— А чё же их не убрали? — мрачно спросил Николай.
— Без понятия. Может в назидание. А может они как тот Неуловимый Джо — нахрен никому не нужны. Жили как собаки, и сдохли как собаки.
— Это слишком жестоко.
— Вы просто с ними не сталкивались.
— Но это не правильно! — встрепенулся Зелёный. — Нельзя же, чтобы человеческий труп вот так просто валялся на улице!
— Ты хочешь его похоронить?
Ответа не последовало.
— Идём дальше. Покажу кое-что покруче. Только в обморок не падайте.
Пройдя ещё с десяток гаражей, на одном из которых красовалась табличка 'ЦВ.МЕТ ДОРОГО', мы дошли до развилки, за которой располагался детский садик. Один из сегментов забора был повален, то ли большой машиной, то ли трактором. Улица, уходившая вправо, шла под уклон, и круто поворачивала за частные дома. Там я заметил красное пятнышко маяка, сразу за которым, на дороге было разбросано несколько кучек истлевшего тряпья.
— Вон, видите? Ещё одни неудачники, — указал Робин. — Когда их здесь прижали, они хотели бежать через недостроенный сектор периметра. Не ожидали, что опричники успели там оборону наладить. Вот их всех и положило.
— Так это что, опять трупы?
— Ё-моё, да тут просто бойня была.
— Значит периметр рядом?
— До него отсюда километра полтора примерно. Если зайти за поворот, там склон увеличится, и периметр будет как на ладони. А всё, что находится в зоне видимости периметра — уничтожается автоматическими снайперами без разговоров.
— Офигеть!
— Не бойтесь, нам в другую сторону.
— Эх, ты! — немного отдалившись от группы, Ромео нагнулся, чтобы поднять с земли грязный сломанный карабин 'Сайга'.
— Не трогай! — прикрикнул на него Робин.
Голос прозвучал как выстрел, и вздрогнувший парень тут же отдёрнул руку.
— Пусть лежит где лежит, — уже тише продолжил экскурсовод. — Ничего не хватайте без моего разрешения.
От детского садика мы повернули налево, и пошли по вполне обычной улочке, застроенной блочными девятиэтажками с мозаичной облицовкой на фундаментах.
? 'Вирусологическая', -прочёл название улицы Зелёный. — Ну и название.
? Не похоже всё это на аномальную зону, извините конечно, — задумчиво добавил Ковбой. — Вагон посреди города… Ну и что? Мы видели железнодорожные пути. Может его сюда закатили, а рельсы уже потом разобрали. Что же до трупов. Ну да, брутально. Но ничего необычного. Охрана постреляла каких-то бомжей. Дело житейское.
? Понимаешь, если бы здесь было много аномалий, мы бы тут с вами вот так не гуляли. В Смородинке аномалий почти что нет. Всё аномальное, что имеется — расположено на окраине, в стороне основного города. Там мы их и будем смотреть. Вообще, по хорошему, здесь нужно на машине кататься, а не пешком ходить, но я боюсь появления новых аномалий. Когда на машине едешь, обзор ограничен, и мотор заглушает посторонние звуки. Можно хорошенько влететь. А так хотя бы всё видно и слышно, — ответствовал Робинзон.
? Робин, а когда нам можно будет тут немного поработать? — спросила Оливия.
? Сейчас кружок сделаем, посмотрим достопримечательности, и я вам оставлю часик на вольную прогулку.
Мы прошли под упавшим подъёмным краном, чья башня легла на противоположное здание. Порванные тросы слегка покачивались, словно лианы. Далее, за стройплощадкой, показался перекрёсток. Выйдя на него, Робин остановился, и лукаво на нас посмотрел.
— Хотите прикол?
— Давай.
Приподняв ногу, наш гид слегка покачал ей в воздухе, после чего опустил ступню, которая свободно ушла под асфальт по самую щиколотку. Причём нога вовсе не продавила поверхность, а прошла сквозь неё.
— Это… Как?
— Никак. Аномалия.
— А можно попробовать? Это не опасно?
— Пробуйте.
Все обступили Робина, двигаясь маленькими шажками. Первым подошёл Тимон, который едва не упал, когда его нога вдруг так же провалилась сквозь асфальтовое покрытие.
— Ёлки-палки!
Все, словно дети, окружили аномальный участок, погружая в него руки-ноги, и с удивлением рассматривали, как они проходят через твёрдую поверхность.
— Это похоже на кривую текстуру в компьютерной игре, — сравнил Шеп.
— Какова природа этого явления?
— В общем, суть такая, — Робин кашлянул. — В этом месте произошёл какой-то пространственный перекос, в результате которого, когда асфальт провалился, его поверхность осталась неизменной. Визуально. То есть, мы видим его до того, как он провалился, а на самом деле здесь уже давно яма. Таких мест в Иликтинске навалом.
— И они правда безопасны?
— Да. Они неглубокие. Ну, разве что, в них можно ногу сломать, если неудачно провалишься. А так…
— Вот так идёшь-идёшь, р-раз! И провалился!
— Эти дырки довольно легко вычисляются. Смотрите. Видите, как это место отличается от остальной поверхности? Оно как будто ровнее и чище. Знаете, почему? Потому что всё, что на нём лежало: грязь, камни, всякий мелкий мусор — всё это провалилось под, как ты сказал, 'текстуру'. Поэтому эти аномалии, при должной внимательности, видно издалека.
— А вон, на той стороне улицы, такое же пятнышко, — указал Зелёный.
— Вот-вот. Всё правильно. Так, — Робинзон посмотрел на часы. — Поторопимся. Сейчас как раз время подходит для одной интересной штуки. Ступайте за мной.
Свернув с Вирусологической, мы оказались узенькой улочке, тянущейся между двух бетонных домов, расположенных параллельно друг другу. Дома были длинными, девятиэтажными, восьмиподъездными. В окнах не было ни одного стекла, а на некоторых лоджиях виднелись немногочисленные вещи, и лохмотья оставленного хозяевами белья. Я думал, что мы пойдём дальше, но Робин остановил группу, с предвкушением сообщив:
— Стоп. Теперь стойте и ждите. Мы с вами пришли в так называемый 'Вздыхающий Квартал'.
– 'Сдыхающий'? — переспросил Тимон, хотя прекрасно расслышал название.
– 'Вздыхающий', -терпеливо поправил Робин. — Почему он так называется, узнаете через три… Две… Одну…
И тут случилось невероятное. Совершенно неожиданно, дома с обеих сторон стали надуваться, словно огромные воздушные шары. Стены их фасадов выпучивались вовне, как будто их накачивали невидимым циклопическим насосом. Швы между панелями трескались, выплёвывая пыль и бетонную крошку. Рамы на лоджиях выворачивались, но структура зданий оставалась целостной. Они не разрушались. При этом был слышен отчётливый свист, а по траектории пылевых облаков, и по характерному трепыханию балконного тряпья, можно было догадаться, что дома всасывают в себя воздух. Каждым окошком, каждым вентиляционным отверстием, каждой щелью.
И вот, наконец, они закончили надуваться. Постояли немного в таком положении, и… Выдохнули! Протяжно, грустно. Как живые. Я готов поклясться, что это был именно вздох. И я слышал звук этого тяжёлого, великанского вздоха. Как будто несколько сотен человек разом, в унисон, вздохнули единым хором. Столько тоски было в этом звуке. Столько печали, что внутри у меня всё затрепетало.
