Но это еще у него впереди.
Корабль достиг поверхности планеты и скользнул в глубокий каньон, помчался по нему, лавируя меж скалистых стен. Свободной рукой Ништер дотянулся до фляги. Отцепил ее и заменил запасной, после чего надел на голову шлем с фильтрами. Добравшись до нужной точки, перевел управление на автоматику и дернул рычаг катапульты.
Люк над кабиной открылся, и пилота выкинуло в марсианское небо. Автоматически раскрылся парашют. Сильный марсианский ветер тотчас же принялся относить его в сторону. Это тоже было частью плана, но вот силу ветра Ништер не предусмотрел. Его несло слишком далеко от намеченной точки. Он посмотрел вниз — до поверхности планеты оставалось не более десяти метров.
Резким движением пилот отцепил стропы и упал.
От удара у него помутилось в глазах, а зубы противно заскрежетали. Тем не менее в остальном приземление можно было назвать удачным. Избавившись от ремней, Ништер встал.
Улыбнувшись крепкими белыми зубами, пилот внезапно закашлялся. Фильтры еще не заработали на полную мощь. Отпив чуть-чуть воды, Ништер прополоскал горло.
— Ништь, — пробормотал он и, сверившись с компасом, направился в нужную сторону.
* * *
Профессор Леонид Нимоев с раздражением выключил экран связи. Капитан Протковски, как обычно, вел себя нагло, беспардонно и с полной уверенностью в тупости всех остальных людей, кроме него. На этот счет у Нимоева было абсолютно противоположное мнение.
— Всего лишь метеор! — фыркнул профессор, продолжая спор уже заочно. — Стоит ли гоняться за призраками? Мы в изоляции с тех пор, как Земля разорвала связь. С чего бы им пытаться нас захватить?
Возражения солдафона Протковски были очевидны: потому что у них есть такая возможность. Самая глупая причина из тех, которые только можно придумать.
Нимоев натянул сенсорные перчатки и принялся колдовать у экранов. Нет уж, пускай капитан сам ищет свою мнимую угрозу. У профессора есть чем заняться: сегодня он собирался наконец-то закончить проект гибрида водоросли, которая бы наполняла атмосферу кислородом в десятки раз эффективней. Марсианские купола росли куда медленней, чем население. А долго в маске не проходишь.
Едва Нимоев приступил, как раздался сигнал тревоги. За дверьми послышался топот. Кто-то постучал и несколько раз дернул дверь. Профессор не обратил внимание. Тех, кому нечем заняться, хватало. Не стоит отрывать ученого от работы.
Он пробежался по записям, сделанным вчера, и обнаружил несколько мелких ошибок. Каждая в отдельности не была критичной, но в сумме они давали совсем не тот результат, который был необходим. Профессор поморщился и запустил руку в волосы, забыв о сенсорах на ладонях. Тотчас на экране все замельтешило. Нимоев выругался и вернул изначальный вид.
За спиной тихо скрипнула дверь.
— Я не люблю, когда меня отрывают от работы! — крикнул профессор, не оборачиваясь.
Он перестроил молекулы и запустил процесс расчета производительности. Тем временем некто молча прошел и встал позади Нимоева.
— Ништь, — сказал неизвестный. — Моделлинг не очень, но решаемо.
— Да кто же это у нас такой умный? — Профессор раздраженно обернулся.
«Умным» оказался неизвестный мужчина в пыльном комбинезоне и с кислородной маской в руках. Крупного телосложения, мускулистый, он ослепительно улыбался Нимоеву.
Именно зубы насторожили профессора. На Марсе стоматологи пока не могли достичь столь идеальной формы и цвета. Слишком старо было оборудование, а разработкой нового никто не занимался — есть куда более важные задачи. Самому Нимоеву в молодости пришлось носить брекеты, чтобы исправить прикус.
— Кто вы такой? — спросил профессор. — И что вам тут надо?
— Посол, — ответил незнакомец. — Нужна помощь.
— Посол с Земли?
— Да. Ништер восьмидесятого уровня, — незнакомец протянул руку.
Профессор пожал ее. Теперь он рассматривал посетителя с любопытством исследователя. Уже больше ста лет никто не мог похвастать, что видел землянина вживую. У Нимоева возникло даже некоторое разочарование. От описанных в хрониках Ништер не отличался ничем.
— И почему же вы прибыли сюда? — спросил профессор. — Я всегда думал, что Земля не нуждается ни в какой помощи. Или вы решили оказать ее нам?
— Нет, — Ништер покачал головой. — Мы в ауте. Практически полный пиндец. Ща покажу.
Закончив свою отрывистую речь — профессор обратил внимание, что землянин формулировал фразы так, словно каждая из них не должна превышать некий лимит, — Ништер подошел к терминалу.
Отстегнув от пояса флешку, он протянул ее профессору. Нимоев едва не ахнул. Это был раритет. По виду устройству — лет сто. Такие уже давно перестали делать даже на Марсе. Слишком неудобная для хранения, и объем памяти маловат.
К счастью, ученому часто приходилось работать с архивными материалами. То здесь, то там оказывалось, что множество полезной информации не хранилось в общих сетях. Исследователи прошлого не собирались делиться своими открытиями и прятали все в личных жилых модулях, умудряясь создавать тайники в переборках, полу и в иных непредсказуемых местах. Там архивы и ждали своего часа, пока перестройка или энтузиазм потомков не добирались до них.
Достав переходник, Нимоев с величайшей осторожностью подсоединил флешку к терминалу. Спустя время на экране выскочило изображение единственного найденного файла. Видео с названием «Все плохо».
Только в тот момент профессор до конца понял, что это не розыгрыш. Он вопросительно взглянул на Ништера.
— Врубай, — кивнул тот. — Хрень, но глянуть можно.
Нимоев рассеянно кивнул, запустил файл и уставился на экран.
* * *
Размалеванный в дикие, сочетающиеся друг с другом лишь яркостью цвета мужчина на экране, бешено выпучив глаза, хлопал в ладоши, танцевал, вставал на стол, а затем слезал оттуда. Выдохнувшись, он повернулся к экрану спиной, спустил штаны и, слегка подрагивая всем телом, помочился.
Нимоев, понимая его через слово, не обнаружил особого смысла в выкриках, более подходящих дикарю. Однако надпись внизу профессор смог прочитать: «Президент Земли».
Затем изображение сменилось. Дети склонились над столами и, кажется, играли. Экраны были вделаны прямо в столешницу. Профессор понял, что игра совместная, из-за чего порой вспыхивали драки. Длинные тонкие пальцы детей быстро двигались по дисплеям, постоянно что-то выделяя и нажимая. Глаза горели бешеным огнем. Тела — неестественно худые и угловатые — с хрустом ломались, когда сражение выплескивалось в реальность. Нимоев поморщился, едва такое случилось в первый раз, но продолжал жадно следить за ситуацией.
