– Понятно, – вздохнула Блисс.
– Ну и славненько. А где Джен?
– Он с Фаллом.
– Очень хорошо. Смени его. Я хочу с ним поговорить.
Тревайз все еще изучал поверхность планеты, когда появился Пелорат и кашлянул, сообщая о своем приходе.
– Что-нибудь не так, Голан? – спросил он.
– Не то чтобы не так, Джен. Просто я сомневаюсь. Это – странная планета. Ума не приложу, что с ней стряслось. Моря тут наверняка были обширными, судя по оставшимся от них впадинам, но мелкими. Насколько я могу судить, это была планета с системой опресненных водоемов и каналов, или, возможно, моря были не особенно соленые. Этим можно объяснить отсутствие во впадинах солевых отложений. Или… вот что. Когда океаны исчезли, соль исчезла вместе с ними – тогда это выглядит делом рук человека.
– Прости мое невежество в подобных вещах, Голан, – нерешительно начал Пелорат, – но какое отношение это имеет к тому, что мы ищем?
– Я полагаю, никакого, но я не могу сдержать любопытства. Если бы я только знал, каким образом терраформировали эту планету и какой она была до того, тогда я, возможно, смог бы понять, что случилось с ней, после того как она опустела – или перед этим. А если мы сумеем узнать, что с ней случилось, мы сможем подготовиться к неприятным сюрпризам.
– Каким сюрпризам? Это же мертвая планета, верно?
– Достаточно мертвая. Очень мало воды; разреженная, не годная для дыхания атмосфера; а Блисс не обнаружила следов ментальной активности.
– Чего же еще?
– Отсутствие ментальной активности не гарантирует отсутствия жизни.
– Но означает отсутствие опасной жизни.
– Не знаю. Но об этом я хотел поговорить с тобой. Здесь есть два города, которые мы можем посетить. Они, похоже, довольно крупные, как, впрочем, и все города. То, что уничтожило воздух и океан, вероятно, не затронуло городов. В любом случае, эти два особенно велики. Больший, однако, кажется, каким-то приземистым из-за своего расположения на голой равнине. За его чертой находится космодром, но в самом городе ничего подобного нет. В том, что поменьше, тоже есть космодром, маленький и пустой, но, впрочем, кому теперь о нем заботиться?
– Ты хочешь, чтобы я принял решение, Голан? – испуганно сдвинул брови Пелорат.
– Нет, решение я сам приму, Просто я хочу знать, что ты об этом думаешь.
– Судя по виду, большой город, должно быть, торговый или промышленный центр. Меньший, вероятно, административный центр. Нам ведь он и нужен? Там есть монументальные здания?
– То есть?
– Вряд ли я сумею объяснить, – улыбнулся Пелорат. – Архитектура их меняется со временем и варьирует на разных планетах. Впрочем, я полагаю, что они обычно громоздкие, бесполезные и дорогие. Вроде того, где нас принимали па Компореллоне.
Тревайз не смог сдержать улыбки.
– Глядя сверху, сказать трудно. И на взлете и при посадке их вовсе не разглядишь. А почему ты предпочитаешь административный центр?
– Именно там мы скорее обнаружим центральный музей, библиотеку, архивы, университет и так далее.
– Хорошо. Значит, именно туда мы и направимся: в меньший город. Глядишь, и найдем что-нибудь. У нас уже было два промаха, не может, нам повезет на этот раз.
– Бог троицу любит.
– Откуда ты выкопал эту мысль? – поднял брови Тревайз.
– Это древняя поговорка. Я нашел ее в древних легендах. Как я думаю, это означает, что успех приходит с третьей попытки.
– Звучит правдоподобно. Прекрасно – тогда «Бог троицу любит», Джен.
66
Тревайз выглядел довольно нелепо в своем скафандре. Снаружи остались только кобуры, да и то не те, что он обычно пристегивал к ремню, а более увесистые, составляющие часть его костюма. В правую руку он с осторожностью поместил бластер, а в левую – нейрохлыст. Оружие снова было заряжено и на этот раз, с ухмылкой подумал Голан, никто у него ничего не отнимет.
Блисс улыбнулась:
– Неужели ты потащишь оружие даже на планету, где нет воздуха и… Ладно, не обращай внимания! Я не собираюсь с тобой спорить.
– Ну и хорошо, – сказал Тревайз и повернулся к Пелорату, чтобы помочь ему подогнать гермошлем, прежде чем надеть свой.
Пелорат, никогда прежде не надевавший скафандра, с опаской поинтересовался:
– А что, я действительно смогу дышать в этой штуковине, Голан?
– Обещаю, сможешь.
Блисс, обняв за плечи Фаллом, наблюдала за тем, как мужчины делали последние приготовления. Юная солярианка явно встревоженно смотрела на две фигуры в скафандрах. Она дрожала, руки Блисс обнимали ее нежно и успокаивающе.
Дверь люка открылась, и Тревайз с Пелоратом вошли внутрь. Их неуклюже раздувшиеся руки помахали на прощание. Люк закрылся. Крышка внешнего люка отъехала в сторону, и Тревайз, а за ним Пелорат неловко ступили на поверхность мертвого мира планеты.
Светало. Небо, естественно, было безоблачным, фиолетового оттенка, но солнце еще не взошло. Вдоль светлеющего горизонта, откуда оно должно было появиться, стелилась легкая дымка.
– Холодно, – сказал Пелорат.
– Ты чувствуешь холод? – удивился Тревайз.
Скафандры отличались хорошей изоляцией, и проблема состояла, в основном, в удалении время от времени излишнего тепла, выделяющегося телом.
– Да нет, но посмотри…
Голос Пелората ясно звучал в наушниках Тревайза. Тот посмотрел туда, куда Джен указывал пальцем: в розовом свете зари сверкал иней. Им был покрыт шероховатый камень фронтона здания, к которому они приближались.
– Из-за разреженной атмосферы здесь ночью должно быть гораздо холоднее, чем ты можешь представить, – пояснил Тревайз, – а днем гораздо жарче. Сейчас – самая холодная часть суток, и пройдет еще несколько часов, прежде чем станет слишком жарко, чтобы мы могли оставаться на солнце.
И, словно Тревайз произнес магическое заклинание, шар солнца в тот же миг появился над горизонтом.
– Не смотри на него, – посоветовал Тревайз Пелорату, – хотя в твоем шлеме – отражающее и не пропускающее ультрафиолет стекло, все же это может оказаться опасным.
Он повернулся к восходящему солнцу спиной, и его длинная тень упала на стену. Под лучами светила иней исчезал прямо на глазах. Уже через несколько мгновений стена потемнела из-за остатков влаги, но затем и влага исчезла.
– Вблизи здания выглядят не так хорошо, как с орбиты. Они растрескались и осыпаются. Это результат колебаний температуры, я думаю, а также того, что остатки воды замерзают каждую ночь и тают днем вот уже двадцать тысяч лет.
– Тут на стене вырезаны какие-то буквы. Над входом, видишь? – отозвался Пелорат. – Но камень так растрескался, что их трудно разобрать.
– Попробуй, Джен.
– Какое-то финансовое учреждение. По крайней мере, я вижу слово, похожее на «Банк».
– Что это такое?
– Дом, в котором хранили, выдавали, вкладывали, давали взаймы и пускали в оборот деньги, если это действительно то, о чем я думаю.
– Целое здание, для такой ерунды? Без компьютеров?
– Может быть, тут были компьютеры, но они не производили все операции.
Тревайз пожал плечами. Такие факты древней истории его не вдохновляли.
Они пошли дальше, все быстрее и быстрее, делая краткие остановки у каждого дома. Тишина, мертвая тишина просто угнетала. Медленное, растянувшееся на тысячелетия разрушение, в которое они вторглись, делало это место похожим на скелет. Ничего не осталось от города, кроме останков.
Друзья находились в умеренной температурной зоне, но Тревайзу все время казалось, что спиной он чувствует жар солнца.
Пелорат, шедший метров на сто правее, вдруг громко крикнул:
– Посмотри сюда!
У Тревайза зазвенело в ушах.
– Не ори, Джен. Я так же ясно услышу и твой шепот, несмотря на то что ты далеко от меня. Что это?
– Это здание – «Зал Планет», – приглушил голос Пелорат. – По крайней мере, я думаю, так читается эта надпись.
Тревайз подошел к другу. Перед ними возвышалось трехэтажное сооружение. Край крыши был завален крупными обломками камня. Вероятно, какие-то скульптуры, стоявшие наверху, разбились на куски.
– Ты уверен?
– Если мы войдем внутрь, то сможем убедиться.
В пять широких шагов друзья пересекли пустую площадь. В разреженной атмосфере их металлические подошвы производили скорее колебания на уровне шепота, чем полновесные звуки.
– Теперь мне ясно, что ты имел в виду под «громоздкими, бесполезными и дорогостоящими» зданиями, – пробормотал Тревайз.
Они вошли в обширный и высокий зал, освещенный солнцем сквозь узкие окна. Внутренняя обстановка четко была видна там, куда падали солнечные лучи, а ее остальная часть скрывалась в тени. Разреженная атмосфера слабо рассеивала свет.
В центре стояла фигура человека, много больше натуральных размеров, выполненная из чего-то вроде синтетического камня. Одна рука статуи отвалилась, другая треснула у плеча, и Тревайз почувствовал, что, если он резко топнет, эта рука тоже отломится. Он сделал шаг назад, борясь с искушением проявить столь неподобающее варварство.
