Корделия подошла к постели, и белый старик пристально всмотрелся в нее своими серо-зелеными глазами.
— Мне рассказывал о вас командор Иллиан. И капитан Негри тоже. Я смотрел документы астроэкспедиции. И этот удивительный полет фантазии вашего психиатра. Негри хотел даже нанять эту дамочку, только для того, чтобы она подбрасывала идеи его людям. Ну, а Форкосиган есть Форкосиган, он говорил мне гораздо меньше. — Император замолчал, словно переводя дыхание. — Скажите-ка мне правду: что вы в нем нашли — в перегоревшем… как это называется… наемном убийце?
— Похоже, Эйрел все же кое-что вам сказал, — отозвалась Корделия, с удивлением услышав из уст Эзара Форбарры собственные слова. Но вопрос требовал честного ответа, и она постаралась его дать.
— Наверное… я нашла в нем себя. Или кого-то, очень на меня похожего. Мы оба ищем одно и то же. Кажется, он называет это честью. А я скорее назвала бы это благословением Божьим. Мы оба зашли в тупик.
— Ах, да. Я вспоминаю из вашего дела, что вы верите в Бога, — сказал император. — Я-то сам — атеист. Моя религия незамысловата, но очень утешает меня в эти последние дни.
— Да, я и сама нередко чувствовала ее притягательность.
— Хмм. — Он улыбнулся. — Очень интересный ответ в свете того, что говорил о вас Форкосиган.
— А что же именно он говорил, государь? — спросила Корделия, сгорая от любопытства.
— Попросите, чтобы он вам сам сказал. Это было по секрету. И очень поэтично. Я удивился.
Он сделал ей знак отойти, словно выяснил все, что хотел, и подозвал Форкосигана. Тот стоял в довольно агрессивном варианте позы «вольно». Губы его искривила саркастическая улыбка, но по глазам Корделия поняла, что он тронут.
— Сколько лет ты служил мне, Эйрел? — спросил император.
— С момента производства — двадцать шесть. Или вы имели в виду — телом и кровью?
— Телом и кровью. Я всегда вел отсчет с того дня, как Убийцы Ури Форбарры прикончили твою мать и дядю. В ту ночь твой отец и принц Ксав пришли ко мне в штаб-квартиру Зеленой армии со своим странным предложением. Первый день гражданской войны Ури Форбарры. Интересно, почему ее не назвали гражданской войной Петера Форкосигана? А, ладно. Сколько тебе было лет?
— Одиннадцать, государь.
— Одиннадцать. А мне было столько, сколько тебе сейчас. Странно. Так что телом и кровью ты служишь мне… Черт, у меня уже затронут мозг… итак…
— Тридцать три года, сэр.
— Боже! Спасибо. Осталось мало времени.
По скептическому выражению лица Форкосигана Корделия поняла, что его нисколько не убедили признания императора в старческом маразме.
Старик снова прочистил горло.
— Я всегда хотел спросить тебя, что вы со стариной Ури сказали друг другу два года спустя, в тот день, когда мы наконец зарезали его в старом замке. Меня теперь все больше занимают последние слова императоров. Граф Форхалас думал, что ты с ним играешь.
Форкосиган на секунду прикрыл глаза: то ли от боли, то ли припоминая.
— Нисколько. Мне не терпелось нанести первый удар — до тех пор, пока его не раздели и не поставили передо мной. Тогда… у меня появилось желание ударить ему в горло и покончить со всем чисто.
— То-то было бы шуму! — мечтательно заметил старик.
— Да уж. По моему лицу он понял, что я дал слабину. И издевательски ухмыльнулся. «Бей, мальчуган. Если осмелишься, пока на тебе мой мундир. Мой мундир на ребенке!» Вот и все, что он сказал. А я ответил: «Вы убили всех детей в этой комнате», — что было напыщенно, но ничего лучшего я в тот момент не мог придумать, а потом ударил его в живот. Я часто жалел, что не сказал… не сказал что-нибудь другое. Но больше всего я жалел, что у меня не хватило духу последовать моему первому побуждению.
— Тогда, на галерее, под дождем, ты был совершенно зеленый.
— Он начал кричать. И я проклинал ту минуту, когда ко мне вернулся слух.
Император вздохнул.
— Да, я помню.
— Вы все это срежиссировали.
— Кто-то должен был это сделать. — Он помолчал, отдыхая, потом добавил: — Ну, я вызвал тебя не затем, чтобы поболтать о прошлом. Мой премьер-министр сказал тебе, чего я хочу?
— Что-то насчет должности. Я ответил, что меня это не интересует, но он отказался передавать мои слова.
Форбарра устало закрыл глаза и проговорил, обращаясь к потолку:
— Скажи мне… лорд Форкосиган… кто должен стать регентом Барраяра?
У Форкосигана был такой вид, словно он откусил что-то горькое, но вежливость не позволяет ему плюнуть.
— Фортела.
— Слишком стар. Он шестнадцать лет не протянет.
— Значит, принцесса.
— Главный штаб съест ее живьем.
— Фордариан?
Император неожиданно открыл глаза:
— Ах, Бога ради! Прочисти мозги, парень!
— У него все же есть какая-то военная подготовка.
— Мы можем подробно обсудить его качества — если врачи подарят мне еще неделю жизни. У тебя найдутся другие шуточки или можно приступить к делу?
— Квинтиллиан из Министерства внутренних дел. И это не шутка.
Император обнажил в улыбке желтые зубы.
— Значит, у тебя все же нашлось доброе слово для моих министров. Ну, тогда я могу спокойно умереть. Ничего нового мне уже не услышать.
— Графы никогда не проголосуют за того, чье имя не начинается с «Фор», — сказал Фортела. — Пусть он даже ходит по воде, аки по суху.
— Ну так сделайте его фором. Дайте ему звание, соответствующее его должности.
— Эйрел! — ужаснулся Фортела. — Он же не из воинской касты!
— И многие из наших лучших солдат — тоже. Мы форы только потому, что какой-то давно умерший император Дал титул кому-то из наших предков. Почему бы снова нё возродить этот обычай и не сделать титул наградой за заслуги? Или еще лучше — объявите всех форами, и навсегда покончим с этой чепухой.
Император расхохотался, подавился и закашлялся.
— Ну, разве это не лучший способ выбить почву из-под ног нашей Лиги защиты простолюдинов! Вот достойный ответ на призывы уничтожить аристократию! По-моему, даже самый отчаянный из них не мог бы придумать ничего более радикального. Ты опасный человек, Форкосиган.
— Вы хотели узнать мое мнение.
— Да, конечно. И ты всегда его мне высказывал. Странно. — Император вздохнул. — Перестань юлить, Эйрел. От этого тебе все равно не отвертеться. Позволь мне высказать все кратко. Для регентства требуется человек безукоризненного происхождения, не старый, с хорошим военным послужным списком. Он должен пользоваться симпатией подчиненных ему офицеров и рядовых, быть хорошо известным народу, и, в довершение всего, Генеральный штаб должен его уважать. Он должен быть достаточно жестким, чтобы шестнадцать лет удерживать власть в этом сумасшедшем доме, и достаточно честным, чтобы передать ее по истечении этих шестнадцати лет мальчишке, который наверняка будет идиотом — я в его возрасте был, и, помнится, ты тоже. И еще одно условие: он должен быть счастлив в браке. Тем самым снимается соблазн стать постельным императором через принцессу. Короче, это должен быть ты.
