Улетите с Земли. Вне Земли вы недостижимы для Экстро.
— Ни за что. Я готов прятаться, но не спасаться бегством.
— О! Так вы у нас своевольны и упрямы, — сказал Гилель. — Это все от того, что вы недавно стали бессмертным. Кружится голова от новизны и сознания своей силы. Гинь был точно такой же после взрыва Кракатау — ходил гоголем, был обидчив, как не знаю кто. Это пройдет. Должно пройти. И когда это пройдет, вспомните мой совет — обратитесь к Команде. Гинь, готов?
Он повернулся и пошел прочь. Я последовал за ним. Секвойя проводил нас взглядом — вид у него был взъерошенный, злой, во взгляде упрямство. Криоши побежали за нами, воющими звуками прося спеть им еще рэгтаймов, но у конца зала они вдруг замерли как вкопанные.
— Вот тебе и вопрос, который ты не потрудился себе задать. Гинь, — сказал Гилель. — Энергетическое поле не выпускает их из зала. Они как тот поганый индуктор.
— Я сам как то поганое хрен что.
— Такое самоуничижение ни к чему. Разве ты не знаешь, что члены Команды завидуют тебе?
— Чему именно завидуют?
— Тому, что многие из нас, увы, утратили. Страстности. Когда теряешь страстность, ты только наполовину человек. А где Длинное Копье?
Я зашипел, и индеец вынырнул откуда-то.
— Пусть он останется здесь и несет дозор. Пусть наблюдает за всем, чтобы потом доложить.
Я сделал ряд знаков: «Оставайся. Наблюдай. Доложи».
Он знаками спросил: «Доложить куда?»
«Большое каноэ».
Копье кивнул и снова исчез. Мы сели в машину Гилеля, развернулись и поехали прочь.
— Две вещи, — сказал я. — Нет, даже три. Первое: я должен поговорить с Натомой и расставить точки над «i». Второе: хочу собрать совещание членов Команды. Ты знаешь, по каким городам и весям они раскиданы. Собери их в одно место.
— А третье?
— Нельзя его убивать. Этого гениального сукиного сына надо во что бы то ни стало спасти.
Гилель улыбнулся.
— В таком случае большая разборка с Натомой отменяется.
И он принялся напевать веселую еврейскую мелодию.
— Я связался со всеми, кого смог найти за столь короткий срок, — сказал Гилель. — Мы встречаемся в Рейкьявике. В Исландии за нами никто не сможет следить.
— Как по-твоему, электронная сеть висела у тебя на хвосте, пока ты занимался этим делом?
— Вероятность очень мала. Я платил только наличными. Нигде не использовал электронное удостоверение личности. Кстати, я тратил твои деньги.
— Мои?
— То есть Капо Рипа. Эти деньги передала мне миссис Курзон.
— Сколько?
— Полтора миллиона. Все расходы записаны — предъявлю тебе отчет.
— Кто из членов Команды будет в Рейкьявике?
— М'банту, Тоска, Домино, Амперсанд, Квини, Герб Уэллс и Безымянный.
— О Боже! Так мало!
— Ну, еще ты, разумеется, а также я и пригласивший нас к себе в Исландию Эрик Рыжий. — Эрику Рыжему принадлежит большая часть Гренландии и Исландии. Гейзеры дают ему изрядное количество электроэнергии. К тому же он владеет половиной горячих источников, ценных для отопления жилищ в тамошних холодных краях.
— Поулоса не будет?
— Нет, Грек не приедет.
— Более важные дела?
— Нет.
— Не можешь связаться с ним?
— Нет.
— Ты как-то странно говоришь.
— Никто больше не сможет связаться с ним.
— Что?!
— Он погиб.
— Что? Нет, только не Поулос!
— Удар в сердце малайским кинжалом.
Я на время лишился дара речи. Потом залепетал:
— Я… Нет, только не Синдикат! Этого не могло произойти. Он слишком умен, слишком осторожен. Он был начеку!
— Раджа оказался хитрее.
— Где это случилось?
— В Калькутте. На прошлой неделе.
— Дай мне время прийти в себя.
Вернувшись в каюту с палубы, я вымыл лицо и прополоскал рот.
— Ты сказал — малайский кинжал. Откуда ты знаешь, что было оружием убийства?
— Оставлен в сердце.
— Почему малайский кинжал?
— Наемный убийца. Эти типы накачиваются наркотиками, а потом идут на «священное дело». Местная полиция считает, что убийство совершено целой шайкой. Все шло по плану — с подстраховкой, было задействовано множество людей. Один Бог знает, сколько головорезов на службе у Раджи. Очевидно, Грек уже настигал его, поэтому Раджа действовал наверняка.
— Если Раджа сумел убить Грека…
— Д-да-а… Тогда о нас и говорить нечего. Все мы, считай, покойники. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, потому что в Калькутте ощутил то же одуряющее отчаяние. У тебя хватит сил на рассказ о том, что узнал ты?
— Попытаюсь, — мрачно сказал я.
— Молодец. Дело есть дело. При таких обстоятельствах одно спасение — упрямо гнуть свое и не предаваться тягостным мыслям.
— Ты прав, как всегда. С Натомой обсуждать нечего. Она стоит за то, что ее брата надо непременно остановить, но оставить в живых. Она и думать не хочет об убийстве. Я беру ее с собой в Рейкьявик.
Каждое слово давалось мне с болью.
— Что еще?
— Длинное Копье вернулся на «большое каноэ» позавчера. Никаких особенных новостей. Секвойя по-прежнему обучает своих «детишек».
— Тем лучше. Мы можем спокойно пользоваться транспортом, пока Секвойя разделен с Экстро. Беда в том, что мы не знаем, когда он поднимется наверх. Поэтому действовать надо предельно быстро. Где наши храбрецы?
Гилель — настоящий неунывающий живчик. Это помогает.
— Натома отослала их обратно в резервацию Эри.
— Отлично. Что ж, отправляемся в Исландию.
— А как быть с этим «большим каноэ»?
— Да плевать на него. Бросим. Возможно, оно станет ядром нового Саргассова моря посреди озера Мичиган. Мы убираемся в Рейкьявик.
Эрик Рыжий обитал в Исландии в особняке с огромной оранжереей, полной тропических деревьев и цветов. К нашему приезду все вызванные члены Команды уже собрались в этой оранжерее. Забавное сборище, я вам скажу. За века жизни каждый или выработал свой имидж, или стал выглядеть в соответствии с внутренним характером, отбросив изначальный внешний образ. Скажем, в дородной женщине маленького роста, на которую вы бы не взглянули дважды, трудно было узнать Тоску — знаменитую оперную диву, которая своими талантами и красотой очаровывала многие поколения театралов. А стройной девушкой в броском наряде, похожей на голливудскую звезду, был ни кто иным, как Квини, выряженный в женское платье. Мы так и не смогли уговорить его произвести операцию по смене пола. Он стоял на том, что ему больше по вкусу оставаться гомиком, чем стать сомнительной женщиной. Эрик Рыжий мало того, что не рыжий, он к тому же и не скандинав, похож на лукавого Карла Маркса.
Последовали бурные приветствия, а галантный М'банту подхватил Натому на руки и поднес к каждому из присутствующих, перезнакомив со всеми. Он был особенно горд се потрясающими успехами в изучении двадцатки. Я даже подумывал о том, что восхитительный М'банту способен занять место Грека в моем осиротевшем сердце. Каждый по-своему, оба явно превосходили меня в некоторых вещах. Но, если вдуматься, абсолютно все члены Команды превосходили меня во многих вещах — кроме, разве что. Безымянного, который был полным нулем. Последний его подвиг — он чуть не упал в большую кадку с экзотическим растением.
