– Невероятно примитивно, – заметил он.
– Им тысячи лет, – с упреком, словно оберегая мельпомениан от обвинений в отсталой технике, возразил Пелорат.
Тревайз показал на центр диска, где проступали завитки древних замысловатых букв.
– Это название? Что оно означает?
Пелорат пристально рассмотрел диск.
– Не уверен, дружочек, но думаю, одно из этих слов относится к микроорганизмам. Наверное, это специфический термин микробиологии, который я не понял бы и на стандартном галактическом.
– Вероятно, – угрюмо проговорил Тревайз. – И столь же вероятно, что это не даст нам ровным счетом ничего, далее если мы сможем прочесть название. Нас не интересуют микробы. Сделай одолжение, Джен. Просмотри несколько книг и отбери те, у которых достаточно интересные заглавия. Пока ты займешься этим, я взгляну на считывающие устройства.
– Это они? – удивленно спросил Пелорат. Устройства были приземистые, кубической формы, увенчанные наклонным экраном с закругленными выступами сверху, которые могли бы служить подставками для локтей или же местом, куда ставился электроблокнот, если таковые существовали бы на Мельпомене.
– Если это библиотека, – сказал Тревайз, – то должны быть и различного вида считывающие устройства, и, кажется, вот эти вполне подходят.
Он осторожно стер пыль с экрана и обнаружил – какая разница, из чего тот сделан, – что поверхность его не разрушилась от прикосновения. Тревайз покрутил ручки одну за другой – ничего не произошло. Он испробовал следующий прибор, затем следующий, результат все тот же.
Он не удивился. Даже если прибор оставался в рабочем состоянии в течение двадцати тысяч лет в столь разреженной атмосфере и был влагонепроницаемым, оставалась еще и проблема источников питания. Запасенная энергия утекала, что бы ни предпринимали для предотвращения этого – еще один аспект всеобъемлющего, непререкаемого второго закона термодинамики.
Пелорат подошел к нему сзади.
– Голан.
– Да.
– У меня здесь книгофильм…
– Какой?
– Похоже, история космических полетов.
– Великолепно, но это ничего нам не даст, если я не заставлю проклятый считыватель работать.
Он от злости сжал кулаки.
– Мы можем взять микрофильм с собой на корабль.
– Я понятия не имею, как приспособить эту кассету к моему компьютеру. Она не подойдет к нему, и наша сканирующая система наверняка с ней несовместима.
– Но разве все это действительно необходимо, Голан? Если мы…
– Это действительно необходимо, Джен. Не перебивай меня. Я пытаюсь придумать, что делать. Попробую добавить немного энергии этому устройству. Может быть, это все, что нужно.
– Откуда ты ее возьмешь?
– Ну… – Тревайз вытащил свое оружие, быстро взглянул на него, затем убрал бластер обратно в кобуру, вскрыл отсек питания нейрохлыста и проверил заряд. Заряд был максимальным. Тревайз распростерся на полу, запустил руки за считыватель (продолжая считать, что это именно он) и попытался двинуть его на себя. Прибор слегка сдвинулся, и Тревайз стал изучать то, что при этом обнаружилось.
Один из проводов должен был подводить питание, и наверняка это был тот, что выходил из стены. Но ни вилки, ни соединения. (Как можно понять чужую, к тому же древнейшую культуру, в которой совершенно не признаются такие простейшие меры безопасности?)
Он осторожно потянул на себя кабель, потом потянул чуть сильнее. Повертел туда-сюда, нажал стену вблизи его выхода и затем осмотрел полувскрытую заднюю стенку прибора, но не обнаружил ничего, что помогло бы ему привести считыватель в рабочее состояние.
Опершись одной рукой на пол, он встал и потянул кабель. Тревайз не мог понять, как удалось освободить его. Однако вот он и совершенно не поврежден. И установка, кажется, в полном порядке. В стене осталось лишь аккуратное отверстие.
– Голан, могу я… – осторожно сказал Пелорат.
Тревайз отмахнулся от него и безапелляционно заявил:
– Не сейчас, Джен. Прошу тебя!
Он внезапно обнаружил на складке своей левой перчатки пятно от зеленого мха. Наверное, подцепил его за прибором и вытащил на свет. Перчатка сперва была слегка влажной, но на глазах Тревайза мох высох, и из зеленоватого превратился в коричневый.
Тревайз снова стал разглядывать конец провода и увидел два отверстия. Вот везение – сюда же можно воткнуть другие провода.
Тревайз вновь уселся на пол и открыл отсек питания своего нейрохлыста. Осторожно отсоединил один из проводков. Потом медленно и осторожно вставил его в одно из отверстий провода считывающего аппарата. И проталкивал до упора. После этого он попытался потихоньку вытащить его обратно, но провод не поддавался, словно что-то его зажало. Тревайз с трудом справился с желанием выдернуть провод силой. Было ясно, что им можно-таки замкнуть цепь и снабдить энергией считыватель.
– Джен, – сказал Тревайз, – ты имел дело с уймой библиофильмов. Посмотри, нельзя ли каким-то образом вставить этот считыватель.
– Если это действительно необ…
– Прошу тебя, Джен, постарайся не задавать лишних вопросов. Мы потеряли уже уйму времени! Я не хочу торчать здесь до ночи, ожидая того момента, когда здание достаточно остынет, чтобы можно было вернуться.
– Он должен вставляться вот так, но…
– Хорошо. Если это история космических полетов, значит, она должна начинаться с Земли, поскольку именно там были изобретены космические корабли. Теперь посмотрим, работает ли эта штука.
Пелорат несколько неуклюже вставил библиофильм в щель приемника и принялся изучать обозначения около различных клавишей, пытаясь понять, на которую из них нужно нажать.
Ожидая результатов, Тревайз негромко, отчасти для того чтобы немного успокоиться, проговорил:
– Наверное, тут где-то есть и роботы – по идее, в полном порядке и блеске, ведь здесь почти полный вакуум. Беда лишь в том, что их источники энергии давно иссякли, и если их снова зарядить, что будет с их мозгом? Рычаги и шестеренки могли выдержать груз прошедших тысячелетий, но что за это время случилось с какими-нибудь микрореле и позитронными цепочками у них в мозгу? Они наверняка вышли из строя, а если даже и нет, что они могут знать о Земле? Что они могут…
– Считыватель работает, дружочек, – обрадовался Пелорат. – Смотри.
Экран вскоре тускло замерцал, правда, еле-еле. Но Тревайз слегка повернул регулятор мощности нейрохлыста, и экран засветился ярче. Из-за разреженности воздуха в местах, куда не попадали лучи солнца, стоял полумрак, и свет от экрана на темном фоне казался сильнее.
Экран продолжал мерцать. По нему проплывали бесформенные тени.
– Нужно отладить изображение, – сказал Тревайз.
– Знаю, – ответил Пелорат, – но это максимум, чего я смог добиться. Сама пленка, должно быть, испорчена.
Тени задвигались быстрее. Периодически на экране появлялось что-то, смутно напоминающее печатный текст. На мгновение возникло резкое изображение и тут же исчезло.
А Пелорат и сам уже занялся этим. Он прогнал запись назад, затем вперед и наконец нашел и остановил кадр.
Тревайз мучительно пытался прочесть текст, по вскоре в отчаянии спросил у Пелората:
– А ты понимаешь, что здесь написано, Джен?
– Не совсем, – не спуская глаз с экрана, ответил Пелорат. – Что-то об Авроре. Это точно. Похоже, тут речь идет о первой гиперпространственной экспедиции – как тут сказано «о первом броске».
Он пустил пленку дальше, и экран вновь замигал.
– Во всех кусках, – сказал Пелорат немного погодя, – которые я смог разобрать, упоминаются только Внешние миры, Голан. О Земле – ни слова.
– И быть не может, – с горечью констатировал Тревайз. – На этой планете все сведения уничтожены, как и на Тренторе. Выключи эту штуку.
– Но это не имеет значения… – начал Пелорат, выключая прибор.
– Потому что мы можем попытать счастья в другой библиотеке? Там тоже все окажется уничтоженным. Везде одно и то же. Знаешь… – сказал он и, в ужасе глядя на Пелората, оборвал начатую фразу.
– Что у тебя со шлемом, Джен? – наконец выдавил Тревайз.
67
Пелорат машинально коснулся рукой в перчатке лицевого стекла скафандра, затем отдернул ее и посмотрел на пальцы.
– Что это? – удивился он. Затем взглянул на Тревайза и пронзительным от волнения голосом проговорил: – У тебя со шлемом, Голан, тоже что-то странное.
Тревайз растерянно огляделся по сторонам, ища, нет ли где зеркала. Зеркала не было, да и будь оно тут, без дополнительного освещения рассмотреть себя в нем было бы все равно невозможно.
– Пошли к свету, – буркнул Тревайз.
Он полувывел, полувытолкнул Пелората на солнце, бьющее из ближайшего окна. Несмотря на изолирующее действие скафандра, Тревайз уже ощущал, как жарко греют лучи.
– Повернись лицом к солнцу, – приказал он. – Закрой глаза.
Теперь стало ясно, что случилось с лицевым стеклом шлема Пелората: там, где оно соединялось с металлизированной тканью самого скафандра, вырос пышный мох. Лицевое стекло окантовал зеленый пух. Тревайз понял, что сам выглядит точно так же.
