— А что мне делать сейчас?
Женщина погладила его по голове.
— Ты поступаешь правильно. Они так считают, и я тоже. За этот мир надо бороться — кому-то с той стороны, кому-то с этой.
— Понятно, — сказал Павел, и они надолго замолчали.
«Как всё-таки мне повезло, что эти четверо следили за мной и Викторией, когда мы жили ещё в том, неправильном, галлюцинаторном мире. Но иначе и не могло быть — зло всегда уравновешивается добром. Ведь так?.. Рад ли я, что по вине своей исключительности очутился в совершенно незнакомой действительности и вынужден спасать мир от него самого? А могло ли быть иначе?.. Единственное, о чём я жалею, — решил Ефимцев, — это что Вика не со мной. Но она права: кто-то должен находиться внутри, а кто-то снаружи».
— А как Хриплый, Сухой и Скрипучий? — спросил он, чтобы нарушить тягостное молчание.
— С ними всё в порядке, не волнуйся. Рана у Сухого, как ты его назвал, оказалась несерьёзной, а больше из наших никого не подстрелили.
— Но ведь отступников было больше…
— Зато у наших было больше заложников. Их обменяли на меня, и мы разошлись.
«Как в море корабли, — подумалось Ефимцеву. — До следующей встречи».
— Значит, война продолжится? — резюмировал он.
— Война продолжается с начала веков, — философски заметила Виктория.
Тут подошла Шелестящая, немного смущённая, если судить по её неуверенным движениям, — страшная маска, прячущая от ненужных наблюдателей лицо, не выражала и тени эмоций. Но Павел, как энгэ, видел сквозь личину. Настоящее лицо Шелестящей было милое и немного детское.
Девушка показала на настенные часы, неумолимо отсчитывающие время.
— Пора.
Ефимцев вытянул руку, не желая отпускать жену. Она виновато взглянула на него и прошептала одними губами: «Мы скоро увидимся». Затем её ладонь очутилась в руке Шелестящей. Энгэ нажала на кнопку перемещателя. Новый краткий приступ нереальности, и двое людей исчезли, словно их никогда не существовало — но только в этом мире.
Ролик с речью уже закончился. Плюхнувшись в кресло, Павел дотянулся до пульта, сделал звук погромче и погрузился в умиротворяющий, отрывающий от действительности мир очередного сериала.
Прошкин не удивился, когда увидел по Первому каналу рекламный ролик, связанный с испытанием усовершенствованного г-модулятора. Очевидно, разработку пиарили далеко не первый день: у замдиректора не было времени следить за новостями рекламы.
— …Галлюцинатор — это послание бога, всесильного, следящего за порядком в нашем далёком уголке вселенной! Мы, люди, сами захламили этот уголок. Мы понакидали здесь ментального и материального мусора. Но мы же можем всё изменить! Вы можете всё изменить! Позвоните по телефону, который видите на экране, и, пройдя отбор, запишитесь на тестирование новейшего г-модулятора! Старая модель создана для иного мира, а эта разработка российских учёных в точности подходит для использования в нашей реальности! Победить врага можно, если воспользоваться его идеями — но только во благо, а не во зло! Мы ждём ваших звонков! Истинные люди Земли и сторонники спокойствия — настало время…
«Да понятно, понятно, — мысленно перебил навязчивую рекламу Прошкин. — Правда, какой идиот согласится рисковать здоровьем ради неизвестного чего? Ради призраков, фантомов. Может быть, красивого, но вымысла».
— Какие же мы кретины! — внезапно вспомнились ему слова Мещерякова. — Упустили такую возможность! А теперь будем рвать на себе волосы от досады, не в силах что-либо изменить! Почему ты не уговорил меня, Гена?
Тогда Прошкин хотел ответить, что вообще-то был против, — это Мещеряков приказал прервать ту трансляцию и не иметь никаких дел с Ефимцев и теми, кто с ним связан. Но замдиректора, по своей многолетней привычке, промолчал. Спорить с гневающимся начальством — себе дороже. А теперь он сидел дома, ждал, когда жена приготовит ужин, и рассуждал, что бы было, если…
«…если… — он уцепился за эту мысль, — если бы я, скажем, записался на тестирование? Так можно убить сразу двух зайцев: и разузнать планы наших соперников-телевизионщиков, и денег подзаработать — ведь добровольцу обещают совсем немаленькую сумму! А деньги никогда не бывают лишними. Да и Мещеряков наверняка бы одобрил такой ход. Конечно, прошло немало времени, но это же сыграет нам на руку: бдительность противника усыплена, он не ожидает подвоха…»
Прошкин ещё недолго поразмышлял на эту тему, а потом решительно снял трубку радиотелефона и набрал светившийся на экране телевизора номер.
— Алло! Я бы хотел записаться на тестирование нового г-модулятора.
— К сожалению, вакансия уже занята, — ответил ему приятный женский голос.
Геннадий ощутил внезапный приступ злости.
«Вот чёрт! Почему же мне так не везёт?!»
— И кто же её занял? — не скрывая раздражения, спросил он.
— К сожалению, я не могу вам этого сказать. — Вежливость, с которой была произнесена фраза, выводила из себя ещё больше.
Буркнув что-то нелицеприятное в адрес телевизионных обманщиков, Прошкин прервал связь, в сердцах бросил трубку на диван и, откинувшись на мягкую спинку, закатил глаза к потолку.
Шедшая по телевизору реклама закончилась, а режиссёр зачем-то пустил её по второму кругу.
«Вот это да-а…» — придя в себя после долгой операции, обалдело подумал Рачков.
Мир вокруг был каким-то иным. Совершенно иным. Другой стиль помещения, и сотрудники лаборатории словно бы все превратились в стариков-пенсионеров, и приятно бормотал висевший под потолком визор, показывая одну из бесконечной череды «мыльных» опер. Но на всём лежал отчётливый отпечаток скуки. Откуда он взялся? И что такое визор? И почему, интересно, у всех выросли хвосты, а руки и ноги — или лапы? — стали такими мускулистыми?
— Вы в порядке? — поинтересовался склонившийся над ним мутант-пенсионер, мигая четырьмя круглыми глазами на зелёной морде.
Вопросы множились с невероятной скоростью, и на все их предстояло найти ответы. Слава богу, ему ещё и заплатят за это!
Подняв четырёхпалую, покрытую зелёными чешуйками конечность, Рачков осторожно дотронулся до головы. Он был готов поклясться, что чувствует вибрацию работающего внутри черепной коробки модулятора.
— Всё нормально, — заверил он обеспокоенного монстра. — Всё абсолютно нормально…
(Август 2012 года)
Везёт как утопнику (Соавтор — Алла Белова)
Диана не жаловалась на судьбу — по крайней мере, последние сто семь лет. Жаловаться-то, в общем, не на что: привлекательная внешность, сильный характер, благоволящая удача, отличная работа, прекрасная дочь. Правда, Кристина, унаследовавшая от матери красоту, успешность и энергичность, жила неблизко. И у Кристи пока не было своих детей.
