Повинуясь умелым наездникам, кони картинно танцевали в жидкой грязи, сразу за колючей проволокой, ограждавшей полигон. Из-под копыт летели бурые ошметки, чудом не марая щегольскую форму. Один из гусаров подкрутил усы, завитые на концах, и извлек из седельной сумки вторую, закупоренную бутылку.
Обер-декурион Метелла громко откашлялась.
Держа бутылку на весу за донце, гусар с лихостью опытного рубаки взмахнул саблей — наискось, снизу вверх. Часть горлышка с пробкой, засевшей внутри, кувыркнулась в воздухе. Ударил пенный фонтан.
Обер-декурион Метелла оправила на себе форму.
Гусар отсалютовал либурнариям, хлебнул из горлышка — и пустил бутылку по кругу. Когда бутылка опустела, ее настигла участь первой. Полет, выстрел, осколки. Под общий хохот из сумки явилась третья бутылка. Усач выразительно махнул озябшим помпилианцам: эй, солдатушки, бравы ребятушки! Как насчет согреться? Мы добрые, мы угостим…
— Не стрелять, — приказала Метелла. — Всем оставаться на месте.
Она зашагала к гусарам.
Интересно, подумал Марк, это парни в увольнении гуляют? Или у них служба такая? С варваров станется…
— Живут же люди… — вздохнул рядовой Аврелий.
Он вытер лоб ладонью, но лишь сильнее размазал грязь по лицу.
Полторы сотни метров земли: кочковатой, глинистой. Пучки жухлой травы. Деревянные колья с провисшей, ржавой проволокой. Ни силового барьера, ни камер наблюдения, ни аларм-сигнализации… Условия, приближенные к полевым.
Куда уж ближе? Одно поле вокруг.
Ливия Метелла остановилась, не дойдя трех шагов до «колючки». Гусары, как по команде, отдали ей честь, вскинув руки к киверам. Усач, рисуясь, взял саблю «на караул». Что госпожа обер-декурион сказала усачу в ответ на его демонстрацию, бойцы не услышали. Гусары рассмеялись, жестикулируя:
«Пожалуйте к нам в компанию, сударыня!»
Ливия Метелла повысила тон. Слов по-прежнему слышно не было, но это ясно чувствовалось даже на расстоянии. Гусары расхохотались, впрочем, без прежней уверенности. Обер-декурион включила полную мощность и продолжила монолог. Можно было лишь догадываться, что Метелла сообщает гусарам о них самих, их лошадях, их родственниках — и сложных сексуальных отношениях между всеми вышеперечисленными; куда велит отправиться, дабы не угодить под залп лучевиков во время полевых учений — и тем сохранить свое бесценное, насквозь пропитое здоровье. Но факт оставался фактом: бойцы нутром ощутили мощь акустической волны, похожей на удар инфразвукового «паникера». Мигом позже гусары, дружно развернув коней, пустили их в галоп. Они мчались прочь, не оглядываясь, и через три минуты скрылись из виду.
— Ворон ловим? Продолжить выполнение упражнения!
Оказывается, госпожа обер-декурион уже вернулась.
IV
Ужин на время примирил Марка с новым местом службы. Свиная тушенка с картошкой, свежий, еще горячий хлеб… Без изысков, зато сытно и вкусно. Что еще тебе надо, боец? Кормили здесь не хуже, чем в училище. А может, и лучше — свинью Марк однозначно предпочитал динозавру.
После ужина солдатам полагалось личное время. Марк сунулся к стиральному автомату, глянул на табло. Оставалось еще полчаса: аппарат был древний. Он никуда не торопился, сыто урчал, переваривая добычу, и содрогался от удовольствия. В комнате отдыха гремела восхищенная брань: по визору крутили старый боевик. Фильм не вдохновлял; комментарии — тем более. Торчать в казарме до отбоя запрещалось. Да и что там делать? Мять койку, протирать взглядом потолок? На улице тоже ловить нечего…
Заблудшей душой Марк бродил по кишкам жилого комплекса.
Коридор отблескивал унылой, казарменной чистотой. Под потолком, вместо привычных «солнышек», лепились газоразрядные лампы. Их свет резал глаза. Пользы от ламп было с гулькин нос: большая часть коридора оставалась в тени. Кулаком Марк легонько постукивал в запертые двери. Кладовки? Подсобки? Табличек на дверях не было. Вскоре он вышел в гулкий холл — бетонную коробку без окон. Отсюда коридоры расходились по комплексу буквой «Т». Торцевую стену холла украшал имперский орел, покрытый свежим слоем «золота». Запах эмали еще не выветрился. В правом коридоре свет не горел, и Марк решил туда не соваться. Левый «рукав» привел его в гигиенический блок: умывальная, душевые, сортир… В умывальной обнаружилась дверь, не замеченная ранее. За ней что-то едва слышно шелестело.
Марк сунулся внутрь — и замер на пороге.
Десяток длинных столов. Обернутые сукном доски на «ногах»-раскладках. Стойки с валиками и прижимами. За третьим с краю столом трудился рядовой Ноний. На столешнице распласталась полевая форма, и Ноний, высунув от усердия кончик языка, старательно утюжил ее… Великий Разум! Утюжил! Вне сомнений, странный предмет в руках солдата являлся утюгом. Тем самым, которым советовал Марку делать морду наладчик Пробус.
Марк в теории знал, что такое утюг. Видел на картинке в детстве. Позже — в музее. Пару раз, мельком — в исторических фильмах. Но чтобы взаправду использовать этот антиквариат для глажки одежды?!
Ноний поднял взгляд на Марка, и все понял правильно.
— В автомате глажка не работает, — вздохнул он. Лицо парня раскраснелось, щеки были пунцовыми. — Пятую неделю. Обещали починить…
— Когда? — спросил Марк.
— Вчера обещали. И шесть дней назад. Идве недели назад… Вот, приходится вручную.
— А эти штуки? Тоже для глажки?
— Ага. Барахло. Все время что-нибудь застревает. Утюгом надежнее.
Что ж, подумал Марк. Будем осваивать технологии каменного века. Когда он вернулся с мятой, но чистой формой, в гладильной по-прежнему торчал один Ноний. Остальные бойцы не спешили приводить одежду в порядок. Марк взял с полки утюг, взвесил на руке. Тяжелый, зараза. Включил нагрев — индикатор показал 85 % заряда — и пристроился по соседству с Нонием. Пару раз с непривычки обжегся, но вскоре приноровился, и дело пошло на лад.
Ноний вздыхал с удручающей частотой. Хотел что-то сказать, но не решался.
— Я не кусаюсь, — подбодрил его Марк.
— Слушай, ты бы это… ну, перед начальством…
— Что — перед начальством?
— Не прогибайся так, да?
— Это я прогибаюсь?! — изумился Марк. Мазнув рукой по раскаленному боку утюга, он зашипел от боли. — Где?!
— Везде! С самого утра…
— Например?
— Ну, на плацу. Когда маршировали. Ты ж как на параде вышагивал! Все нормально идут, а ты…
— Это ты не видел, как на параде маршируют. Обычный строевой шаг. Я ж не виноват, что тут половина в ногу не попадает!
— А на турнике? Подъем переворотом — двадцать раз! Я считал. На «отлично» десяти достаточно. Подтягивание — тоже десятка. А ты тридцать отпахал. На фига выделываться?
